Поэт Сквалыгин

№ 2012 / 23, 23.02.2015

Богата земля сибирская поэтами. И как-то после самоубийства и расчленения «империи зла» стали частенько обнаруживаться на просторах исторической России, весьма весело и комфортно

Богата земля сибирская поэтами. И как-то после самоубийства и расчленения «империи зла» стали частенько обнаруживаться на просторах исторической России, весьма весело и комфортно, к лучшему обустроенных «адскими большевиками», таланты-почвенники. Они в стихах – не в пиджаках, не в иномарках, они в траве да в мураве, такие натуральные, экологичные. Которые от сохи и от бревна, так сказать, не в лаптях только. И обязательно чтоб «глаза монаха»… С этаким явным к земле своей родной любвеобилием. Именно к земле да к избе – минуя богопротивную индустрию, колхозы и весь советский век, мешающий им родину любить, потерянную вместе с царём Расеюшку… И всю-то правду они отрыли про невинноубиенных братьев-поэтов из времени прошлого, безбожного – как умучила чернь энкавэдэшная безграмотная голубоватого поэта Клюева и как Есенина зачем-то тоже повесили (до сих пор не знают, зачем). Много теней на плетни навели – но это в отношении прошлого. И только ли там наводили таким образом порядок? Может, в этом хитрое самооправдание бесталанности и откровенной безграмотности кроется? Кто пришёл на смену пресловутому советскому официозу, плакатным бездарям, стилю большому? Который как бы и критикуя явились поэты-почвенники, столь тщательно отбираемые для публикаций, например, в «Нашем Собутыльнике»…



О, забудьте искусственно собранного Ляписа-Трубецкого! Жизнь подбрасывает новых комиков… Чем только земля наша не дышала – ну, почвой, понятно, это почвенникам ближе. «Так как же нам теперь не понимать земную радость всходов над полями?» – красиво, коротко и без лишних «бабалаек» писали шестидесятники. Нулевики, рождённые в пятидесятых, пишут, конечно, маститее. И если дышит земля – то глазами, вЕками? Нет, векАми – в смысле, что из века в век. Но как это надо было сказать неуклюже!







Земля наша дышит веками,


И синевой, и листвою,


Обнимет суровыми берегами,


Встревожит струной золотою…



Так, например, пишет поэт Сквалыгин. Не просто, значит, из века в век, а одновременно выдыхает земля синеву и листву! Как мусоросборочная машина городская… Третья строчка – длинновата, торчит протезом. Но, может, в этом шарм, о котором в 1960-х на своих занятиях в ЦДЛ говорил Арсений Тарковский (как-то раз там оказался Лимонов, он и воспроизвёл)? Что нечастая неожиданная сбивка украшает стих. Почему бы не написать ритмичнее – «обнимет она берегами», убрав сомнительный эпитет «суровыми» (не рукавицы всё ж)? Однако частота таких сбивок сбивает с толку, вам не кажется? Причём сбивки случаются и смысловые:







Чтоб не рассыпаться по миру,


Не умереть в чужом раю,


Я всё на свете враз покину,


Лососем море раскрою.



Чувствуется работа поэта: он ведь не написал банальное «не умереть в чужом краю», что просится. В рае, что христианину должно быть известно, не умирают, вообще-то. Да и может ли быть он чужим при единобожии? Но вот следующая строчка куда серьёзнее обработана – вроде, до этого лапотный поэт не козырял простотою, а тут вдруг – раз. И «враз». Да ещё и «всё на свете». Понимая то, о чём он хотел написать, мы делаем поправки на патриотизм и даже на отрицание троцкизма-космополитизма, навязанного иудобольшевизмом народу русскому, страдальцу… Но вот на «всё на свете» поправки сделать нет возможности – поскольку в это множество, следуя формальной логике, входит и родина поэта Сквалыгина. То есть простите лососЯ. Или лосОся? У него – так… А, возвращаясь к логике простых смертных, покинуть всё на свете – таки можно, но исключительно не в виде лосося, а в гробу. Впрочем, крещёный поэт, быть может, тут-то и закопал образ души человеческой (в христианской символике – рыбу)… Однако же пишет-то он о живом, на свой корявый манер живое воспевая, в том-то и дело. В том-то и лажа.







И, разрывая в кровь бока,


Призывную почуяв влагу,


Вот здесь, на этих берегах,


С родной землёй в обнимку лягу.



Нет, всё-таки помер… А мы так надеялись! Образ дохлой рыбы на берегу – уж куда патриотичнее по нынешним временам? Но вот что за призывная влага, чёрт меня, развратника, с моими ассоциациями греховными, побери? Может, имеется в виду само море? Тогда каким образом лосось, уже находясь в воде, сквозь воду чует ещё какую-то дополнительную влагу? Известно явление осмоса – это когда рыба переплывает из морской воды в речную и наоборот, она медленно пропитывается новой средой, уравнивая содержание соли внутри и вовне. Образ лосося-путешественника, вплывающего из океана в родную реку? Но снова – вряд ли поэт, имеющий образование политехническое и геологоразведочное, подразумевал что-то настолько сложное в столь неказисто сбитых строках.






Рис. Алексея Булатова
Рис. Алексея Булатова

Да и крови у лосося не столько, чтоб прям бока кровоточили, – это устанавливается опять же экспериментально, а тут поэт-почвенник явно недоработал, хоть и деревенского племени, согласно автобиографии. А ещё это «с родной землёй в обнимку» – опять намёки какие-то явно не пластунские, а эротические, инцестуальные. Весело пишет, сам того не подозревая.


Тут бы такой простор пародисту Александру Иванову открылся! Но, увы, остался классик этого музейного жанра в девяностых, Ельциным награждённый, точно добитый… Так откуда же берутся такие патриоты, как Сквалыгин? Земляки рассказывают, что работал действительно полуграмотный кулацкий внук в томской газете «Красное знамя», в партотделе, – что тоже умолчал в автобиографии, партийность печати нынче не в чести… Вдобавок к политехническому и геологоразведочному получил почвенник от ненавистной большевицкой власти ещё и журналистское образование в ТГУ, что явно не повлияло на способности к стихосложению – вследствие чего он частенько спрашивал томских членов СП, как бы лучше написать. Проще говоря, отдавал править вирши, кое-чему учась таким неприятным манером.


«Когда начался развал СССР, стал редактором газеты «Деловой Томск», – честно и скромно пишет о себе Сквалыгин. Нам, научившимся расшифровывать и не такие хитрости чекистским глазом, здесь следует читать: «руинами СССР удовлетворён, в ходе убийства страны новым правящим классом (который формировался из партноменклатуры и детей её) встал на сторону свергнувшего трудовой народ буржуя, кое-что с этого поимел». В книге «Томские писатели» о самом бурном своём периоде жизни поэт-почвенник пишет более чем скромно – два предложения покрывают все девяностые, первоначальное накопление капитала. Помимо «Делового Томска»: «открыл малое предприятие, занялся ремонтом и строительством».


Скромняга Сквалыга! Это «малое предприятие» принесло немалые доходы и поныне приносит дивиденды, – новый русский Сквалыгин понастроил не только в Томске домов, в том числе и доходных, немало. Сам же осел в трёхуровневом особняке на лоне природы, куда, видимо, и приглашал издателя его вирш из «Нашего Собутыльника». Этому посвятил отдельные нежные строки:







Станиславу Ку…



Всё полустанки, полустанки,


Сквозь дым связующих времён


Летим – небесные подранки –


С белёсой прядью, словно лён.



(Небесные подранки – тоже сильный образ, конечно. Небесные медведи… Кто ранил-то, да и почему небесные – кем мнит себя медведь Сквалыгин?.. Ляп за ляпом. Кто видел и держал в руке седые волосы, понимают, что тут Сквалыгин себе и издателю опять польстил, – лён на ощупь нежнее, тоньше да и цвета совсем другого, льняными волосами называют чаще девичьи и уж точно не поседевшие! Ну да ладно, что там дальше?)







Летим сквозь рваные равнины,


И станционный шум, базар,


Талдычит ряд торговок длинный,


Скрипят и рвутся тормоза.



Как скрипят тормоза в поезде – знаем, но вот как рвутся… Что, поезд с двумя поэтами пошёл под откос? Опять комическая, в итоге, неточность – за рифмой в погоне или за чем ещё? Вообще, тут следует пролить свет на описываемую ситуацию – зачем к возглавившему обезлюдевший союз писателей в Томске буржую Сквалыгину приезжал московский литфондовец Ку? Всё, как вы догадываетесь, прозаично – «Наш Собутыльник» давно подрабатывает на региональных подаяниях и за публикацию почвенных стишков, за очередные поздние признания в любви к берёзкам и родным берегам берёт хорошие суммы. За публикацию подборки Сквалыгина, например, взяли Ку с Чеширским попом сорок тысяч рублей. Конечно, это было оформлено как премия на Клюевских чтениях!


Славу можно нынче купить. Вот уже Сквалыгин не только сибирский классик, он и секретарь СП России, и член-корреспондент Российской академии поэзии (эта не та ли, которую Слава Лён открыл и принимает всех подряд, кто наливает?). Определённо сибирский кулацкий поэт, вернувший себе финансовое и классовое положение предков, отнятое у них безбожной Советской властью (они-то ещё столыпинским призывом в Сибирь заброшены, фермеры – не босяки из комбедов каких-нибудь!), пошёл вверх, такие Постэпохе в самый раз. Как ещё один сибирский поэт-изгнанник по фамилии Хардэнхэвиков. Тоже большущий личный друг литфондовца и главреда «Собутыльника».


Тоже из вовремя смекнувших, что перестройка может закончиться их личным обогащением, – но кагэбэшник Хардэнхэвиков-то хапнул побольше Сквалыгина. Обувной завод – это не стройфирма, тут эксплуатация вчерашних советских сограждан даёт стабильную прибыль. И можно было не только в Москву, но затем и в Прибалтику перебраться и жить там богато. А ведь Хардэнхэвиков-то тоже был одним из первых исследователей обстоятельств гибели Клюева – как же этих новых русских всех тянули их классовые предшественники, кулацкие таланты!


Кстати, как со своими земляками-писателями держится модный поэт Сквалыгин? Не очень-то жалует, проживая в своём имении и пустив жизнь СП на самотёк, – литература теперь удел богатых, как он, остальные пусть пишут друг для друга в Интернете, сайт Стихи.ру для них. Было время, возил престарелых, плохо передвигающихся коллег на своём джипане. Как-никак обязан кое-чем – из их рук получил условную, но всё же административную должность главы СП Томска. Но и то время прошло – когда требовалась госпитализация его предшественника в СП, на просьбу помочь лечь в больницу сказал Сквалыгин посреднику: «Он своё всё выбрал». Можно выбрать путёвки в санаторий или ещё что, а это болезнь…


Вот и выходит, что выдуманный детина Ляпис-Трубецкой уступает реальному Сквалыгину, тоже крупному деятелю. Кулак вернул себе власть, пусть и в литераторских масштабах – возможно, тут тоже было нечто кровно-родственное у него с поэтом Ку, поскольку и тот из татарских кулаков родом. Правильно организовавший свою постсоветскую жизнь – ставший капиталистом местного масштаба, поэт Сквалыгин буквально заработал себе право печататься в столичном патриотическом журнале и шагать по опустевшей советской лестнице литературного чиновничества. Поскольку там все теперь с кусочками собственности за пазухой, а без оных – они никто и это прекрасно понимают, держа круговую поруку, печатая друг друга, как Гу из «Московского вестника» всё того же Ку… Остальным остаётся похлопать себя по щекам при встрече с такими классиками и сказать «ку». А Сквалыгину – так двоекратное «ку», у него новорусские, малиновые штаны…

Дмитрий ЧЁРНЫЙ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.