Читайте «Москву»
№ 2011 / 27, 23.02.2015
Прочёл недавно в газете «Литературная Россия», в статье уважаемого мной Романа Сенчина: «…Велика и богата Россия, но литература, как правило, фиксирует лишь столичные страсти (будни почти никто не хочет замечать)
Прочёл недавно в газете «Литературная Россия», в статье уважаемого мной Романа Сенчина: «…Велика и богата Россия, но литература, как правило, фиксирует лишь столичные страсти (будни почти никто не хочет замечать), жизнь неких всемирных людей, легко перемещающихся с континента на континент и замечающих окружающее каким-то проскальзывающим взглядом. У таких произведений и соответствующий язык – ровный, нейтральный, гладкий. Продолжительная борьба с диалектизмами, областническими словами, сленгом не прошла для литературы даром…» («С биографией (и без)», «ЛР» № 25, 24.06.2011). Вникал и понимал, что здесь имелась в мыслях патриотическая предпосылка к прямым наследиям советской Родины, где так давно рьяно поддерживалась традиция литературной жизни. И вспомнил тут же патриотический журнал «Москва». Один из тех немногих, кто русскую культуру чтит в своём формате с пятьдесят седьмого года двадцатого столетия.
Как может нам порой судьба помочь найти решения посредством ясных знаков, которых мы не замечаем, так и здесь, когда она в самой столице, а точнее – бросается в глаза и просится в руки сам журнал «Москва».
Мне понравился пятый номер. Он утоляет жажду узнавать свой мир – такую просторную страну, как наша Родина, за текущий месяц, и даже в будущем опережает мысли ревнителей большой литературы. И не говоря о вечной памяти за прежние заслуги и трагедии, ведь выпуск-то за май, он всё-таки располагает к памяти о прошлом, знакомом большинству.
И об этой памяти начну, как и в журнале, с первых прозаических миниатюр писателя Валерии Шубиной. Её история сплотилась в сборник с названием «Анна с холмов». Сюжет о женщине, вкусившей горечи войны. Пленённая и горем обожжённая, бежавшая, благодаря минутной слабости врага, простого часового, решившего открыть дорогу, ему казавшуюся, наверно, в никуда, но оказавшуюся дорогой жизни.
Как необычно с первых предложений облагораживает автор обычный комбинат, представив его нам в такой красе, каким рисуют мир в волшебных сказках. Героиня, как будто по одной лишь воле мысли, оказалась в поезде, идущем в Керчь, несущем к той самой Анне, к тревожным воспоминаньям коей о пребывании в концлагере стала причастна и автор упомянутого сборника.
И в стихах Владимира Калиниченко с первой же страницы тоже концлагерь, тоже горе матерей и их детей. Но он своей подборкой утверждает: «Рисую Победу». Победа есть, и поэт её как будто кровью написал в стихах. И под одним собранием не только о войне, но и то, что после было: «Давняя встреча» с поэтом Рубцовым, и жизнь вдали, «в провинции, без суеты столичной, где тоже есть читающий народ». Поэт из Украины откровенен:
И на холсте скупой небесной сини Средь волглых и скукоженных осин Я, может, первый раз открыл Россию – Как мать родную повзрослевший сын. |
Кстати, Сенчин высказал пожелание: «А как бы хотелось узнать, как и чем живут сегодня люди в глубине Рязанской области, на Русском Севере, на Смоленщине, и так далее…». И вот Вадим Воронцов представил в прозе русскую глубинку. Вот уж поистине – от первого лица поведано нам в повести «Причал» о жизни автора, ведь зовут там главного героя Николаич, и тоже он писатель, как и автор – не просто совпадение, надо полагать.
Всё начинается в повести «Причал», как будто дачные рассказы, а в целом – жизнь писателя: не замкнутая, а постоянно участливая в жизни обычных россиян. Много узнаешь. И какие могут быть влиятельные «связи» у писателя по большей части деревенского уклада жизни. Как уважают его и знают. Отношение к нему разных категорий женщин – немаловажный элемент для писателя-мужчины – упрочит уважительное мнение читателя о всех «внегородских» писателях. Что знает людская молва о тех писателях, почти что деревенских, живущих рядышком с народом, – изба к избе, как говорится? Посильное участие в совместной жизни на протяженьи повести, где Николаич, главный персонаж, – эстетствующий герой, которого народ в покое не оставит. Он думает, он мыслит и соображает, и делает, забыв про личный интерес.
История об отношении к писателю рассказана взаправду – здесь нельзя не верить, а для юмора совсем другие сцены, украшенные будто бы гротеском, ведь верить в такие перипетии жизни для умирающего потихоньку острова, где живёт герой, – почти немыслимо, поэтому и автор добавляет выдумки, чтоб жизнь писателя не казалась ложью.
У Сергея Михеенкова в рассказе «Чёрный копатель» есть перекличка двух эпох – Война и Современность, где молодому внуку о дедушке погибшем совсем не безразлично помнить, и отблагодарить вот так, как автор нам поведал: найдя и смелость и отвагу, отбросив меркантильный счёт, вернуть заслуги деда в теперешние времена.
Я теперь буду ждать новых номеров «Москвы».
Алексей ЗЫРЯНОВ,г. ТЮМЕНЬ
Добавить комментарий