Нескладный страшный сон

№ 2011 / 27, 23.02.2015

Мо­ей са­мой лю­би­мой книж­кой бы­ла и по сей день ос­та­ёт­ся «Де­ни­с­ки­ны рас­ска­зы» Вик­то­ра Юзе­фо­ви­ча Дра­гун­ско­го. Пе­ре­чи­ты­ваю хо­тя бы не­сколь­ко рас­ска­зов каж­дый год.

Моей самой любимой книжкой была и по сей день остаётся «Денискины рассказы» Виктора Юзефовича Драгунского. Перечитываю хотя бы несколько рассказов каждый год. И с самого раннего детства я думала, что мальчик, про которого написана книжка, уже большой дяденька, интересно, что он, кто он? Но это я думала про того мальчика, из книжки. И очень удивилась, когда узнала, что есть такой писатель – Денис Драгунский, реальный, вполне себе живой человек. Недавно в издательстве «РИПОЛ-Классик» вышел сборник его… снов «Ночник». Отличный повод задать писателю несколько вопросов.

Денис ДРАГУНСКИЙ

– Скажите, сколько в том Дениске из книжки вашего отца – вас? Какие истории были полностью выдуманы, а какие имели под собой ваши реальные детские приключения?

– Это мой самый любимый вопрос: «Денис Викторович, а вы правда манную кашу из окна выливали?» Отвечаю правду: нет, не выливал. Манную кашу я терпеть не мог, но вылить её из окна не мог по техническим причинам: мы жили в подвале. Чтобы дотянуться до подоконника, мне надо было встать на стул. Так что всё понятно.

Конечно, все истории выдуманы – в смысле сюжета, в смысле происходящего в них. Все до одной. Я не ездил на велосипеде с мотором, не влюблялся в цирковую Девочку на Шаре, не врал учительнице на пару с Мишкой про то, как мы с ним спасли маленького ребёнка то ли из проруби, то ли из горящей квартиры. Но и Мишка, и Алёнка, и Раиса Ивановна, и школа, и двор, и коммунальная квартира с соседями, и дача с речкой – всё это настоящее. Всё это было. И я тоже был – вот такой, как в рассказах. Я себя легко узнаю – даже сейчас. В общем, атмосфера и характеры – из жизни. А собственно рассказы, то есть приключения Дениски и его друзей – это всё выдумал и написал Виктор Драгунский.

– Расскажите, пожалуйста, о вашей новой книге «Ночник».

– Недавно в «Афише» была короткая рецензия на мою книгу. Рецензия хорошая, её написал известный критик Лев Данилкин, но последняя фраза меня немного огорчила: мол, книжка интересная, но понятно, что всё это – не сны, а микроновеллы, скомпонованные в виде снов. Я даже ему письмо написал, что это самые настоящие сны, что всё написано абсолютно по-честному. Мне очень нравится подлинность – в самом простом смысле слова.

Я делаю сам для себя такие маленькие проекты. Например, возле подъезда, в котором я живу, стоит скамейка. И я каждый день с балкона, с одной и той же точки, ровно в 12 часов дня фотографирую – кто на ней сидит. А сидит там старуха-бомжовка; там сидит девочка, переодевает туфельки; там сидят студенты из колледжа, который рядом находится; там сидят пенсионеры; никто не сидит; ребёнок сидит, рядом самокат валяется; девушка с чернокожим ухажёром… Главное, что это всё по-настоящему. У подлинности – особый, ни с чем не сравнимый вкус и аромат. И то же самое я затеял со своими снами.

Мне всегда снятся сны, и я их почти всегда запоминаю – это моя особенность. Некоторые сны повторяются: например, мне очень часто снится, что я вожу машину, хотя все попытки научиться водить и получить права терпели фиаско – причём абсолютно случайно. То автошкола закрывалась, то инструктор куда-то исчезал, потом какой-то милиционер, с которым договорились, что он выпишет мне права, был уволен. Потом оказывалось, что я себе ногу вывихнул и не могу забрать права – и вот так 40 лет подряд. Очевидно, что какая-то сила не даёт мне водить машину. Однако во сне у меня это лихо получается – я ловко паркуюсь, между других машин пробираюсь, иногда даю по газам на загородном шоссе…

Ещё один сон мне часто снится: я потерял портфель. А в портфеле документы, бумаги, деньги – и меня не пускают куда-то без пропуска, у меня нет денег на проезд – в общем, полный кошмар. Нельзя сказать, что в жизни я очень собранный человек – я умеренный разгильдяй, но я никогда в жизни не терял ни портфеля, ни кошелька, ни бумажника. А во сне – постоянно!

Ещё мне несколько лет подряд снится (и об этом я пишу в первых строчках своей книги) город с большими окнами. Город, похожий на Москву, какой она была в проектах архитекторов 30-х годов. Умеренная лепнина, широкие улицы, мосты через овраги… И этот сон снился мне много раз, покуда я не приехал в Вашингтон в 1994 году и не увидел, что снился мне именно он.

Ещё мне часто снится один русский город – изумительно красивый. С синими куполами, белокаменными палатами. С церквами, монастырями, речками, озёрами, мостами, речными трамвайчиками. Вроде бы город-музей, но при этом нормальный город, в котором просто живут люди. Такого города я пока наяву не видел – может, где-то он и есть, но мне пока не удалось до него добраться.

Я люблю смотреть сны. Поэтому и решился на эту хлопотную затею – целый год записывать свои сны. Нужно было действительно спать с блокнотом под подушкой и заносить туда всё сразу же. Сначала я записывал сны утром, но если вдруг ночью снится интересный сон, а после него начинает сниться другой, то первый нужно обязательно сразу перенести на бумагу, потому что следующий сон смывает предыдущий. И этой ерундой я очень прилежно занимался целый год. У меня несколько таких толстеньких тетрадок получилось. Я не набивал всё сразу на компьютере, стал это делать только в самом конце декабря, когда оставалось смотреть всего пять снов, и закончил только к середине января.

Книжка получилась честная. Во-первых, потому, что я не делал никаких изъятий – если даже мне снилась какое-то неприличие, то я записывал всё как есть. И, главное, что я не разрисовывал сны. Когда мне снилось что-то отрывочное, непонятное: какая-то фигура на аллее, то я так и писал, что мне снилась фигура на аллее – непонятно, кто и где. Я не пытался делать из таких снов новеллы. Но когда мне снились новеллы, то я прямо так и записывал.

– А вы читали какие-нибудь руководства: как правильно погружаться в сон, выходить из него – на руку свою смотреть, ещё что-то…

– Нет, ничего такого я не читал.

– А есть у вас осознание сна как сна?

– Есть! Я понимаю во сне, что мне снится сон. Хотя иногда я просыпаюсь в холодном поту, вздрагиваю во сне или, наоборот, мне приятно просыпаться – радостно, весело. Но как минимум в половине случаев я понимаю, что мне снится сон.

– А вы как-то пытались корректировать свои сны? Влиять на то, что вам снится?

– Нет. Пробовал, но ничего не вышло.

– А были ли у вас вещие сны?

– Только про город. Все сны снились мне задним числом. Например, сон про маму снился после её дня рождения…

– А как объяснить то, что все ваши сны такие пристойные?

– Да Бог с вами! Сон с родинкой – непристойный, сон с восковой женщиной – тоже. А сон, где какие-то люди передо мной занимаются любовью – пристойный? Но тут же тоже нужно знать грань. Если мне снится, что я с какой-то женщиной занимаюсь любовью, то я не буду это описывать в мельчайших деталях.

– То есть, вы всё-таки редактируете свои записи?

– Нет, это не редакция. Смотрите – мне снится, что я иду по улице большого шумного города. Но я же не буду описывать каждый трамвай, каждый автомобиль – зачем?

– А вам случалось делать открытия во сне?

– Я постоянно делаю открытия – открываю себя для себя. Иногда это вещи банальные с психологической точки зрения. Например, мне снится, что я с женщиной, молодой, красивой, но она – вылитая моя мама. Я понимаю, что это банальный инцестный сон, но что поделаешь, если он мне приснился? И я пишу, как приснилось. Мои отношения с мамой всегда были очень сложными и совсем не безоблачными – когда-нибудь я напишу отдельную книжку про своих маму и папу. Надо сказать, что, как и у любого приличного человека, никаких эротических осознаний по этому поводу у меня никогда не было. Мама есть мама – красивая, замечательная мама. А мама была у меня очень красивая, царствие ей небесное. Она была даже какое-то время, можно сказать, официальной русской красавицей – была ведущей программы в ансамбле «Берёзка» в начале 50-х годов.

– А вы никогда не занимались толкованием своих снов? Ведь сон – это не только картинка, но и какое-то содержание…

– Да, меня занимал этот вопрос. Я даже почти всю толстенную книгу Фрейда о толковании снов прочитал. Но я знаю, что толковать сны нужно с психоаналитиком на пару, потому что одному самоанализом заниматься – это пустое дело.

– Меняются ли ваши сны с возрастом?

– Мне кажется, что сны изменились после этой книжки – они стали более внятными, и это меня даже немного пугает. Хотя сегодня мне снился совсем нескладный страшный сон: мы с какой-то женщиной ходим вокруг какого-то большого тела, которое лежит на скамейке, завёрнутое в серое покрывало. И совершенно понятно, что у этого тела что-то отрублено: то ли голова, то ли ноги, это видно по «рисунку» покрывала. Но непонятно, что именно. И мы спорим, что отрубили – голову или ноги, а пощупать как-то страшно. И так мы и ходим вокруг этого тела.

– А вам снятся известные люди?

– Довольно часто. Например, довольно долго я работал с Никитой Белых в партии «Правое дело», и недели две назад он мне приснился. Мы с ним вместе гоняемся по комнате за котёнком, потому что он, извиняюсь, присаживается прямо в комнате покакать. И задача – взять котёнка за шкирку и выкинуть на крыльцо. Мы это делаем, но котёнок забегает обратно в комнату – и за своё. Я даже сам не знаю, есть ли у этого сна какой-то политический подтекст.

– А когда вам в голову пришла идея издать именно книгу своих снов? Потому что одно дело – писать себе в тетрадку, а другое – осознать, что это будет интересно нескольким тысячам читателям, с одной стороны, и с другой стороны – вы откроетесь незнакомым людям, станете, что ли, более беззащитным.

– Моя первая книга, изданная в «РИПОЛ-классик», «Нет такого слова», родилась из переписки. Я вёл переписку с одной женщиной, филологом из Питера, и я продолжаю эту переписку (мы с 2007 года с ней общаемся), и за это время у нас получилось порядка 2 000 пар писем. Причём они довольно объёмные. Если пересчитать на печатные листы, то выйдет хороший четырёхтомник. И в ходе этой переписки я написал ей рассказик о том, как в молодости меня прижали какие-то мальчишки в подъезде – это реальная история. Ко мне подошли три мальчика и спрашивают: «Ты Алёша такой-то?» – фамилию забыл, допустим, Иванов. Я говорю, что я не он. Они говорят: «Врёшь», я говорю – «Нет, честное слово я – это не он». Они спрашивают: «А Янку Санчук знаешь?» – я говорю: «Знаю. Она подруга моей жены и соседка моей любовницы. Но я не Лёша Иванов» – «Докажи». И я показал им студенческий билет, они сличили фотографию. Самый главный сказал: «Правда, не он», – и продолжил, уже обращаясь ко мне: «А с Янкой поговорить можешь?», – я говорю: «С Янкой я, конечно, поговорить могу, но вряд ли она меня послушает, это не моё дело». И тогда главный сказал: «Ладно, отпустите его». Вот такая история, только более складно и красиво я её в письме рассказал. И женщине, которой я это написал, очень она понравилась, она даже написала, что у меня дар рассказчика. Не знаю, что она в этой истории нашла, но я пересмотрел нашу с ней переписку и увидел, что там около двухсот таких забавных историй. И из них появилась книга под названием «Нет такого слова».

Остальные книжки «Плохой мальчик» и «Господин с кошкой» я писал уже из прошлых воспоминаний. Но всё равно эта переписка служит мне таким источником рассказов – там ещё есть на томик историй. Но именно там очень много живых людей, моих знакомых, и я пока не разобрался, как с этими воспоминаниями поступать. Думаю, надо подождать ещё лет 50.

– А пользуетесь ли вы чужими рассказами?

– Пользуюсь, но всегда указываю, кто эту историю мне рассказал. Например, одну новеллу мне рассказал драматург Исай Константинович Кузнецов, ныне покойный, и я носил её в себе лет 20. Потому что я его всё время спрашивал – кто написал этот рассказ, где вы его взяли? А он говорил, что это какой-то американский автор. Я не нашёл этого американского автора. И уже после его смерти поговорил с его дочерью, и она ответила, что, скорее всего, он сам сочинил эту историю и выдал за рассказ американского автора. И я опубликовал эту длинную очень трогательную новеллу у себя в ЖЖ, и написал, что её мне рассказал Исай Константинович. Я не брезгую пересказами, но я всегда указываю первоисточник.

– Над чем сейчас работаете?

– Сейчас у меня почти готова новая книга рассказов – тоже очень коротких, как в книгах «Нет такого слова», «Плохой мальчик», «Господин с кошкой». Медленно пишу повесть – длинный жанр мне труден. Но уж больно интересный сюжет! И ещё приступаю к совсем новой книге, это будет весьма необычный проект – вроде «Ночника».

Беседу вела Любовь ГОРДЕЕВА