Резонанс
№ 2011 / 43, 23.02.2015
Материал «Страна живодёров», опубликованный в нашей газете (номер от 14 октября), вызвал бурную читательскую реакцию. Почту буквально завалили письмами. Сегодня публикуем пять из них, на наш взгляд, наиболее острых.
Материал «Страна живодёров», опубликованный в нашей газете (номер от 14 октября), вызвал бурную читательскую реакцию. Почту буквально завалили письмами. Сегодня публикуем пять из них, на наш взгляд, наиболее острых.
СОБАКЕ – СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ
«Я – московский озорной гуляка, по всему Тверскому околотку, в переулках каждая собака знает мою лёгкую походку. Потому что братьев наших меньших, никогда не бил по голове…»
А почему, чуваки, спросим мы себя, Сергей Александрович Есенин их не бил? А потому, ответим мы себе, что в России, которую мы потеряли, не было в заводе бить животных, потому что – тварь божья. Бессловесная. Грех! Потом, в Советском Союзе, и человек стал тварью бессловесной. Но не божьей. Какой, на хрен, божьей, когда Бога отменили. И права не имел. И человека стали фигачить почём зря. И к возвращению Бога в новой России людишки оказались не готовы. Слова какие-никакие поимели, но тварями остались. С Богом на губе, но с пустотой – в сердце. И когда вот такого человечишку кто-нибудь принижал, словом, делом или, наоборот, никак к нему, то это ему, хоть он и тварь, печально.
Но печаль его не светла – в нём злоба поднимается. А тут какая-то сука куда-то бегит!.. Без дела!… Или, чего хуже, совокупляться!… И по пути может кого цапнуть! И озлобленная тварь человеческая ну никак не может по хребту этой самой суки каким-нибудь дрыном не перетянуть. Или лапу перебить. Она, подлюга, взвизгнет, захромает, а ежели – по хребту, как следует, то и хромать уже не сможет. Отползёт куда в сторону, и ей, падле, уже не до совокупления. И сразу во всем теле человеческой твари истома наступает. И радость, и счастье, и покой. И уже его будто никто не обидел, не унизил, не оскорбил… И даже в аптечном ларьке бесплатные лекарства наличествуют! А то что могло получиться? Он в злобе своей эту самую злобу на пацане своём выльет и на жене. А это – не воспитательно.
Вот поэтому, чуваки, я категорически против убийства собак и прочих живых животных. Надо же русскому человеку на кого-то свои унижения выхлёстывать. Да и куда трупы девать? И все мои знакомые – против. Потому что всех достали! Потому что каждому, б…, надо кого-нибудь чем-нибудь! А то, что по Первому каналу за убийство – большинство, не смешите. По Первому каналу и Вован с Димоном – разные люди! Конечно! Я вам так скажу, чуваки: пятак он и есть пятак! А эти оба-два – «орёл» и «решка», чуваки!
Гуманнее их стерилизовать. Я имею в виду – собак (может быть, и Первый канал, но это – не в тему). Чтобы, если куда и бежали, то только для того, чтобы их – дрыном! И по кошкам дрыном! Какого … мяучат? И по голубям! Какого … гадят? И по чуркам! Какого … они вообще? И по всем дрыном, дрыном, дрыном… Особенно по жирафу. Чтобы не высовывался.
И тогда наступит благорастворение воздухов и в небесах благоволение.
Только вот как насчёт бесплатных лекарств в поликлинике?..
Михаил ЛИПСКЕРОВ, сценарист мультипликации
Я сейчас ухаживаю за чужой, очень старой, почти умирающей кошкой. И это для меня опыт. В Ветхом завете есть запрет на жестокое обращением с любым живым существом. И этот запрет стоит наравне со всеми другими, нет никакой иерархии запретов. Отсутствие жестокости по отношению к любому живому существу есть залог человечности вообще. Отсюда следует, что человечное отношение к больным, старикам и бездомным с необходимостью предполагает таковое же отношение и к таким – бездомным, больным, старым животным. Вот и всё: люди во всём должны оставаться людьми.
Александр ИЛИЧЕВСКИЙ, писатель
Узаконенное убийство бездомных животных не красит никого, и в первую очередь – власть. Законодатель опускается до уровня бессовестного хозяина животного, вышвырнувшего его на улицу «за ненадобностью». Мы давно уже научились не отвечать за преступную халатность перед теми, кого приручили. Потому что ничего с нами за это не будет. А может, надо бы? Может, вместо того, чтобы принимать закон об убийстве животных, следует всё же наказывать за безответственное к ним отношение? И тогда меньше станет на улицах бездомных братьев наших меньших именно потому, что заводить их станут осознанно, а не минутной прихоти ради? Закону об убийстве не место в нашем законодательстве. Мы не должны жить в стране победивших шариковых.
Наринэ АБГАРЯН, писательница
КОШАЧИЙ БОГ
Есть совершенно «кармические» люди и звери – мимо тех и других нельзя пройти, потому как знаешь: сделаешь это, и всю жизнь себе не простишь – ни зверя того, ни человека…
Кот «упал» на меня случайно – буквально свалился на голову: третьего августа прислали ссылку – ну да, обычную, на первый взгляд, а там: «У кошки тяжёлая черепно-мозговая травма. Перелом нижней челюсти. Глаз под удаление один. Возможно повреждение внутренних органов. Я кошку не потяну, не знаю, что делать».
Почти «стандартная ситуация» – увы и ах: сколько их, бедных, сбивают! Сколько травят и мучают… Ок, ок, «стандартная» – но я-то знаю теперь, а значит… И понеслось: звоню, договариваюсь о встрече, прошу не усыплять (вдруг – вытянем?), машина, ночь, стационар ветклиники…
Боль нестерпимая: глаз и морда в крови, координация нарушена, ни есть, ни пить не может и не понимает вообще, что к чему, а главное, за что ему – серому, нежному – ЭТО… Врачи говорят, «не факт, что машина» – скорее, дяденька отыгрался за жизньку свою никчёмную: вдарил котяре по самое «не могу», да и пошел пить дальше.
Хнычет, хнычет, бедняга, а погладишь – мурчит: и жить, жить хочет… Молодой, красивый, глазом – вторым, не расквашенным, – так сверлит, что провалиться сквозь землю впору – всё в нём, во взгляде этом: и смирение, и любовь, и надежда…
Тщета! Боль переламывает, боль топит: «Девочка моя, девочка, всё хорошо будет», – шепчу, плохо соображая: всё, чего хочу в эту минуту, – бумеранга. Ну да, чтобы того, кто посмел, так же, как кота этого… Чтоб боль – нестерпимая… далее опускаем.
Машину потрясывает. Лапа зверя периодически впивается в мою руку – так и срастаемся: он и я, так и говорю ему на своём кошачьем: «Ну, ну, и тебя вылечат… И не таких…»
«Как зовут? Кличка какая?» – уточняет час спустя администратор. «Маша, – говорю почему-то. – Маша, да». – «Да какая же это Маша, помилуйте! Кот ведь!» – «Кот? – переспрашиваю. – Ладно… Тогда Миша».
Так ты стал Мишей.
В шкурку твою впились какие-то иголки, и по трубочкам в маленькое твоё тельце потекла жизнь.
Ты снова вцепляешься в мою руку, и мы опять срастаемся, и всё снова переворачивается с ног на голову; я мысленно прошу свою кошку – ту, что ждёт в «скворечне», – помолиться своему Кошачьему Богу.
Утром звоню в клинику: «Состояние средней степени тяжести. Что будет – сложно сказать… Но борется, борется… Капельницы продолжаем, первая волна кризиса миновала, хотя прогнозы малоутешительные…». Звоню вечером. «Глаз получше, можно не удалять… Кормим через шприц… Дико у него голова болит, дико! Но, чувствуется, жить хочет… Ласковый очень, добрый…» Звоню с утра. «Череп несимметричный, может, перелом… Но это не точно, предположительно… Обоняние проявилось, еду различает… Глаз один точно видит, второй пока под вопросом…». И снова – днём. «Томограмму нельзя, наркоз не выдержит, но, будем надеяться, справится: молодой ещё – и жить очень хочет, чувствуется: борется…» Вечером, опять и снова. «Спит почти постоянно. Борется. Борется… И, знаете, чаще мурчит…»
В полдень: «Доктор, забираем его, дорого очень… Можно уколами обойтись или капельница нужна?» – «Внутривенно – медленное введение: можно уже, пожалуй… Гемобартонеллёз обнаружили, нет вирусов никаких больше… Лечить можно, только когда состояние общее стабилизируется… Не страшно, воздушно-капельным не передается… с собаками можно… Но передержка карантинная лучше…»
Ищу карантинную. Звоню знакомым и не. Сбиваюсь с ног, с рук, соскакиваю с катушек.
Нахожу.
Окружающие, как всегда, предсказуемы: каждый раз, когда на голову сваливается очередной зверь, волей-неволей вычёркиваешь из списка people энное количество «имеющих душу».
Будут еще капельницы, процедуры, больницы… всё будет, будет, конечно.
И Бог-то Кошачий уж не оставит, думала я тогда.
Думала до тех самых пор, больше месяца Мишиной передержки, пока не увидела на экранчике ноутбука два слова: «Миша умер» – они никак в моём представлении между собой не связывались, дробились, двоились, раскачивались: в общем, теряли всякий смысл.
«Оставил, Кошачий?» – внутри что-то хрустнуло, и именно в тот момент вдруг пришло чёткое осознание: МИША ТАМ.
Ну да, в Кошачьем Эдеме.
Если предположить, будто пространство вариантов и впрямь существует. Если поверить, будто всё случившееся, в том числе «кэтхантер» – страшный сон вечного божества.
«Для чего Бог создал зло, Свамиджи? – Чтобы завязать сюжет».
Наталья РУБАНОВА, писатель
ПЁС
Каждый день я прохожу мимо странного пса, живущего под платформой. Пёс с гончей горбинкой и тонкими ногами. Голова у Пса словно от другой собаки – грустная и овчарочья. Неуклюжий Пёс выбирается из-под платформы и шествует к обитающим поблизости бомжам. Те кормят его хлебом.
В Псе намешано благородных кровей, а на шее след от ошейника. Маленьким он, наверное, был мил. Его даже любили, наверное, раз купили ошейник и держали при себе. Но Пёс рос, и становился тем, что я вижу каждый день – уродливым печальным животным, которому словно ради шутки кто-то оставил признаки породы.
Пёс большой и неуклюжий. Он не украшает дом и вряд ли способен охранять, потому что робкий и деликатный.
Теперь Пёс живёт под платформой, и он не один такой: их тысячи. Выброшенных, отбракованных, потерянных, забытых, выгнанных, размножившихся, искалеченных, голодных, беззащитных.
В решении любой проблемы есть два основополагающих фактора: что делать и кто виноват.
По-моему, ответ на вопрос о том, кто виноват, кристально ясен. Остаётся вопрос: что делать?
Я являюсь постоянным посетителем форума благотворительного фонда «Пёс и кот», по мере сил – помощником. Очень скромным, потому что не располагаю в полной мере ни одним из ресурсов, которые позарез нужны волонтёру фонда – временем и свободными деньгами.
Зато бесконечным запасом времени и нашими деньгами располагают те, кто лоббирует сейчас садистские методы контроля численности бездомных животных.
Наверное, этим лицам очень хочется решить проблему быстро и красиво. И деньги есть – наши деньги. Раз, и нет собак. Можно будет погордиться достижением, получить за рвение сахарок.
Есть один неприятный момент, правда… существует на пути препятствие в виде каких-то зоозащитников. Что-то им не нравится в идее светлого бессобачьего будущего городов.
Не стоит разбираться, что именно не нравится, если большинство будет «за», то кого будет волновать мнение зоозащиты?
И в дело вступает «большинство», истинный лик которого мы видим в нехитрой переписке догхейтеров, предоставленной в статье «Страна живодёров».
Дог-хейтер. Собака-ненависть. «Большинство», накручивая голосование, бесконечно кликало по мышке и даже пыталось сваять голосующего бота. Не сомневаюсь – им удалось, потому что ненависть изощрённа в своих способах достижения цели.
Итог? Голосование Первого канала – это иллюстрация ненависти, власть ненависти, диктатура ненависти, которая будет предоставлена как требование общественности.
Вы относитесь к такой общественности? Я – нет.
Я отлично понимаю, что пока не прекратится конвейер внеплановых вязок, выбрасывания живых «игрушек» по принципу «надоел-нагадил», ретроградства в головах противников стерилизаций, «деревенского» отношения к животным а ля «у попа была собака, он её любил» – не будет конца-края финансированию узаконенных жестоких убийств.
Представьте себе: каждое утро, выходя во двор, вы видите человека с псом на верёвочке. Допустим, тем Псом, который живёт под платформой. Человеку этому вы отдаёте десять рублей, из которых он семь сразу же кладёт в карман – а как же, зарплата, красивая форма, добротный офис, да и просто на пивко, а на оставшиеся три рубля он заряжает шприц и на ваших глазах убивает Пса-из-под-платформы. Сорок минут вы переминаетесь с ноги на ногу, глядя, как дёшево и сердито издыхает Пёс. Потом берёте под козырёк и идёте на работу, чтобы завтра опять увидеть этого человека и снова отдать ему десять рублей и снова оценить действенность процедуры.
Я думаю, даже сторонникам уничтожения бездомных животных бесконечная оплата чужого пивка и смерти в конце концов осточертеет, но поток выброшенных животных неиссякаем, так что приготовьтесь.
Не воспринимаете всерьёз необходимость введения ответственности за содержание животных – приготовьтесь платить вечно.
Не считаете стерилизацию действенным методом сокращения численности бездомных собак – приготовьтесь платить вечно.
Принимаете во внимание намеренно накрученные голосования, не препятствуете их обнародованию с целью лоббирования садистских методов якобы сокращения численности бездомных животных – приготовьтесь вечно получать деньги от вышеперечисленных.
Они только за.
Евгения Мелемина, прозаик, переводчик с японского
Добавить комментарий