Былое пламенное вразумление
№ 2012 / 14, 23.02.2015
Давнее имлийское противостояние «эссеистов» и «академистов» обнажилось недавно в весёлой полемике Евгении Ивановой с Сергеем Небольсиным в «Литературной России». Полемике по поводу Блока.
Давнее имлийское противостояние «эссеистов» и «академистов» обнажилось недавно в весёлой полемике Евгении Ивановой с Сергеем Небольсиным в «Литературной России». Полемике по поводу Блока. Его воззрений на фундаментальные вопросы русского бытия. Всем памятно, как неумолимый факт и строгий анализ ополчился там на живописную игру предположений и догадок, ехидных намёков и пылких припечатаний в духе достопамятного подпольного человека. Выглядело как очередное свидание науки и художества. Будто мало им бесконечных дискуссий в Отделе теории ИМЛИ.
 |
Однако же сей спор славян между собою снимается всякий раз, когда обе стороны предъявляют свои удачи. Настал черёд выпада (или жима?) и самой полемистки. Её увесистый, шестисотстраничный труд о трагедии ухода Блока из поэзии и жизни – очевидное академическое достижение самого безупречного свойства. И в то же время – развёрнутое базовое обеспечение былого пламенного вразумления. Оно, может быть, и не понадобилось бы, если бы эта книга-глыба вышла чуть раньше. Слишком исчерпывающ собранный здесь материал, слишком убедительны доводы разностороннего, многоаспектного анализа.
Таких основных аспектов, анализ каждого из которых походит на отдельную диссертацию, можно вычленить три:
1. Фактография жизни и деятельности самого Блока в его последние годы, пришедшиеся на революцию и гражданскую войну. Завершается она подробной летописью его трудов и дней этого периода.
2. Широкое, едва ли не всеохватное запечатление эпохи: катастрофический исторический слом, явленный в Блоке как ни в каком другом великом писателе этого времени.
3. Метафизика русского общественно-политического, государствоустроительного движения – или стояния. «Пато-логия русского ума» назвал это Фёдор Гиренок в своей памятной книге.
Кстати сказать: исследование Е.Ивановой вышло – прямо как яичко ко Христову дню – в разгар противо-стояния «поклонистов» и «болотников» (болотистов?). Февраль былого семнадцатого поразительно точно лёг на декабрь нынешнего одиннадцатого. Как поучение: чтобы прозреть и напомнить о том, какие монстры иной раз вырастают из неопределённых интеллигентских мечтаний и чаяний. Мечтаний вполне бессмысленных, как, оговорившись, но точно назвал их государь. Или: «пусть бы и миру пропасть, лишь бы мне чаю попить», как ещё раньше говаривал известный персонаж «пророка русской революции» Достоевского.
Блокиана последних лет обширна (одни издания «Прогресс-Плеяды» чего стоят!). Немало писалось и об отдельных частностях темы. О главном Блоковом памятнике эпохи и его внутренней драмы – поэме «Двенадцать». О его многочисленных «службах» этого времени – от Комиссии по расследованию преступлений царского режима до различных литературно-театральных, цехово-поэтических, вольно-философских, издательских («Всемирная литература») комиссий и предприятий. Привлекательная особенность настоящего, красиво изданного фолианта в том, что здесь вся эта разрозненность собрана воедино и исследована досконально с привлечением впервые обнародованных архивных материалов. Страшно подумать (нам, эссеистам), какая уйма времени понадобилась, чтобы создать такой монументальный продукт пера и ума. Десятилетия жизни! Зато теперь у всех, интересующихся не только Блоком, поэзией, но и Россией, историей, есть труд, мимо которого не пройдёшь, от которого не отмахнёшься. Труд, противостоящий современному беглому, клиповому сознанию. Ученица и последовательница выдающегося филолога Александра Викторовича Михайлова, долгие годы возглавлявшего Отдел теории Института мировой литературы, с превеликим достоинством постояла за честь и учителя, и заметно накренившегося в бурях времени учреждения.
Нельзя не воздать должное и питерскому издательству «Росток», изумляющему в последние годы отменным качеством своей просветительской деятельности. Завершение многострадального тридцатитомника Розанова, продолжение не менее трудного издания дневников Пришвина, собрание сочинений Каткова, наконец, ныне представленный «уходящий» Блок – всё это издательские подвиги и заслуги, значение которых не исчерпывается сиюминутными потребностями. Они – навсегда.
Евгения Иванова. Александр Блок: Последние годы жизни. – СПб.–М.: Росток, 2012.
Юрий АРХИПОВ
Добавить комментарий