До последнего дыхания

№ 2011 / 52, 23.02.2015

Мы зна­ко­мы с Ни­ко­ла­ем Фё­до­ро­ви­чем поч­ти два де­ся­ти­ле­тия, и я все­гда ви­дел в нём преж­де все­го Учи­те­ля, хо­тя судь­ба свя­зы­ва­ла нас толь­ко в не­фор­маль­ном дру­же­с­ком об­ще­нии. А как ина­че?

Мы знакомы с Николаем Фёдоровичем почти два десятилетия, и я всегда видел в нём прежде всего Учителя, хотя судьба связывала нас только в неформальном дружеском общении. А как иначе? Он, фронтовик Великой Отечественной, известный исследователь полководческой мысли, и я, офицер-афганец, изрядно помотавшийся по «горячим точкам», три года отучившийся слушателем в Гуманитарной академии ВС.

Фото из архива Н.Ф. НАУМОВА

Я давно знал о многолетних упорных литературных трудах Николая Фёдоровича, о книгах, им написанных и изданных. Но обходил эту область даже в разговорах, опасаясь разочарования. Дело в том, что по роду своей работы мне приходилось читать и готовить к публикации военные воспоминания или художественные произведения, которые этим воспоминаниям сродни. В них даже за интересными деталями, как правило, присутствовал однобокий субъективный взгляд на тот или иной период, и почти никогда мемуарная публицистика не поднималась до уровня подлинной художественной литературы, хотя нередко автор претендовал именно на неё.

Когда взял в руки четыре номера журнала «Роман-газета» с историческим романом Николая Наумова «Сталинград. Сражения и судьбы», был просто убеждён, что имею дело как раз с такого рода материалом. Практически газетное название это подтверждало. Да и что можно было сказать нового о переломном периоде Великой Отечественной после Василия Гроссмана, Юрия Бондарева, Валентина Пикуля, сотен и тысяч книг и произведений, посвящённых Сталинградской битве, где она расписана чуть ли не по часам!

Так я думал. И ошибался! На несколько недель роман Николая Фёдоровича буквально выключил меня из привычной жизни, потому что «Сталинград» стал главным её содержанием: захватил львиную долю сна, властно заполнил всё свободное время, и даже езда в переполненном транспорте не мешала чтению.

В чём секрет? Сразу и не вычленишь того, что всколыхнуло. Причин множество, да и не хотелось, соприкоснувшись с настоящим, анатомировать его живой организм. Сделав усилие над собой, понимаю: Николай Фёдорович взял необычный материал для первоосновы. Материал этот стал начальной единицей и для лепки характеров главных героев, и для исследования конфликтов, и для формирования ситуаций и объяснения причинно-следственных связей того или иного часто известного исторического события.

Имя этой единицы – полководческая мысль.

Её отсутствие в действиях Красной армии в начальный период войны погребло миллионы соотечественников, огромную территорию страны с городами и весями. Обреталась она не только на полях сражений, но и в противостоянии, порой смертельном, разных точек зрения в различного уровня советских штабах, от Ставки Верховного Главнокомандования до корпусов, дивизий, полков. И, наконец, Победа подтвердила бесспорное превосходство наших стратегов и тактиков над стратегами и тактиками ранее непобедимой гитлеровской военщины.

Впитывая страницу за страницей, я понимал, что этой эпопее, по сути, и была посвящена вся жизнь Николая Фёдоровича. Фронтовой опыт, от младшего офицера, который только знаниями и степенью ответственности отличается от солдата, до старшего, майора, когда уже полной мерой черпал штабную долю с планированием и воплощением своих мыслей на поле боя. Многолетние исследования советской полководческой мысли в стенах командной академии. Через сонм документов, в том числе секретных, через горы фолиантов военно-научных трудов, мемуарной литературы. Здесь обязательно надо вспомнить, что полковнику Наумову приходилось после войны лично общаться с иными командующими армий, фронтов, даже с начальником Генерального штаба военной поры Маршалом Советского Союза, членом Ставки Верховного Главнокомандования Александром Михайловичем Василевским. Причём во время решения служебных задач, то есть имея возможность в деле наблюдать и стиль руководства, и человеческий характер.

Художественное осмысление сложнейшего механизма военного искусства советских военачальников различных звеньев в ходе Великой Отечественной войны стало вершинной задачей Николая Фёдоровича Наумова, её решение вобрало в себя весь накопленный опыт.

Казалось бы, зачем нам вновь и вновь возвращаться к Великой Отечественной, если в нынешнем году отметили уже 70-летие битвы за Москву? Всё это было не вчера – позавчера: стратегия и тактика победителей, характеры и обстоятельства, даже любовь мало чем напоминает теперешнюю! Кому это интересно сегодня? Если честно? В среднеарифметическом значении нынешнее время циничней, но и прагматичней, более охоче до денег, зато терпимее и демократичнее. Буду откровенным: эти вопросы я задаю и себе. К счастью, ответы лежат не глубоко от поверхности. Великая Отечественная – момент истины, когда в годы величайшего испытания вырвалась на волю совокупная природная суть всего нашего народа. Победная жертвенная суть. Хотя в той же совокупности было достаточно и чёрных черт, но не в её сердцевине.

Эта природа дремлет в каждом из нас. Иначе как объяснить поступок водителей-дембелей отдельного батальона материального обеспечения 5 мсд, которые перед выводом наших войск из Афганистана обратились к командованию дивизии с просьбой задержать увольнение в запас до пересечения батальоном границы. Все сто процентов! Опытные водители-афганцы не хотели, чтобы во время сложного марша, чреватого нападением банд моджахедов, за баранкой оказались необстрелянные бойцы. Дембеля были разными, и живут сегодня своими разными жизнями, но в тот момент судьбы их сплелись в единый монолит. Уверен: каждый из них доныне считает, что этот эпизод проявил их истинную суть.

Это вчера. А вот из сегодня. Что подвигло 6-ю роту, 90 псковских десантников, стать на пути 2000 боевиков, 500 из которых, штурмуя высоту, остались на ней навсегда. Из 90 десантников 22 стали Героями России, остальные награждены орденами Мужества. Погибли 86 человек, все 13 офицеров.

Они были разными, и судьбы у них могли бы быть разными в наше циничное время. Могли бы… Но стали одной солдатской судьбой. Жертвенной и победной. Боевики не прошли.

Книги Николая Фёдоровича Наумова показывают, как такой ротой стала вся страна.

Михаил МИХАЙЛОВ