Битва на Калке: взгляд со всех сторон
№ 2011 / 38, 23.02.2015
Это хорошо, что к публикации В.В. Бараева «Битва на Калке. Взгляд с другой стороны» («ЛР», № 31–32) приложена биографическая справка об авторе. А то я было подумал, что фамилия уважаемого писателя использована в качестве псевдонима
Это хорошо, что к публикации В.В. Бараева «Битва на Калке. Взгляд с другой стороны» («ЛР», № 31–32) приложена биографическая справка об авторе. А то я было подумал, что фамилия уважаемого писателя использована в качестве псевдонима давним и ярым борцом с «заблуждениями и ошибками историков», ниспровергателем «официальной историографии» кумыкским литератором Мурадом Аджи. Он часто выступал со своими полемическими опусами в периодической печати (включая «ЛР») с целью разоблачить «ложь», якобы «облепившую» историю его предков – тюрок-кыпчаков, которые, по твёрдому убеждению Аджи, заложили основу всей европейской цивилизации. При этом Аджи полностью игнорировал критику своих «теорий» со стороны тех, кто не утратил способности воспринимать события прошлого адекватно их отражению в исторических источниках.
 |
Однако многое сближает В.В. Бараева и с М.Аджи, и с другими любителями истории из числа литераторов, которые предпочитают рассматривать события нашего общего прошлого не всесторонне, а лишь с одной («другой») стороны. Не являясь профессиональными историками, имея весьма смутное представление о методах исторического исследования, источниковедении и других специальных (вспомогательных) исторических дисциплинах, они тем не менее пребывают в твёрдой уверенности, что, в отличие от учёных зануд, знают (по наитию?), «как всё было на самом деле», а потому не считают нужным стеснять полёт своей мысли всесторонним анализом источников и научных работ, выхватывая из них лишь то, что отвечает собственным представлениям о произошедшем, и не останавливаясь перед прямым искажением установленных наукой фактов в угоду своему видению событий и явлений. О «феномене» Мурада Аджи мне в этой связи уже приходилось высказываться на страницах «ЛР» (1993, № 22; 2005, № 15). Выскажусь теперь и по публикации Владимира Бараева.
Из отрывка его романа, призванного исправить «ошибки историков», следует, что киевляне, сдавшиеся монгольскому полководцу Субэдэю в обмен на обещание сохранить им жизнь, были отпущены (и лишь князья подверглись «гуманной» и «почётной» казни под досками). Между тем в летописном рассказе, на котором и базируются все описания сражения на Калке у историков и писателей1, ясно и однозначно говорится, что всех сдавшихся монголы перебили. На чём основан пересмотр В.В. Бараевым летописного свидетельства – неизвестно. Зато всё предельно ясно относительно видения им так называемой бродницкой проблемы. «Донские казаки считают бродников своими предками», – пишет он и потому ничтоже сумняшеся называет бродников «казаками», их предводителя – «атаманом» (а не «воеводой», как в летописи), напрочь абстрагируясь от того, что эта терминология свойственна не XIII веку, а совсем другим эпохам.
Нынешние казаки много чего «считают». У них, например, пользуются большой популярностью сочинения донского «автономиста» Е.П. Савельева, который утверждал, что казаки – это древнейший народ, принимавший участие даже в Троянской войне (XIII век до н.э.)… Так что же, по этой причине будет оправданно появление романов, живописующих, как «атаман Ахилл» со своими «станичниками» крушит войска несчастного царя Приама?..
Всё, что известно современной науке о бродниках, позволяет с известной долей вероятности допустить, что они могли являться историческими предшественниками казачества, но никак не его непосредственными предками, ибо, попав под власть монголов, очень быстро сошли с исторической арены2 и, стало быть, рассматривать бродников в контексте истории казачества можно лишь в качестве «тупиковой ветви» на его «родословном древе».
Не меньшее удивление вызывает и краткий экскурс В.В. Бараева в историю русской церкви. У него получается, что «всеми церквями Руси» в эпоху монгольского владычества «руководил» не киевский митрополит (до 1299 г.), не митрополит владимирский (до 1329 г.) и московский, как по сей день полагают историки, а… епископ, возглавлявший православную епархию в столице Золотой Орды Сарае! На основе каких источников сделано столь сенсационное открытие – остаётся глубокой тайной. Но оно меркнет при сравнении с трактовкой В.В. Бараевым вопроса о причинах монгольской экспансии.
Он не упоминает ни о завещании Чингисхана покорить все народы мира, ни о его намерении ещё в 1207 году направить своего старшего сына Джучи на завоевание земель Восточной Европы (включая Волжскую Булгарию, Башкирию, Дешт-и-Кипчак и Русь), ни о курултае 1229 года, наметившем, во исполнение этого указа, поход на запад, ни о курултае 1235 года, где, по словам персидского историка XIII века Джувейни, «состоялось решение завладеть странами Булгара, Асов и Руси». Всё это давно и хорошо известные факты, никем пока не опровергнутые3, но у В.В. Бараева получается, что в поход на Русь (и далее в глубь Европы) монголов толкала лишь жажда мести за убийство своих послов русскими князьями в 1223 году! Не будь, мол, этого убийства и поддержки половцев, то, как пишет В.В. Бараев, «монголы могли бы стать друзьями и союзниками русичей».
Трудно сказать, чего больше в таких суждениях – наивности или незнания реалий изображаемой эпохи. Взгляните на карту монгольских походов и завоеваний: Китай, Корея, Южная Сибирь, Юго-Восточная Азия (вплоть до Индонезии), Северная Индия, Иран, Афганистан, Средняя Азия, Месопотамия, Закавказье и Северный Кавказ, Волжская Булгария, Русь и другие европейские страны (Венгрия, Молдавия, Польша, Словакия, Чехия, Хорватия)… Что, жители всех этих стран тоже чем-то смертельно обидели монголов, а потому и не смогли стать им «друзьями и союзниками»?
Простите, но за кого держит г-н Бараев своих читателей? Не нужно ведь иметь ни специального исторического образования, ни семи пядей во лбу, чтобы уяснить простую истину: причины войн всегда глубже чьих-то личных обид и оскорблений и не сводятся к поводам, которые всегда можно найти или придумать…
В.В. Бараев цитирует историков-евразийцев, издавна, в угоду своим политическим концепциям, идеализировавших монгольских завоевателей и оправдывавших их чудовищную жестокость «принципами монгольского международного законодательства», якобы предполагавшего «неприкосновенность послов» и «коллективную ответственность» за нарушение этого «священного» принципа. Замечательно. Но почему же тогда сами монголы его так легко нарушали? Не кто иной, как Субэдэй и Джебе, победители в битве на Калке, ещё до неё, находясь на Кавказе, убили одного из послов дербентского правителя, а остальных под страхом смерти заставили служить себе проводниками. А уже при Батые в его ставке был убит отправленный туда с дарами для переговоров сын рязанского князя Юрия Фёдор. Это же давно известные, «хрестоматийные» факты!4 А сколько русских князей, вызванных в Орду (и, таким образом, «доверившихся» ханской милости), было там убито по ничтожным поводам или из-за всякого рода козней! Куда же подевались «принципы монгольского международного права»?
Коварство монголов выражалось и в действиях по разобщению потенциальных противников, чтобы в дальнейшем разгромить их поодиночке (с половцами и аланами в 1223 году это получилось, а вот воспрепятствовать объединению русских с половцами посланцам Субэдэя и Джебе не удалось). Нет ничего более далёкого от истины, чем изображение монгольских завоевателей благородными воинами, чуть ли не рыцарями без страха и упрёка, коих лишь «бесчестное» поведение соседей толкало в нашествия и походы и «вынуждало» жестоко расправляться с побеждёнными.
Средневекового человека трудно было удивить войнами, убийствами, грабежами и казнями. Время было суровое, и нравы – ему под стать. Но до монгольского нашествия (и в этом едины и западные хронисты, и русские летописцы) Европа не знала столь массовых, столь масштабных проявлений, казалось бы, бессмысленной жестокости, когда жители захваченных городов вырезались поголовно – от глубоких стариков до грудных младенцев, причём, что надо отметить особо, нередко даже при отсутствии сопротивления и вопреки клятвенным обещаниям сохранить жизнь сдавшимся5.
Казалось бы, зачем монголам «резать курицу, несущую золотые яйца» – умышленно истреблять в завоёванных странах столько реальных и потенциальных данников? На этот вопрос исследователи дают разные ответы. Одни полагают, что монголы переносили на оседлые народы традиции и навыки «степной войны», предусматривавшей полное – до младенца в люльке (чтобы не оставалось мстителя) – истребление вражеского племени. По мнению других (к коим принадлежу и я), дело было в другом. Во-первых, монголы глубоко презирали все остальные народы и, как истинные кочевники, особую неприязнь испытывали к оседлому населению (советую всем прочитать повесть Сергея Хмельницкого «Каменный щит» – там хорошо показан «менталитет» монгольского воина). А во-вторых (и это главное), будучи гораздо малочисленнее покоряемых народов, монголы делали ставку на невиданный до того времени террор, для того чтобы поселить ужас в душах уцелевших от резни и навсегда подавить их волю к сопротивлению. А если воля эта, по представлениям монголов, была подавлена не до конца, то на завоёванные земли обрушивались новые, уже «карательные» походы. Например, Северо-Восточная Русь только в последней четверти XIII века подвергалась им 15 раз, и они бывали не менее опустошительными, чем первое нашествие. Да что походы! Даже «послы татарские», т.е. отряды, направлявшиеся на Русь вроде бы с мирными, «дипломатическими» миссиями, вели себя по пути следования так, что придорожные сёла приходили в полное запустение6.
Судя по всему, «идейной платформой» для трактовки В.В. Бараевым русско-монгольских отношений явились труды Л.Н. Гумилёва. «Выдающийся учёный Лев Гумилёв, – пишет Бараев, – нанёс сокрушительный удар по легенде о монгольском иге и доказал, что между Русью и Ордой был симбиоз». Вынужден, однако, огорчить В.В. Бараева: ничего Гумилёв здесь не доказал и далеко не во всех областях исторических знаний он был выдающимся учёным (если, конечно, под этим определением не понимать оригинальность ничем не подкреплённых суждений, эпатирующих научную общественность).
С системой доказательств в работах по истории Руси у Гумилёва вообще всё обстояло, мягко говоря, неважно, а применительно к истории взаимоотношений Руси с кочевниками – в особенности. И это не только моё личное мнение: так считают практически все профессиональные историки.
Монголо-татарское («ордынское») иго – это, увы, отнюдь не легенда, а суровая реальность, которая находит подтверждение во вполне достоверных (в том числе археологических) источниках, детально проанализированных нашими действительно выдающимися учёными, которые убедительно показали тяжесть, разорительность этого ига для русских земель, его пагубное влияние на дальнейшее развитие страны. Русско-ордынские отношения в этот период (а его, разумеется, надо считать не от Калки до Куликова поля, а от Батыева нашествия до «стояния» на Угре в 1480 году) менее всего походили на симбиоз (если, конечно, не уподоблять его «взаимоотношениям» всадника и лошади), ибо «ладить» монгольские ханы «умели» лишь с теми, кто выказывал им абсолютное и беспрекословное подчинение.
О монголо-татарском нашествии написаны сотни добротных работ, принадлежащих перу высококвалифицированных историков, профессионалов своего отнюдь не лёгкого (как многим кажется) дела. Но я бы рекомендовал нашим читателям прежде всего книги Вадима Викторовича Каргалова. Он не только доктор исторических наук, профессор, специально изучавший историю взаимоотношений Руси с кочевым миром Евразии, но и талантливый писатель, крупный специалист именно по исторической прозе.
…«Нам ещё долго разгребать сталактиты заблуждений, наплывы лжи», – пишет В.В. Бараев. Согласен: долго, если мы будем рассматривать события прошлого не всесторонне, а лишь с какой-то одной стороны и тем самым плодить всё новые и новые заблуждения.
1 Полное собрание русских летописей. Т. 1. Стб. 445–447. Т. 2. Стб. 740–745.
2 См.: Аверин И.А. Бродники: миф и реальность // Казаки России. М., 1993. С. 41–53.
3 См.: Соловьёв С.М. Сочинения. Кн. 2. М., 1988. С. 144–145; Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М., 1967. С. 63, 67, 68; Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977. С. 215; Крадин Н.Н. Кочевые империи: генезис, расцвет, упадок // «Восток». 2001. № 5. С. 22.
4 Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 2–3. М., 1991. С. 508; Татаро-монголы в Азии и Европе. С. 168, 193.
5 См.: Татаро-монголы в Азии и Европе. С. 121–122, 141–142, 145, 191, 194.
6 Каргалов В.В. Указ. соч. С. 180.
Николай НИКИТИН,
ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН
Добавить комментарий