«Хочу, чтобы меня утешили…»

№ 2011 / 36, 23.02.2015

Го­во­ри­ли мы как-то со Львом Пи­ро­го­вым об уте­ше­нии. О том, ка­кая ли­те­ра­ту­ра уте­шить мо­жет.
Пи­ро­гов, имея опыт ра­бо­ты в из­да­тель­ст­ве, ска­зал, что боль­шин­ст­во чи­та­те­лей уте­ша­ют­ся до­б­ры­ми и смеш­ны­ми ис­то­ри­я­ми

Говорили мы как-то со Львом Пироговым об утешении. О том, какая литература утешить может.

Пирогов, имея опыт работы в издательстве, сказал, что большинство читателей утешаются добрыми и смешными историями, а не страшными и трагическими. Не надо их людям сегодня. Не хотят.

На что я ему возразила: по-настоящему утешает как раз страшное и трагическое, расцарапывает до крови, а потом тут же и рубцует, лечит.

Анастасия ЕРМАКОВА

Лев молчал. Он вообще часто молчит. Думает, не позволяя скороспелым словам налетать суетливыми стайками на неторопливо шествующую глубокую мысль.

Критик и философ Лев Пирогов такой – неспешный и серьёзный. Умный. Ядовитый. Ироничный.

Но не ищите в нём самолюбования. Яд и ирония – от тревоги, от отчаяния, от разочарования. Что дальше-то будет с русской литературой? Что будет с русскими? С опошлившимся и замкнувшимся на идее потребления и обогащения мире? И будет ли вообще хоть что-нибудь? Или уже пора собираться на необитаемый остров?..

Что такое «хорошая» проза? Как спастись от вездесущего «масскульта»? Как жить так, чтобы не выхолостить из себя совесть и остаться порядочным человеком? И – чем утешиться?

Книга «Хочу быть бедным» – об ответственности. Писателя перед словом. Перед читателями. Людьми перед друг другом. Перед миром. Перед Богом.

Это свод блестящих и парадоксальных эссе, опасное путешествие по наглухо заросшему саду, где тебе никак не дают спокойно полюбоваться окружающими красотами, ты то и дело вздрагиваешь, ойкаешь, вскрикиваешь от боли, наступая то на осколок стекла, то на гвоздь.

Тебе постоянно задают грозные и ехидные вопросы, на которые ты не в состоянии ответить.

Тебя колют, щипают, дают подзатыльники. Нравственно потрошат.

Не подумайте – никакого садо-мазо. Просто вдумчивый и честный разговор. Над твоим смущением и растерянностью никто не смеётся. Тебе – сочувствуют.

Перед тобой беззащитно раскрываются, доверяясь:

«Почему живу так бессмысленно? Отчего так невыносимо, так ощутимо тяжело жить? Слово «стресс» похоже на «пресс», хотя на самом деле это паровой молот. С утра встал – всё нормально. Но любой реплики, любого телефонного звонка хватает, чтобы впасть в многочасовое оцепенение. А с утра нормально… И так уже много месяцев. Мысли плавают в голове, как варёные рыбы. Абортированные ошмётки статей догнивают в компьютере. Не могу отвечать на звонки, не могу встречаться с друзьями. Оцепенение. Я не хочу, чтобы меня призывали к порядку и напоминали, что я мужчина. Не хочу на кушетку психоаналитика. Я просто хочу, чтобы меня утешили, извините».

Пирогов-критик стоит особняком. Этакий хмурый и справедливый гигант. Думающий и сомневающийся. В принципе, главное в каждом его эссе – это сам процесс размышления, противоречивая вязь мыслей, чувств, рефлексии. И потому – читать Льва Пирогова всегда интересно. И трудно. Идти с ним в ногу практически невозможно. Всегда отстаёшь. Семенишь чуть поодаль. Никогда не знаешь, в каком месте он повернёт, резко изменит траекторию смыслового пути. Поначалу раздражает немного, конечно. Дескать, да что он себе думает? Начал говорить, скажем, о Пелевине, так и говори о нём, куда тебя всё время несёт?..

А его несёт и несёт. И тебя вместе с ним. Привыкнуть к этому невозможно. И не надо привыкать. Ощущение внезапномыслия дорогого стоит.

Пирогов тонок и точен. Провокативен. Парадоксален и афористичен. «Произведение – это поступок». «Чем больше в произведении «литературы», тем меньше «жизни». «Самокритика – разновидность самодовольства».

Что ж, спросите вы, вот он так всё время вокруг да около? А конкретно-то о писателях этот критик говорит? Конкретно – почти ни о ком. Имя автора для Пирогова только точка отсчёта, повод для разговора. И таких «поводов» в книге «Хочу быть бедным» довольно много: Юрий Поляков, Олег Зайончковский, Роман Сенчин, Ирина Мамаева, Дмитрий Быков, Татьяна Толстая, Евгений Гришковец… Кого-то хвалит, кого-то ругает.

Но повторяю – речь и о них, и не о них. Речь о литературе, о её нутряном устройстве, о её смысле и нравственной силе.

Послевкусие от Пирогова – как от книги хорошей прозы, подлинной и редкой. Если хотите – катарсис. А от критики испытать его, согласитесь, почти невозможно.

Мне больно, значит, я существую – вот, как мне кажется, максима от Льва Пирогова.

Неуютная, конечно, но что поделаешь.

«Я боюсь попасть в ад. Это и есть моя мотивация».

Речь идёт о совести.

Читайте Пирогова.

Утешает.

Анастасия ЕРМАКОВА