В рифму счастливая вера
№ 2012 / 9, 23.02.2015
Это первая книга, вышедшая в Дальиздате. Так неофициально раньше называли советское Дальневосточное книжное издательство. Увы, такого издательства больше нет. Нынешний Дальиздат – частное дело нескольких владивостокских литераторов.
Это первая книга, вышедшая в Дальиздате. Так неофициально раньше называли советское Дальневосточное книжное издательство. Увы, такого издательства больше нет. Нынешний Дальиздат – частное дело нескольких владивостокских литераторов. Бог весть, может быть, так, шаг за шагом, и восстановится порушенное перестройкой писательское хозяйство.
 |
Издательство не ставит себе цели получить прибыль любой ценой, и первая книга – стихи, дебютная книжка Светы Чернышовой, мало кому известной поэтессы даже в Приморье.
Существуют две Светы Чернышовых. Одна живёт в городе Большой Камень на берегу Уссурийского залива, через тёмную гладь которого ночью хорошо видны манящие огни Владивостока… Эта Света работает на скорой помощи, растит сына и живёт, как большинство соотечественников бюджетной сферы, трудно. Я практически ничего не знаю о ней, так как в реальной жизни видел её всего лишь раз. Она скромна, панически боится большого скопления народа. Её пугает перспектива читать свои стихи со сцены, когда нужно будет презентовать вышедший из печати сборник стихов.
Совсем другая Света Чернышова живёт в пространстве Интернета. Яркая, заметная персона, участница Большого Литературного Конкурса (сайт stihi.ru), много раз попадавшая в лонг- и шорт-листы виртуальных состязаний, избалованная вниманием со стороны известных поэтов и критиков. Она хорошо чувствует литературную моду, её стихи, что называется, актуальны. Причём не темой, не декларациями, как бывало в прежние советские времена. Актуальность произрастает из самой поэтики. Света принадлежит к анкудиновскому поколению «утят на холоде» и чуть младше, подборками которых сейчас заполнены толстые журналы. Наедине с экраном компьютера она разговорчива, не стесняется спорить и даже слегка бузить.
Самые талантливые из родившихся в семидесятых ХХ века, по мнению критика Кирилла Анкудинова, неосимволисты. Самые ловкие – акмеисты. Самые дерзкие – футуристы. И Света Чернышова в стихах владивостокского цикла явно оглядывается на Маяковского и его компанию.
…весь в белом, со скучающих небес орудует огромными щипцами, и давится Владивосток мостами… |
Пилоны строящихся мостов и впрямь смотрятся неестественно, как горбатые рифмы в утончённых дальневосточных акварелях. И в этом, согласен со Светой, есть что-то хирургическое.
Во Владивостоке невозможно не стать, хотя бы слегка, футуристом. И Арсений Несмелов, и Сергей Третьяков, и особенно Николай Асеев – первые поэты этого города периода гражданской войны – все испытали на себе влияние футуристических сквозняков. Даже Геннадий Лысенко, классик из семидесятых годов ХХ века, отдал дань местной традиции («…чтобы не ради тех деньжат,/ Что учтены в тарифной сетке,/ Я лично чувствовал, как сжат/ Гигантский мускул пятилетки»). Такова почва этого места – извините за парадокс!
Однако не только в жизни, но и в поэтике существует не одна Света Чернышова. Есть и другая, по-восточному утончённая, органично существующая в местном пейзаже, уже не похожая ни на кого Света.
…слышишь это я с тобой говорю будто шлю сыночка к тебе и дочь катятся словечки по декабрю саночки царапают лёд и ночь видишь как одежда детей парит на ресницах белый гудящий рой ты не дай замёрзнуть им – говори пусть ладони греют о голос твой утром встану – тишь… пустота звенит за грудиной тёмная полынья и пустое чрево моё молчит и в прихожей саночки… для меня |
И такая она мне нравится больше. Когда русская исповедальность сплавлена с восточной любовью к живописным подробностям и наполнена медитативной философичностью.
…радуйся, млей, догоняй невозможное счастье! …только след надыши на стекле, чтобы знала куда возвращаться… |
Подлинная поэзия проступает сквозь неумелую версификацию изысканным метафоризмом: «…нитью слабой мой протянется плач/ Сквозь игольное ушко тишины». Или вот этот отрывок:
ночь – бабушкин комод с растрескавшимся лаком в ней темнота слепа беспамятство зловеще а ты лежишь в углу уже немодной затхлой использованной вещью на рукаве твоём ожог от сигареты коньячное пятно пылинки с крыльев моли в грудном кармане спит гербарный запах лета – погибшая пчела в засушенном бутоне… |
Эта пчела воспоминаний «в грудном кармане» способна жалить в самое сердце не только автора, но и читателя, умеющего чувствовать ядовитую красоту предреволюционного декаданса. Умеющего чувствовать боль и растерянность одинокого человека. Женщины.
Как, «из какого сора» рождаются подобные чудные строки, остаётся только догадываться, вчитываясь и невольно возвращаясь к текстам снова и снова. Желание перечитать для меня – верный признак того, что имеешь дело с поэтом, а не заурядным, пусть даже очень грамотным, версификатором…
Мы со Светой долго мучились с названием сборника. Никак не могли придумать. Хорошо было бы назвать сборник «Саночки», точно передающим двойственность самой поэтической натуры, когда скользящие полозья символизируют современную неточную, как бы скользящую рифму (счастья – возвращаться), невозможную в классические времена. Однако такое название книги, как оказалось, уже существует. Пришлось назвать чуть длинновато, но о том же – о необыкновенном разнообразии культурных влияний, пронизывающих то, что некоторые называют актуальной поэзией.
Название сборника взяли из моего стихотворения-посвящения.
КОГДА ЗАЦВЕТАЕТ БУРЬЯН
Свете Чернышовой Огонь пробужденья неистов, и всяк начинающий – рьян. Ты полон загадочных свистов, когда зацветает бурьян.
Бог знает, какая холера с тобой по соседству живёт, но в рифму счастливая вера, как щит, прикрывает живот.
Тебе, вовлечённому в битву, когда покидаешь роддом, стихи заменяют молитву, цветущую в сердце твоём.
И ранясь, и сам поражая, и впредь прикрываясь от ран, живёшь и не ждёшь урожая, когда зацветает бурьян.
Что будет, неведомо, после, но веришь, покуда творишь: у Бога у самого возле, как свежая рифма стоишь!
И прочь, разрубив плоскогорье, течёт, но не может истечь, как речка в Японское море, последняя русская речь. |
Когда зацветает бурьян: Стихотворения / Света Чернышова; предисл. И.И. Шепета. – Владивосток: Дальиздат, 2011. – 144 с.
Иван ШЕПЕТА,
г. ВЛАДИВОСТОК
Добавить комментарий