Угрозы – признак слабости и неправоты
№ 2011 / 4, 23.02.2015
14 января я напечатал материал «В банке с пауками», в котором попытался подробно рассказать о работе поэта Юрия Кузнецова в издательстве «Современник», в частности, обратив внимание на непростые нравы, опутавшие столичный издательский мир.
14 января я напечатал материал «В банке с пауками», в котором попытался подробно рассказать о работе поэта Юрия Кузнецова в издательстве «Современник», в частности, обратив внимание на непростые нравы, опутавшие столичный издательский мир. По моему мнению, «Современник» по вине своего невежественного руководства в середине 1970-х годов превратился в арену дрязг и разных склок, за которыми последовали финансовые и прочие аферы. Тем не менее даже в тех ужасных условиях настоящие таланты, преодолевая страшное сопротивление и зависть некоторых своих коллег, всё-таки пробивались в печать.
 |
Я, естественно, не думал, что все поголовно и полностью разделят мои оценки. Но пока в редакцию поступил лишь один отклик, который написала Лидия Сычёва. Она, на мой взгляд, не опровергла ни одного факта, приведённого в материале «В банке с пауками», что не помешало ей категорически не согласиться с моими суждениями о негативной роли в деятельности «Современника» Юрия Прокушева и Валентина Сорокина. Не стану сейчас подробно анализировать этот отклик. Отмечу другое: Л.Сычёва высказала, пусть и чересчур эмоционально, даже где-то с перебором, но собственное мнение. Она имеет на это полное право. Поэтому я, несмотря на своё несогласие со многими моментами, изложенными в отклике, предложил полностью, без каких-либо купюр его напечатать, что и было сделано в номере за 21 января.
Поскольку других обращений в редакцию больше не поступало, я уже собрался предложить коллегам вынести на широкое обсуждение новые темы и публикации. Но тут вдруг целую истерику закатил другой давний автор «ЛР» – Валентин Сорокин. Не представив в газету свои возражения, он, узнав откуда-то мой домашний номер телефона, занялся, на мой взгляд, телефонным террором. В течение целой недели г-н Сорокин, несмотря на данные ему разъяснения, что сотрудники редакции в нерабочее время по домашним телефонам не рассматривают обращения читателей, стал каждое утро и каждый вечер стращать, пустив в ход угрозы, оскорбления и шантаж. (Неужели он так же поступал с неугодными ему редакторами и авторами и в издательстве «Современник»? Или это его ноу-хау и касается только нашей газеты?)
Телефонные угрозы свидетельствуют о том, что, видимо, других аргументов у г-на Сорокина нет. Если б он действительно был уверен в своей правоте, то представил бы собственный материал или обратился бы в суд. К шантажу, как правило, прибегают лишь слабаки и вруны. Как не понимает г-н Сорокин, что после всего случившегося он только укрепил меня в верности моих суждений. До этого я полагал, что прав на сто процентов. Теперь считаю, что прав на все двести, нет, на все триста процентов. Но это вовсе не значит, что я готов все угрозы пропустить мимо ушей.
Я рассматриваю телефонный террор г-на Сорокина как ничем не прикрытое давление на редакцию. Цель очевидна: испугать и, видимо, заставить в нарушение закона изменить редакционную политику. Но вынужден огорчить г-на Сорокина: телефонный террор не пройдёт.
К сожалению, г-н Сорокин поступает с нашей газетой столь некорректно не впервые. В 2005 году часть сотрудников газеты почти целый месяц вынуждена была вместо редакции посещать УВД по Центральному административному округу Москвы и давать пояснения по одной из публикаций г-на Сорокина в «ЛР», которую Сергей Михалков расценил тогда как клевету, потребовав от правоохранительных органов возбудить уголовное дело. Я-то поначалу считал, что произошло какое-то недоразумение и что все разъяснения должен представить милиции непосредственно автор статьи. Однако г-на Сорокина в те дни не могли найти ни правоохранители, ни наша редакция. Нашёлся г-н Сорокин только после того, как конфликт с Михалковым был уже исчерпан.
Наверное, газете стоило после той истории сразу прекратить с г-ном Сорокиным всякое сотрудничество. Но виноват, дал слабину.
Теперь же Лидия Сычёва упрекает: мол, наша редакция трусит, вычеркнув из последней статьи Сорокина, посвящённой Ивану Акулову, все пассажи про сионизм. Что сказать? В чём-то переубеждать тут кого-то бесполезно. Замечу только, что 14 января в нашей газете появился не первый, а второй вариант статьи Сорокина об Акулове. Первый был двумя месяцами ранее отвергнут. Но не по причине чьей-то трусости, а из-за оскорблений, которые г-н Сорокин допустил в адрес одного из своих оппонентов, 86-летнего фронтовика, и только за то, что тот посмел когда-то нелестно отозваться о его редакторской работе и покритиковать его стихи. Как можно бросать фронтовику реплику: мол, умойся ты, дедок, для начала.
Теперь что касается сионизма. Ну хватит искать врагов где-то на стороне. Что, разве сионисты привели издательство «Современник» к концу 1970-х годов чуть ли не к полному краху? А где, позвольте спросить, тогда были Прокушев и Сорокин? Что, сионисты выдвинули человека даже без среднего образования сразу на должность главного редактора издательства? Так ведь и Михаила Шолохова тоже недолго записать в сионисты, ведь это он, кажется, в конце 70-х дал телеграмму советскому руководству с требованием как можно быстрей удалить Сорокина из «Современника».
Пора научиться отвечать за свои ошибки, а не валить всё на мировую закулису.
Наверное, когда-то Валентин Сорокин и имел искру таланта. Но он сам всё погубил. Виктор Астафьев ещё в октябре 1992 года ему после первой статьи об Акулове писал: «Очень хорошо написал ты об Иване Акулове! Вот бы тебе и заниматься делом, какое Бог определил, так нет, давно поражённый зудом вождизма, лезешь ты на все трибуны, порой уж совершенно балдея от их манящего великолепия, и трясёшь своими седыми патлами, брызгаешь слюной, защищая какую-то мне неведомую Россию и какой-то совершенно мне неведомый народ. Уж не гостиницу ли одноимённую с её населением обороняешь ты? У тебя, видно, ещё есть жизнь в запасе, коль ты эту – богоданную – расходуешь так наплевательски. Я понимаю Прокушева, твоего предшественника на руководящем посту, – отпетый советский лодырь, демагог, а охота быть литературным барином, чем-то руководить, с кем-то бороться… Но ты, хотя бы судя по материалу об Иване, ещё не поражённый демагогией, разве не чувствуешь, что суета и современное политиканство как ржавчина съедают талант за талантом?»
Астафьев надеялся, что Сорокин одумается. Он призывал его: «Осердись на меня, но больше на себя, укройся на своей уютной даче, а лучше поезжай на свой горемычный, ограбленный и угробленный Урал, схватись за сивую голову, помолчи, подумай, уединясь, о своём назначении на земле. Может, Бог и обратит на тебя внимание, вразумит, вернёт к делу, которое он тебе назначил, и простит грехи твои вольные и невольные».
Сорокин тогда не прислушался к советам Астафьева. Зуд вождизма, видимо, оказался сильнее. Но в вождях он нигде – ни в Союзе писателей России, ни в Международном сообществе писательских союзов, ни в других организациях – не удержался. А тут ещё стали развенчивать мифы о его якобы крупном таланте, хотя как поэт на поверку он оказался никаким. И человек скатился к телефонным угрозам.
Вячеслав ОГРЫЗКО
Добавить комментарий