Изумляемся вместе с Александром Трапезниковым
№ 2011 / 24, 23.02.2015
«Избранное» Юрия Хромова (издательство «Российский писатель») состоит из поэтических и прозаических произведений, написанных в разное время (всего выпущено шесть книг).
Когда отдыхает Монтескье
«Избранное» Юрия Хромова (издательство «Российский писатель») состоит из поэтических и прозаических произведений, написанных в разное время (всего выпущено шесть книг). Названия предыдущих сборников впечатляют монументальностью: «Немеркнущее», «Бури жизни», «Встречи и расставания» (очень оригинально) и т.д. Автору – 71 год. Писать начал, по крайней мере, выпускать свои книги, лет десять назад. Трудовую деятельность начинал буровым рабочим, потом был бетонщиком, каменщиком, плотником, асфальтировщиком. Стал в своё время главным технологом строительного треста, получил звание «Почётный строитель России». Трудовая биография, однако, к литературе имеющая мало отношения. А меня всегда интересовал вопрос: как люди приходят к этому занятию – бумаготворчеству, в какой момент своей жизни ощущают этот позыв или призыв? Когда говорят себе, всматриваясь в зеркало: «Ну, всё, хватит валять дурака, с этого часа я – писатель»? Особенно любопытно это проследить у человека на склоне лет. Вот Монтескье – тот, кажется, лишь в 58 лет написал своё первое произведение – «Персидские письма». А Хромов? Что им двигало? Жажда высказаться, поделиться мыслями, тщеславие? Попробуем разобраться.
 |
И даже не важно, что он не гуманитарий, а чистый технарь. Сколько у нас было прекрасных поэтов и прозаиков, не имевших к филологии и литературе никакого отношения. А Юрий Иванович всё же в годы перестройки и после неё руководил рекламным агентством (слоганы, наверное, составлял). Да ещё с 2004 года по настоящее время является директором Нижегородского областного отделения Литературного фонда России. Стоп. Это уже горячее. Как уж тут не писать, ежели ты на руководящих постах и в президиуме Литфонда России и в Международном Литфонде? Положение обязывает. Многочисленные примеры перед глазами. Должно быть, и книги свои издавать проще. И читатели из ближайшего окружения найдутся. И даже такую аннотацию к «Избранному» состряпают: «Для автора характерна открытость чувства и ясность мысли, живой и мудрый взгляд на окружающий мир. Сама наша жизнь, став его стихами и прозой, вдруг обретает притягательную красоту и гармонию».
Посмотрим, правда ли это? Ну, о прозе Хромова говорить много не стоит. Это, в основном, заметки, очерки, зарисовки, детские и юношеские воспоминания. Истории одноклассников, обкомовских работников, случаи в бане, в колхозе, любовные приключения и т.д. Конечно, жизненные и искренние. Но… не проза, не рассказы как таковые. Такое ощущение, что всё это где-то читал у других патриотических писателей: голодное детство, бережное отношение к хлебу, найденная в чулане будёновка, сенокос в деревне во время школьных каникул. Нет, это всё хорошо, но уж больно оскомину набило. Скучно. Вторично. Чтение вслух для внуков, сидя на завалинке. Да и те, скорее, убегут в лес за малиной, не дослушав.
А что же со стихами? Приведу несколько пафосных перлов: «Жизнь пока не пронеслась,/ Честно, смело/ Верь в свою Отчизну, славь, / Делай Дело!» Или: «Доброго дня ребятне, что проснулась!/ Здравствуй, светлый взлетающий, радостный день!» А вот прямо-таки «Гимн России» (так и называется, тут товарищ Хромов просто покушается на лавры Сергея Михалкова): «Великий народ,/ Нам слава грядёт./ России сыны,/ Мы будем Родине верны!» Комментировать особо нечего. Читатель с литературным вкусом сам всё поймёт.
Постскриптум. Подытожить «Избранное» можно строчками самого автора: «Мы – графоманы?/ Но из нас/ Воздвигнута гора Парнас./ И тот, кто на Пегасе вверх –/ По нашей тверди мчит. Поверь!» Ни в склад, ни в лад, но зато в тему. Монтескье отдыхает. Но не о Хромове ли этот французский мыслитель изрёк такую фразу в своём знаменитом труде «Размышления о причинах величия и падения римлян»: «Я счёл бы себя счастливейшим из смертных, если бы мог излечить людей от свойственных им предрассудков. Предрассудками я называю не то, что мешает нам познавать те или иные вещи, а то, что мешает нам познать самих себя»? Так что давайте лечиться все вместе, и авторы, и читатели.
Язык не стоит на месте
 |
Любопытная книжка попалась мне в руки – «Словарь модных слов» доктора филологических наук, прозаика и критика Вл. Новикова (издательство «АСТ-ПРЕСС КНИГА»). Это, по сути, первый в отечественной культуре опыт научно-художественного описания современной речевой моды. Давно пора было издать нечто подобное, а то простой бесхитростный человек чувствует себя в нынешнем речевом пространстве (телевизионном, газетном) как рыба, выброшенная на лёд. В чужой среде. Многие ли знают, что означают слова «бренд», «драйв», «дискурс», «инновация», «мейнстрим», «контент и концепт», «месседж», «колумнист», «промоутер», «тренд», «эксклюзив» и т.д.? И всякий ли, попав в молодёжную среду, станет правильно реагировать на «шнягу», «улёт», «прикид», «отстой и облом», «жесть», «грузить», «фиолетово», «блин», «в шоколаде» и тому подобное? Да и чиновникам с министрами полезно почитать эту книгу, чтобы не повторяли без толку выражения: «в разы» (это сколько?), «в шаговой доступности», «конкурентноспособный» (вместо правильного «конкурентоспособный»), «двухтыщедесятый год» (надо: «две тысячи десятый») и прочее.
Автор выстроил текст в форме оригинальных, увлекательных, а главное, остроумных эссе о словах (он сам был колумнистом в какой-то газете, там и набрался), важных для сегодняшней языковой картины российского мира. Тут и заимствования из иностранных языков, и новейшие научные, экономические и политические термины, и молодёжные жаргонизмы, и интернетовские вливания, а порой и старые добрые слова (типа «голубой»), приобретающие новые значения. Вот написал сейчас словечко «типа», а ведь это тоже засоряющее речь слово-паразит, как бы «как бы», «так сказать», «вот», «это самое» и «значит». Значит, и мне, филологу, ещё работать и работать над своей речью. Но как сопротивляться, блин, беспощадной атаке на мозг со всех сторон?
Постскриптум. Важно отметить, что это не просто «словарь», за каждым выделенным словом стоит своеобразный сюжет или общественно-культурная проблема. В статьях-эссе содержатся необходимые справочные сведения о происхождении модных слов, особенностях их правильного употребления и произношения. Словом, книга будет полезна самому широкому читательскому кругу. Как бы. Ищите в шаговой доступности от метро.
Последний консерватор и монархист
Наверное, нельзя сказать, что имя Василия Шульгина в настоящее время предано полному забвению, но опросите сто человек на улице, и я уверен вот в чём, учитывая всеобщее стремительное погружение в Средневековье, уровень культуры и образования. Девяносто девять человек, особенно молодёжь, ответят: «Наверное, футболист из дубля «Зенита», или какой-то шансонье из ресторана, или, на худой конец, журналист из «Московского комсомольца». Потому что сейчас приоритетно лишь то, что мелькает перед глазами и лезет в уши. Историческая память стёрта. А без неё народ, чего уж тут миндальничать и выгораживать, превращается в быдло, как любят повторять либеральные демократы. И они, сколь это ни печально, к сожалению, правы. Но сами же ведь и приложили к этому все свои силы за двадцать лет существования «новой России». Добившись полного отупения у доставшегося им в духовное и физическое рабство населения.
 |
Книга «Тюремная одиссея Василия Шульгина. Материалы следственного дела и дела заключённого» (издательство «Русский путь») возвращает нас к этой удивительной личности, без которой история России в двадцатом веке не была бы целостной. Он прожил почти сто лет (1878–1976). Крупный политический деятель, писатель и публицист, депутат всех прежних Государственных Дум, монархист, принявший тем не менее отречение Николая II, активный участник Белого движения. В эмиграции – видный деятель движения антисоветского, а затем, после Второй мировой войны – подследственный и заключённый Владимирского централа. Часть его жизни была связана с «Операцией «Трест» (был такой старый советский фильм с достоверным сюжетом и прекрасной игрой актёров, в котором сам Шульгин выступал в роли комментатора событий). Но в киноленте многие факты его биографии остались, разумеется, за скобками. Да они и не были известны не только широкой общественности, но даже специалистам, поскольку хранились под грифом секретности. А в этой книге, благодаря усилиям составителей В.Г. Макарова, А.В. Репникова и В.С. Христофорова, проявились на свет. В настоящем издании впервые представлены материалы следствия и дело заключённого В.В. Шульгина, хранящиеся в Центральном архиве ФСБ России и Информационном центре УВД по Владимирской области. Документы эти уникальны, снабжённые к тому же редкими фотографиями, подробной вступительной статьёй и научными комментариями составителей.
Обращение к столь значимой и неординарной персоне в русской истории представляется крайне уместным и полезным не только в плане познания своего прошлого, но и для анализа политических процессов в современной России, где много схожего с событиями и явлениями начала двадцатого века. А знакомство с одним из главных русских консерваторов может позитивно повлиять на формирование политической атмосферы в России. И остеречь от ошибок, которых впереди ещё очень и очень много. Вот только никто на них учиться не собирается. Проще всего считать, что с 1991 года у России началась «новая жизнь». Ан нет, старая продолжается. Просто политические хирурги сделали ей пластическую операцию и косметические подтяжки, да выглядит это довольно скверно и мерзко, как у молодящейся старухи. Государство не может и не должно начинать с «белого листа». В противном случае это уже иное государство, и не надо тогда называть его «Россией». Как-нибудь «Эрэфией», что ли.
Василий Витальевич Шульгин сам обладал литературным талантом и хорошей памятью, оставил потомкам в наследство свои художественные произведения, воспоминания, яркие публицистические статьи, которые ещё предстоит прочесть и изучить. С думской трибуны он неоднократно выступал в поддержку П.А. Столыпина, убеждённым сторонником которого оставался до конца жизни. Одобрял не только его реформы, но и меры, направленные на подавление революционного движения, в частности, полевые суды. А как иначе? Шульгин противопоставлял революции эволюционный путь развития с сохранением самодержавия. Он открыто выступал за приоритет этнических русских в Российской империи, поставив задачей «защиту интересов русского народа», как народа главенствующего. За что его и ненавидели либералы всех мастей. Да и свои тоже. Ненавидели бы и сейчас, явись он вдруг со своими идеями в наши окаянные дни. Ну, ладно, новые управители России – ставленники космополитического олигархата, но ведь и сам русский народ, за интересы которого он боролся, также не смог бы принять его и понять. Вот что поразительно. А всё дело в том, что народа у нас уже нет, как не было его ещё в семнадцатом году, когда всё население вдруг в один час отказалось от царя и от православной веры. А как же: свобода, всё дозволено…
Ещё раз повторю: 99% населения нашей страны сейчас представляет из себя покорное стадо овец, разбавленное офисным планктоном да держимордами, и только один процент людей, подобных Шульгину и таким, как он – нравственные труженики и праведники, которые отмаливают перед Господом наши неисчислимые грехи, самый страшный из которых – равнодушие, сравнимое с самоубийством. С неизбежной гибелью России, на фоне всеохватного гламура и телевизионного хохота. Не понимают, несчастные дуралеи, что покуда будет жив этот один процент, будут жить и остальные, присосавшиеся к его духовной силе. Но надолго ли хватит этого «одного процента»?
Постскриптум. Самая тёмная страница в биографии Шульгина – это его участие в отречении Императора в Пскове. В своей книге «Дни» он разъясняет: «Некоторые не могут мне забыть, что ездил в Псков, а я не могу им простить, что они попрятались во все дыры, когда всё рушилось, а теперь могут упрекать меня за то, что я осмелился поехать к Царю и принять неизбежный акт отречения во всём уважении к Венценосцу вместо того, чтобы вместе с ними забиться под диваны Таврического или иных дворцов и оттуда смотреть, как Чхеидзе и Нахамкес будут «читать мораль» последнему русскому Государю». Он посчитал, что при отречении должен присутствовать хотя бы один монархист, и опасался, что Государь может быть убит. А насчёт «дыр» и «диванов», так ведь нечто схожее произошло и в 1991 году, когда на гибель Державы выродившееся население среагировало так же равнодушно. Или даже весело. Как тараканы, которым дали до поры до времени порезвиться, ощутить себя «хозяевами» в горящем доме.
Александр ТРАПЕЗНИКОВ
Добавить комментарий