Плюнуть на чёрта

№ 2012 / 16, 23.02.2015

Под ви­дом ли­те­ра­ту­ро­вед­че­с­кой ре­цен­зии М.Зо­ло­то­но­сов («ЛР», № 14 от 6.04.2012), как обыч­но, скры­ва­ет своё «зме­и­ное жа­ло». Он, как все­гда, то­чен в де­та­лях и ком­мен­та­ри­ях.

(Из письма Е.Замятина к Сталину)



Под видом литературоведческой рецензии М.Золотоносов («ЛР», № 14 от 6.04.2012), как обычно, скрывает своё «змеиное жало». Он, как всегда, точен в деталях и комментариях. На страницах «ЛР» мне уже приходилось говорить об этом, но и общий взгляд на вещи лично у меня вызывает не то чтобы недоумение, а откровенное неприятие. Вся обширная статья написана с одной ясной и очевидной целью, которая выражена в подзаголовке «О чём роман Е.Замятина «Мы»?». В романе «Мы» ещё не было написано, что наступила эпоха государственного телевидения. А вот М.Золотоносов убеждён, что «почти что наступила эпоха Единого Государственного Телевидения: спустя неделю после выборов, 10–11 марта оно продолжало восхищаться победой Благодетеля и как могло глумилось над «врагами счастья», ухмыляясь по поводу их нелепого поведения. В терминах романа «Мы» политическая реальность РФ образца 2012 г. описывается идеально».






Иллюстрация к роману Е.Замятина  «Мы». О.К. Вуколов
Иллюстрация к роману Е.Замятина
«Мы». О.К. Вуколов

Да, это правда. Но, если мы посмотрим на такую же политическую реальность предстоящих выборов в США – может быть, тоже реально? Да ещё как! Судя по переговорам, которые были подслушаны некими журналистами-жуликами, Барак Обама вроде бы сказал, что вопрос о так называемом ПРО окончательно будет решён после его переизбрания на новый срок…


Роман Е.Замятина, равно как и многообразные слухи, ходившие вокруг него и вокруг его автора – это не вопрос для двух-трёх статей и даже книг. М.Золотоносов правильно пишет, что в романе создана целая концепция некоего будущего общества. Но какого – капиталистического или социалистического? Посылать проклятия в адрес социализма раньше было модно, а теперь пошло. Восхвалять капитализм – то же самое. «Что день грядущий нам готовит?»


Я уже обращался к творчеству Е.Замятина в 1989 году в статье «Мы и они» («Звезда», № 1). Замятин – писатель-ироник. Он всегда подсмеивается над своими персонажами, над своими героями и над своими «пророчествами». Вроде бы – да, а вроде бы – нет. Но одновременно это даёт «право голоса» не только ныне живущим, но и тем, кто жил когда-то и будет жить потом.


Для того чтобы писать и говорить о Замятине, надо понимать, что такое социальная утопия, надо смело смотреть в будущее и моделировать его внутренние конструкции. Если это будущее выглядит ужасным, то этот ужас у нас в душе, в крови. Если перед нами «коммунистический рай» или «демократическая свобода», – где они, варианты выбора. Ответ неочевиден. В своё время Гоголь писал, что придёт фальшивый ревизор, возьмёт нужные взятки и уедет куда-то в дальние края. Теперь читается – в Лондон. Ну, так и получилось. Каждый день об этом слышим. А вот Замятин: «Боишься – потому что это сильнее тебя, ненавидишь – потому что боишься, любишь – потому что не можешь покорить это себе». Но ведь – по Св. Писанию – Бог есть любовь? Покорить бога? Ненавидеть Его?


Как мы знаем, в романе «Мы» богом является некое «Единое Государство». Видимо, Замятин имеет в виду общероссийский принцип единовластия. Тут у нас на памяти и «Единая Россия». Для нас это как бы очевидно, во всяком случае, для правителей. У нас с давних веков существовала своего рода партия «государственников». Но ведь и не только у нас. Да и по-разному оценивали роль государства. Был некий Т.Гоббс, живший далеко за пределами России и примерно 400 лет тому назад писавший, что государство – это Левиафан, чудовище, пожирающее по мере сил всё вокруг. Маркс и Ленин очень одобряли эти мыслительные конструкции. О Сталине пока помолчим. Ну и что же, наши государственники сплошь сатанисты и злодеи? Нет, конечно, не так. Но есть и кроме «государственной религии» другая форма тоталитаризма – тоталитарность пошлости. В обличении этого явления, безусловно, Замятин был первым. Его герои – пресловутые «нумера» – персонажи без имён, а только под цифрами. Здесь рядом его последователи – О.Хаксли и А.Солженицын (Иван Денисович Щ-854). Нет сомнения, что Е.Замятин был предшественником и О.Хаксли и Дж. Оруэлла, которые писали примерно о том же. Все они чувствовали гигантский пресс так называемого общества всеобщей демократии, потребления и т.д., пресс нового тоталитаризма.


Но ведь вот в чём беда! Не то чтобы Е.Замятин как бы «боролся с советской властью», наподобие Мережковских или Бунина, – нет, – он понимал, что тоталитарность – это поистине «судьба» России (письмо Сталину): «Я знаю: мне очень нелегко будет и за границей, потому что быть там в реакционном лагере я не могу – об этом достаточно убедительно говорит моё прошлое (принадлежность к РСДРП(б) в царское время, тогда же тюрьма, двукратная высылка, привлечение к суду во время войны за антимилитаристскую повесть). Я знаю, что если здесь в силу моего обыкновения писать по совести, а не по команде – меня объявили правым, то там раньше или позже по той же причине меня, вероятно, объявят большевиком».


Почти в это же время Марина Цветаева, жившая с большевистским шпионом Сергеем Эфроном, даже не задумываясь об этом, оказалась во всеобщем подозрении в кругах русской эмиграции. И вот появляется на горизонте Е.Замятин, последний из русских писателей, кого Сталин отпустил за границу. Мне довелось общаться с Ириной Одоевцевой в последние дни её жизни в Ленинграде. Я рассчитывал узнать подробности о её жизни с Г.Ивановым в 20-е–30-е годы. Но все наши разговоры сводились к одному: всю эмиграцию, по её словам, в те годы волновал основной вопрос, кто является агентом советской внешней разведки, а кто нет? Особенно точным «внутренним следователем» по эмиграции был Георгий Адамович, и к Замятину он отнёсся сразу с большим подозрением. Так что двусмысленное отношение Замятина, так же как и Бердяева, по отношению к советской власти сохранялось до его смерти.


Но самое главное, – на мой взгляд, – что Е.Замятин за четверть века до Дж. Оруэлла начал писать о том, что образующаяся власть нового типа и у нас, и на Западе должна озаботиться созданием нового языка, из которого будут вычеркнуты все «ненужные» слова, а вместо этого вписаны новые понятия и категории: «Свобода – это рабство», «Незнание – сила». Такого рода слова и понятия существуют и сейчас, и мне даже страшно их назвать: Н.Саркози, президент Франции – румынский еврей и поэтому… или Барак Обама – негр (само слово «негр» полузапрещено – не толерантно!), и поэтому он ведёт такую-то политику… и др. А что и до какой черты нам разрешено говорить о деле Брейвика?


Я слежу за выступлениями в печати М.Золотоносова, но неужели он называет свою статью «Историей будущего» только для того, чтобы лишний раз посмеяться над Путиным и прошедшими выборами? Всё-таки, как гласит народная мудрость, котлеты отдельно, а мухи отдельно. Замятин – это ирония. Ему была чужда психология коллективизма, он ясно видел: благополучие – это не просто деградация, а это дегенерация. Уместно вспомнить высказывание англо-еврейского экономиста ХVIII века Иеремии Бентама, которого очень ценил Карл Маркс, о том, что конечная цель прогресса человечества – якобы достижение всеобщего благополучия. Куда уж тут нашим русским дуракам вроде Толстого и Достоевского? На горизонте светятся иные лидеры – абрамовичи, чубайсы и березовские.


Мне хочется не то чтобы поспорить с М.Золотоносовым, а поддержать его, но расширив некоторые важные мысли его статьи.

Геннадий МУРИКОВ,
г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.