От Аллы Дудаевой до Садулаева

№ 2011 / 33, 23.02.2015

Зе­лё­ную кни­гу из се­рии «Жизнь за­пре­щён­ных лю­дей» из­да­тель­ст­ва по­кой­но­го Ильи Кор­миль­це­ва мне Бо­ря Ку­при­я­нов вы­нес го­ду в 2005-м из ка­ких-то даль­них за­кро­мов «Фа­лан­сте­ра».

Неожиданный двухтомник о нелюбимой теме российской политики

Зелёную книгу из серии «Жизнь запрещённых людей» издательства покойного Ильи Кормильцева мне Боря Куприянов вынес году в 2005-м из каких-то дальних закромов «Фаланстера». Я тогда заслушивался Тимуром Муцураевым и уже неплохо воспроизводил ряд его песен под акустику. Ну, и в целях ликбеза решил книгу, виданную давно и отстранённо – купить. И она осталась, нераскупленная, как бы для особо озабоченных темой. Боря добавил с неприязнью, продавая: «Да обыкновенный фашизм, только малого народа».

Дмитрий ЧЁРНЫЙ

«Народов малых и больших на свете нет» – ответил ему из моего песенного запаса всё тот же Тимур. Я прочитал книгу не разом, ступенями как бы. Алла по-женски, по-жонски эстетизируя многое такое, чего и мужчины бы испугались, и, наоборот, проходя общими словами важные политические и военные вопросы – пишет биографию мужа, красавца, президента. Но таким запасом фактов «инсайдерского» формата тогда никто не обладал, конечно, посему по-человечески объяснимые мистические позы и апологический стиль понятны. Тогда эта книга была внесена в число запрещённых цензурою сырьевой империи, её даже в репортаже из разгромлённого очередного лагеря моджахедов показывали, в числе вещдоков мятежности… Но книга-то написана русской красавицей – и для русских.

А не любят русские чеченской правды – вот в чём дело. Посему и Герману Садулаеву не стоило рассчитывать на «Национальный бестселлер» с такой национально-болезненной для РФ книгой, как «Шалинский рейд». Или на какие премии Герман рассчитывал? «Русский букер», «Большая книга»?.. Увы, тема всё-таки играет роль. «Антирусский букер» вышел бы. В романе много такой правды, с которой национальное (государственное?) сознание смириться не захочет. И это, конечно, долг писателя – вколачивать её, правду, не в умы, так в стены, заниматься наскальной живописью, в конце концов, но свою работу просветителя на Земле-матушке выполнять.

Я бы советовал читать эти книги именно в такой последовательности: «Миллион первый» Аллы Дудаевой и затем «Шалинский рейд». Первая и Вторая Чеченские кампании. «ЛР» писала достаточно об этом романе, и я не буду углубляться в него излишне: мне интересен диалог этих книг, ментальное пространство, возникающее меж зелёной и чёрной обложками. Оно могло бы со временем стать достоянием широкого читателя, но только со временем. С ходу такие крепости не взять – говорю как описавший детально ночь и утро 7 ноября 2003 года, когда над Госдумой РФ был поднят красный флаг Аремном Бениаминовым. Хоть кто-то эту сцену из «Поэмы столицы» вычитал, цитировал? Нет. Потому что это… «жизнь запрещённых мгновений», на которые пока большинство смотрит свысока.

Мне коллега Абузяров, пока шли как-то от ГУМа к Курскому вокзалу, рассказал, как успокаивал в ЖЖ Германа – с его слов, писатель грозился выйти в окно, не получив очередную премию. Я так понял – за этот как раз роман. В бездну Сети простиралось самоуничижение писателя. Ильдар писал ему в комментарии: «Если ты «неудачник», то кто мы-то тогда?» Подействовало… Кстати, на тыльной стороне обложки романа – питерский двор-колодец и выпрыгивающий в него человек, над которым парят то ли голуби, то ли вороны.

Книги эти действительно могут звучать дуэтом – женский голос и мужской. Первый из прошлого века (и Алла много вспоминает именно советских лет), второй – из нынешнего. У Аллы и стихи в книге, и фотографии, и статьи, у Германа – только текст, и в этом богатство романа. Книга без фотографий – воистину.

Алла отдаёт дань стилистике биографов прошлого – обстоятельно, нежно вспоминает те самые советские годы, которые свели на танцах её и Джохара. Герман – авангарден, порывист и при этом увесист ударами фактов и сцен, я бы удовлетворённо потёр ладони как радикальный реалист, однако дань дешёвой мистике всё же имеется в тексте, сие неправильно, на мой взгляд, но это мелочи.

В сущности, сверхзадача двух этих книг – одинаковая. Децентрировать расеянское общественное сознание, показать чеченскую рану изнутри. От такого зрелища мало кто не отвернётся – но там и только там правда. Не в смысле – «их» правда (зашушукали уже кухонные шовинисты), а именно наша, общая, советская правда. Ведь трагедия Чеченских войн самая наглядная и объёмная иллюстрация распада СССР. И беда всех писавших о военной Чечне так же одинакова, как и сверхзадача Аллы и Германа – однобокость. А поскольку читатель преимущественно россиянин, то и легко угадать крен. Очень хочется быть героями по месту жительства. Я встречал их, бухающих и матерящихся, под Воронежем, гордящихся, как насиловали и сжигали. Это развалины, а не люди, хоть мои ровесники – но сейчас не об этом.

Знаю, меня числят в некритичных совках и сталинистах, я не могу с лёгкостью, скороговоркой Прилепина заявить, что нахожусь по ту сторону категорий советский/антисоветский. Но таков уж мой личный историзм: я сын советского народа и оцениваю все с ним происходящие изменения в целом. То есть не как «чеченский» или «русский» фашизм (эти казаки-разбойники не для нашей Постэпохи), а именно как процесс распада великого народа-созидателя, Советского Интернационала – на этносы. Распад этот, само собой, на том уровне, куда свалились осколки народа – изобилует присущими данным формациям болезнями (неофеодализм, «компрадорство» – как называл далёкое будущее сырьевой империи Троцкий). Религиозным экстремизмом, сепаратизмом, междоусобицами, вендеттой – в общем, всем тем, что в нашем, родном, великорусском случае принято именовать «возрождением России» и национального самосознания. Говорят это обычно те, кто считает советский народ искусственной общностью, насильно согнанной в единый ГУЛАГ кровавыми большевиками. Ну и как антитезе тут же пузато прёт «исконное и репрессированное» православие, державность, частная собственность…

Написать о войне в Чечне с советских позиций, попытаться её увидеть в масштабе всей контрреволюционной катастрофы девяностых – до сих пор удалось лишь украинцу Андрею Манчуку в книге «Наследники Че Гевары». Но поскольку это книга публицистическая, её нельзя ставить в ряд с «Шалинским рейдом», а вот с «Миллионом первым» на полку поставить вполне можно, красную к зелёной. Но есть и у Аллы художественные «аппендиксы».

Ведь даже в биографии мужа, которую пишет жена, как ни пытается она её «высушить», есть такие образно богатые эпизоды, которые перерастают в художественную литературу. Порой книгу Дудаевой было скучно читать (к Герману это не относится: прочёл за два дня в поезде, не отрываясь), но я не пожалел, что дочитал до самого фатального эпизода – до ракетного попадания в машину, рядом с которой разговаривал по спутниковой связи Джохар. Там, где речь прочих пресекается – Алла сохраняет, словно от мужа перешедшую, стойкость, и продолжает описывать мужа, уже мёртвого. Подробности здесь – только художественные, хотя и фактические, конечно. Например, то, что длинный провод спутникового телефона из-за повреждений всё время укорачивали – и это стало причиной гибели Джохара, так как он слишком близко стоял к мишени, дающей сигнал ракете, к машине… Простые до безобразия объяснения исторических эпизодов.

Образ врага русского народа такими подробностями сдувается, точно сквозняком: воюя оставшимся от советских военных баз оружием и самодельным, говоря по спутниковому телефону с обрубленным проводом – трудно вписываться в рамочку, нарисованную федеральным ТВ, – мол, это агент исламистов, финансируемый всеми злодеями Ближнего Востока…

Одиночество той Ичкерии, которую Дудаев создал, но которую так и не увидел свободной (а это время фактически настало в 1996-м, после Хасавюрта) – вот что вычитывается со страниц книг Дудаевой и Садулаева. Причём, Герман делает рейд совершенно неожиданный, излагая такие экономические аргументы, о которых в России никто знать не захочет ещё лет десять. Например, что в то время, как в РФ уже всё было приватизировано и настал момент второй волны приватизации (1997), когда олигархи и ощутили себя новой властью – в Ичкерии горюче-смазочные материалы распределялись централизованно, а совхозы и колхозы (давно в РФ растасканные на фермерские показухи) стали называться госхозами и продолжали своё существование. О СССР герой Германа говорит с таким почтением и пониманием, что поневоле прочтёшь и прочие его (автора) книги. Не алчную сырьевую империю (ко Второй Чеченской уже понявшую суть своей экономики), а Чечню видит он осколком СССР, последней социалистической республикой. Конечно, без таких слов (ну, и памятники советские здесь сносили куда быстрей и злей), но по экономической сути – выходило так.

Образ дремучего народа, ощетинившегося джихадом на просвещённую, но слегка тоже ударившуюся в свою религию Россию – растворяется, как пороховой дымок. Садулаев показывает (это же пыталась сделать и Дудаева) разнообразие политических сил, борющихся в Ичкерии даже после Хасавюртовских соглашений – и «бородачи», то есть радикальные исламисты Басаева, тут имели далеко не большинство. А большинство-то, как раз, как и завещал Дудаев, чего он, собственно, и добивался – было за парламентскую республику, светское государство. И умеренный Масхадов двигал осколок СССР в этом же направлении – но в итоге заигрался в компромиссы и сомкнулся с басаевцами, то есть с меньшинством, действительно связанным с арабскими кошельками международного терроризма.

Я помню, как создавали образ врага на расеянском ТВ: увы, этот шаг Масхадова, роспуск им парламента (повторение преступления Ельцина: постсоветская карма-программа), радикализация, джихад и шариат, всё это было на руку пропагандонам сырьевой империи. Тут же показывали арабских эмиссаров, «бородачей» (термин из книги Садулаева), их фразы про то, что они дойдут до Москвы – и обыватель сагитирован. Кошмарная Чечня должна быть усмирена… Любыми силами, любой ценой. И цену эту платили из своих пятиэтажек, живую, людскую. А кто потом погрёб прибыль?

И этот вопрос – именно этот! – до сих пор лежит стоп-сигналом на чеченской теме. Очень стыдно признавать великороссу, что им в этой «справедливой» войне за территориальную целостность руководили… Нет, не Путин, берите ниже (хотя, конечно, именно он как выразитель классовых интересов) – олигархии нефтяные. Лукойл, Роснефть, Транснефть – видите, как необычно зовут расеянских генералов, под командованием которых дети рабочих кварталов умирали? Об этом Садулаев не пишет – его герой по ту сторону. Но он там не всё время: очень живо показана его судьба довоенная, тут не без автобиографических, конечно, изюминок, подозреваю… Но главное – он, будущий командир «бандформирования», вовсе не ваххабит, не волчонок, кроме своего селения ничего не видевший. Он – дипломированный юрист, ранее питерский студент, бухавший в общаге с советскими соотечественниками, пока страна разваливалась. Меткий образ, общероссийский.

И не с Марса, а из наших же пёстрых городов девяностых – попадает он назад, на родину. Как попал и Джохар Дудаев, кстати – жестокий рок всего СССР, готовящегося к распаду, уже содрогающегося в конвульсиях межнациональных стычек, забрасывает его домой из Прибалтики, как мы помним. Похожие судьбы…

Чечня не как белое пятно на постсоветской карте, а как живой очаг, в том числе, и советской культуры – вот какой её рисует Садулаев (отдельное место – ностальгия по школьным годам, вполне радреаловские цитаты из школьного журнала, который герой читает в передышке Шалинского рейда) и какой на основе газетных материалов её рисовала Алла. Она выдвигала версию, кстати, относительно дефицитов в райцентрах и провинциях – что дефицит создавался искусственно горбачёвцами. Специально вспоминает, как вываливали товары на помойки. Так что невероятное может оказаться фактом – и самые русские державники, клянущие Горбачёва в предательстве империи и работе на США, смыкаются тут с «чеченской сепаратисткой».

Да, узнать и о войне в Чечне, и о приближении СССР к августу 1991-го – нам предстоит ещё много интересного… И мазохистский кайф либералов от преувеличения «преступлений КПСС» и расчёсывания болячек «репрессий» тут покажется детской забавой – такая безжалостная правда нас, самоубийц, ждёт.

Увы, национальный сепаратизм – объективное следствие контрреволюции. Социализм собирал, капитализм – разрушил. Однако есть выигравшие – те, кто качают грозненскую нефть, например. И дорогого стоит в романе Садулаева то, что его герой признаёт базисным поражение Ичкерии во Второй кампании – корень которого в том, что нефть начали делить «чёрные нефтяники». Лишь с приходом Путина к власти стало ясно и в Чечне, что на этой земле является объектом вожделения. Посему парадоксы девяностых тоже предстают в ином свете: вспомним документальные кадры, как едут советские БМП под красным ещё флагом в Грозный, где будут сожжены. Под флагом социализма едут выполнять приказы министров-капиталистов. Жестокий диссонанс. А Чечня, как республика маленькая, потому и хранила колхозные «рудименты» социализма, что в войне и не выстояла бы иначе. Тут уже вспоминается тот режим, в котором Россия победила нацистскую Германию. А это был именно социализм – только он позволял мобилизовать и централизовать столько производительных и военных сил в краткие сроки. Но Чечня, как только её нефть стали растаскивать свои мелкие олигархи, как только запылали нефтевышки в криминальной войне местных олигархий – пала перед сырьевой империей, которая уже научилась мобилизовывать бедных в интересах нефтяных прибылей богатых. Слабые олигархи проиграли сильным.

Собственно, с тех самых пор и сохраняется парадоксальная, мало кому известная модель «экономического сотрудничества» Чечни и сырьевой империи. Именно позорная неинформированность в этой сфере и позволяет ура-националистам делать заявления насчёт того, что бюджету РФ не под силу «содержать» Чечню. Вот кто понял бы мою улыбку, так Садулаев или любой, видевший хоть раз, хоть издали Грозненский НПЗ. Кому большинство таких НПЗ там принадлежит, знаете? Роснефти. И так везде – таков итог войны.

Сечин с Кадыровым долго вели переговоры насчёт чеченской нефти – её выкачка хоть и невелика по сравнению с сибирской, но всё же может быть бюджетообразующим фактором. Рамзан предлагал отдать ему грозненскую нефть, тогда и не требовали бы столько из бюджета. Однако поскольку Чечня часть РФ, то и олигархия здесь российская, и правила её, а братва наша питерская считать умеет и своего не упустит. Сперва путинские силовигархи получают свои прибыли, платя с них «на бедность» 13 процентов в бюджет, а уже потом этот бюджет финансирует Чечню. Вот и весь секрет «Чечни-содержанки», это миф.

Поскольку роман Садулаева – это монолог предателя, а книга Дудаевой – наоборот, монолог верности, то здесь уже сравнение не работает. Но работает – продолжение. Поскольку повествование Аллы умирает вместе с мужем, интерес, что же было дальше, растёт. А дальше – Шалинский рейд, возвращение «боевиков» в Шали, без выстрелов, блокпост федералов их пропустил, как делалось нередко в двух Чеченских кампаниях (жертвами случайной несогласованности такого «коридора» стали псковские десантники, кстати). Взрыв мощнейшей ракеты из комплекса «Точка У» 9 января 2000 года над митингом мирного населения, гибель тысяч. Мучения раненых… Всё это Герман описывает примерно как Алла гибель мужа, подробно. Потому что боль не бывает поддельной. И это не боль отверженных, сепаратистов – это гибель наших советских сограждан, оказавшихся на островке, где ринувшаяся на место социализма стихия штормила сильнее всего. Приказ о ракетной атаке Шали номинально отдавал Трошев, но Садулаев уверен, что это был высший кремлёвский иерарх.

Тонкий роман Германа в отличие от толстой биографии Аллы – избыточно показывает быт, гражданский портрет той самой Чечни, которой, искажённой ТВ могло только пугать. Ещё один миф, относительно едва ли не общенародного бизнеса – похищения людей, – тоже развеян Садулаевым. С похитителями, иногда расстрелами на месте, боролись силы «шариатской безопасности». Лексические, семантические парадоксы Постэпохи… Сколько в них горькой, отвратной правды распада. Но чтобы понять, какую страну и какую дружбу народов (непростую, конечно: с депортациями, но и с возвращениями, с выступлением Высоцкого в Грозном на ТВ в 1970-х) мы потеряли в 1991-м – надо узнать всю правду о чеченской трагедии, одной из серий советской трагедии. А сериал этот предстоит ещё снять по таким книгам, как «Шалинский рейд» и «Миллион первый», будущим отважным режиссёрам.

На мой взгляд, очень личная книга Аллы уступает роману Германа: она не может удержаться от бессмысленных и многочисленных проклятий в адрес «России», которую видит слишком абстрактно. У этой войны, у всех её жертв был конкретный «демиург», его могила преспокойно распласталась в центре Новодевичьего кладбища, рядом с героями и демиургами Советской эпохи, оскверняя весь некрополь… Но терпевшая на троне убийцу СССР, Россия заслужила упрёки Аллы, конечно: империя, мощь оружия, предназначенного для отражения внешних угроз, использовавшая против своего, советского народа – оправданию не подлежит и вызывает ненависть. Да: в этой войне есть только убийцы, и нет героев, нет победивших знамён, есть только ельцинское визгливое ударение «ичкерИя» и предсмертные оскалы до сих пор идущих мстить шахидов, благодарящих отца русской демократии за своё «счастливое» детство. Тем не менее, света месть и словесные проклятия не проливают, а нужен именно свет, знание, а не эмоции. И что не смогла сделать Алла, доделывает Герман: он очень тонко вписывает героя романа в сегодняшнюю жизнь. Он не изгой и не изувер, он не повторяет, как Алла, ритуальные проклятия России (в то время как проклинать и убивать в ней надо было конкретных военачальников, олигархов и всех, кто наживался на войне – почему этим не занялись басаевцы, кстати?) – он становится одним из преуспевающих бизнесменов.

Тамерлан (так изначально зовут героя) по несчастному случаю получает паспорт убитого соратника и под его именем начинает новую жизнь: сперва собирает деньги для чеченского подполья, возит их Масхадову. Но потом решает предать бессмысленную борьбу во имя… спокойной жизни. О, как его спокойное признание себя предателем напомнило мне сказанное Русланом Саидовым у трупа героя России Ямадаева в Москве «иншалла»!

Финал романа актуален: буржуазность побеждает даже самого яростного, вооружённого борца с Системой, принявшего ислам в ходе борьбы, сделавшего обрезание (воистину тут Садулаев словно проиллюстрировал знаменитую путинскую угрозу – описав сию операцию и снабдив её модной мистикой)… Он научился зарабатывать деньги для джихада: так почему бы не зарабатывать их во имя жизни? Так приватизация сознания настигает того, который понимал СССР и видел в Ичкерии шариатскую реинкарнацию социализма. Он сдаёт федералам за конкретную сумму серебреников (тут снова вполне радреал, респект Герману– кажется, такую точную информацию не выдумаешь) Масхадова. Цена за возвращение в мир, за бегство за рубеж, жизнь за жизнь… Мрачный, печальный, но честный итог. Сперва открыл салоны красоты, потом занялся компьютерным бизнесом – вот куда перетёк джихад… И мир просто во имя мира победил мятеж в умах пассионариев девяностых. Тимур Муцураев приехал в Чечню, и Рамзан Кадыров устроил ему царский приём как национальному достоянию, поселил, наделил: «Неужто был простой бравадой и твой воинственный джихад?»… Они среди нас, приглядывайтесь к соседям, они неопасны, опасно их прошлое – тем, что это наше прошлое, от которого мы до сих пор прячемся.

Дмитрий ЧЁРНЫЙ