Полёт над собственным гнездом
№ 2012 / 28, 23.02.2015
Андрей Рубанов родился в 1969 году. Его поколение уже готово подводить ранние итоги. В этом контексте трудно не вспомнить российских суперменов рубежа тысячелетий – сильных мужчин, качавшихся без устали
Андрей Рубанов родился в 1969 году. Его поколение уже готово подводить ранние итоги. В этом контексте трудно не вспомнить российских суперменов рубежа тысячелетий – сильных мужчин, качавшихся без устали в спортзале, мешавших водку с наркотиками, обдиравших путавшихся под ногами аутсайдеров, чтобы щедро поделиться с теми, кто собирается воздвигнуть очередной православный храм. Они отстреливали несговорчивых оппонентов по бизнесу, погибали от заказной пули, читали умные книги, говорили о великой России, тут же распродавая её по кускам. Им понятна тюремная лексика, а иногда и религиозная философия. Они ценят суровую дружбу, знают самых стильных женщин, могут работать и в Государственной думе, и там, где не бывает трудовых книжек.
 |
Рубанов – другой, но призрак крутизны маячит возле ключевых образов его новой книги, посвященной эпизодам собственного становления – в пионерском лагере, в армии и бизнесе, в Чечне и на московской стройке. Этот призрак, от которого не свободен сам автор, мешает по-настоящему обрадоваться его подвигам, но ведь Рубанов честно называет подвиги стыдными. Автор-герой способен добиться многого: во всех местах временной дислокации сильна его воля, он может самозабвенно искать для жены шоколадного зайчика в предновогодней Москве («Шоколадный зайчик»), преуспеть в боевых единоборствах, в сорок лет сесть на шпагат («Ногой в голову») и свободно покидать окисляющих жизнь женщин («Под Микки Рурка», «Новый год в Коломне»).
Один, как Рубанов, готов забыть про бизнес и работу пресс-секретаря, опростившись в роли товарища столичных гастарбайтеров. Кто-то другой двадцать лет разговаривает со студентами в университетских аудиториях. У каждого свой подвиг, персональная история становления личной воли. Но стыдными наши победы сделал обвал российского мира, случившийся в 90-х. В одном из рассказов писатель вспоминает, как государство обокрало его родителей, сведя советские сбережения к нулю. В другом рассказе очередные мерзавцы пытаются продать простодушным согражданам чужую землю. «Почему я заговорил на языке гада, а не заставил гада говорить на своём языке?» – этот рубановский вопрос каждый победитель может адресовать себе. Пока герои были заняты мечтой о шпагате или научном свершении, искали пути собственной героизации, боролись с конкурентами или алкоголизмом, жучки, свои и заморские, решали не только личные проблемы. Встал вспотевшим со шпагата, осмотрелся – какая же дрянь расселась кругом, мешая отметить праздник доброго своеволия! Но поздно возмущаться.
«Стыдные подвиги» – классно написанный эгоцентрический текст. И дидактика в нём соответствующая, прочно связанная с утверждением своей воли, открывающей путь к возможному счастью. Книга Рубанова – в популярном ныне жанре литературной проповеди душевного и физического здоровья. Главное – не сдаться, выдержать, сохраниться, не заразившись пессимизмом. О марихуане и алкоголе, о семейных ссорах и тяжёлых депрессиях Рубанов пишет односложно. Сообщает, что «было», и, отказываясь от деталей, мчится навстречу позитиву, новым примерам удачной борьбы. Хвалит двоюродного брата, который оказался по-настоящему талантлив в смене социальных ролей: «Одну жизнь прожил в спорте, вторую в столичном бизнесе, третью теперь живёт на дикой окраине страны, кидая зёрна в землю» («Обыкновенный гений»). Автор отмечает умение уходить, меняться, терять накопленное. Его интересует человек, способный сохраниться, пересилить кризис, не лечь мёртвым, когда все товарищи бессознательно стремятся переехать на кладбище, поклониться небытию. «Стыдные истории» могут подсказать смертельно заплутавшему мужику, как выжить.
«Я рождён, чтобы быть счастливым и свободным», – подобные медитации появляются здесь часто. Воля к существованию – центр книги. Утверждается воля не в энергии выбора, не в героическом поступке, а в протяжённости личной истории. Практически все восемнадцать рассказов лишены кульминации, будто мощный всплеск энергии и следующая за ним развязка ритуально приблизят жизненный финал. А надо жить! Не яркий эпизод, не врезающееся в память событие отличает поэтику сборника, напоминающего «роман в рассказах», а сообщение о состоянии, представление очередного этапа неторопливо разворачивающейся судьбы.
На этом пути автора-героя ожидает последнее искушение – довольство собой, нескрываемая радость от собственной успешности, гордость этакого терминатора житейских просторов, который может заниматься самобичеванием, но читатель понимает, что и в этот момент писатель доволен тем, какой мужественный персонаж получился из него в «Стыдных историях». Он не ездит в маршрутных такси, не носит рюкзачков, не слушает аудиоплеер. Женщине, желающей мелкой власти, не завладеть его сердцем. Он давно стал уважаемым человеком. Надо послать в непечатную даль хамовитую собачницу, – не проблема. Про шпагат, столь значимый для построения единого сюжета книги, мы уже вспоминали. Слишком часто по ходу текста отмечается праздник самого себя.
Современный русский реализм в автобиографическом порыве напоминает объёмное зеркало. В него смотрится отечественный писатель, спешащий поведать о подробностях своей жизни.
Рубанов А.В. Стыдные подвиги. М.: Астрель, 2012
Алексей ТАТАРИНОВ
Добавить комментарий