Под бременем познанья и сомненья

№ 2012 / 48, 23.02.2015

Про­чи­тав в «Ли­те­ра­тур­ной Рос­сии» (№ 44 от 2 но­я­б­ря) за­яв­ле­ние Оль­ги Зи­но­вь­е­вой «Опа­ла про­дол­жа­ет­ся», был взвол­но­ван му­же­ст­вом вдо­вы учё­но­го и ре­шил пред­ло­жить свою ра­бо­ту.

Прочитав в «Литературной России» (№ 44 от 2 ноября) заявление Ольги Зиновьевой «Опала продолжается», был взволнован мужеством вдовы учёного и решил предложить свою работу. В ней есть живые эпизоды, которые помогут увидеть молодого Александра Зиновьева, его учителей и соратников. Я не могу назвать себя его учеником, т.к. не был логиком, но горжусь тем, что дважды получил у него «отлично». Надеюсь, эти страницы как-то поддержат Ольгу Мироновну. Ещё живы и есть люди, которые знали и продолжают высоко ценить её мужа Александра Александровича.



ЗИНОВЬЕВ СТАВИТ ОТЛИЧНО



Экзамены по логике у меня почему-то проходили на музыкальном фоне. На первом курсе мы жили на даче в Тайнинке. Напомню, что высотные здания МГУ на Ленинских горах тогда ещё строились, и многие студенты снимали частные квартиры и дачи. В мае 1951 года рано утром я услышал из-за Ярославского шоссе прекрасную мелодию. Я полетел на неё, как мотылёк на свет огня. Пересёк шоссе, поле, залитое туманом, увидел стадо коров и пастуха, играющего на рожке. Мелодия походила на ту, что в первом концерте Чайковского, но была другой. Пастух играл самозабвенно. А я стоял и слушал как заворожённый. С цветущих яблонь падали капли росы и лепестки цвета. Волны тумана начали таять под лучами солнца. Райская картина.






Александр ЗИНОВЬЕВ
Александр ЗИНОВЬЕВ

Вернулся домой в восторженном настроении, поехал в Москву и сдал логику на «отлично». Принимали экзамен доцент Митрофан Алексеев и человек в гимнастёрке – ассистент Александр Зиновьев. Сидя рядом с доцентом, он задал дополнительные вопросы по силлогизмам и предложил поставить отлично.


На втором курсе мы снимали дачу в Переделкине. Ехал в Москву в электричке и напевал свою песню на стихи Исаковского: «Поглядишь, глазам не верится, вдаль на целую версту то ли белая метелица, то ль сады стоят в цвету». Позже мою песню исполнила Эмма Стрелецкая по радио на Ленинских горах и Стромынке. А баритон театра Покровского Анатолий Бойко – в Доме художника на Гоголевском бульваре.


На этот раз экзамен принимали заведующий кафедрой логики Виталий Иванович Черкесов и уже знакомый мне Александр Александрович Зиновьев. Черкесов, земляк Косолапова, – уроженец станицы Новоаннинской Царицынской губернии. Но никаких тёплых чувств между ними не было. Ричарду и мне больше нравился Зиновьев. В войну он был лётчиком-штурмовиком. Его представляли к званию Героя Советского Союза. Но особисты не дали хода награде из-за его прямоты и резкости суждений. И вот я отвечаю на вопросы, выпавшие в билете. Выслушав меня, Зиновьев спросил, как я понимаю соотношение диалектической и формальной логики. К счастью, незадолго до того Ричард Косолапов пригласил меня на дискуссию в Круглый зал и я запомнил, что говорили завкафедрой Виталий Черкесов, его зам Митрофан Алексеев и возражавший им Александр Зиновьев. Оказавшись меж двух огней, я решил отшутиться:


– Разделение логики на формальную и диалектическую отметил ещё Лермонтов. В «Герое нашего времени» он писал: «Чтобы выучиться их диалектике, надо опрокинуть в уме своём все школьные правила логики».


Вижу, Черкесов напрягся, неужели у Лермонтова есть такое? Он явно не знал этих слов. А в глазах Зиновьева – проблеск улыбки. Он понял, что шеф впервые слышит эти слова Лермонтова. И дружески подмигнул мне. А я продолжил:


– Лермонтов имел в виду женскую диалектику, а школьная логика у него, пожалуй, то, что стали называть формальной. Сейчас развивается математическая логика, дальше могут появиться физическая, химическая, биологическая логики. Так может разрастись целая роща ответвлений. Эти ветви колючи, как и те, кто их взращивает. Если хотите, могу подробнее изложить их точки зрения.


– Нет, не надо, – сказал Черкесов и глянул на Зиновьева, не хочет ли он что-то добавить. Александр Александрович улыбнулся:


– Очень к месту цитата Лермонтова. Я думаю, можно поставить отлично.


– Вполне, – согласился Черкесов.


Мне показалось, что, придя домой, доцент начнёт искать эти слова, но придётся прочесть почти весь роман, до главы «Мэри». Я был очень доволен оценкой, тем более, что в итоге она вошла в диплом. Позже Черкесов стал одним из ярых критиков Зиновьева. Но уже тогда казалось, что он не только уважал, но и как-то опасался его.



КОРИФЕЙ АСМУС



На вышеупомянутом диспуте я впервые увидел Валентина Фердинандовича Асмуса. Обрусевший немец, уроженец Киева, выпускник реального училища, почти ровесник Михаила Булгакова, Константина Паустовского, Рейнгольда Глиэра, он, как и они, пережил десять переворотов. Но каким-то чудом не был расстрелян белыми, петлюровцами, поляками, бравшими Киев. Все они не доверяли ему. Большевики не приглашали его в свои ряды. Ему не разрешали даже быть правофланговым на демонстрациях. Он при белых выступил с антибольшевистской статьёй «О великом пленении».


Между тем, Асмус слыл глубоким знатоком истории философии. 7 марта 1922 года он прочёл лекцию «pro venia legendi» – на право преподавания в Киевском университете. Однако ректорат запретил ему, беспартийному, преподавать философию. Но ему разрешили читать лекции по логике Авиценны, Бэкона, Гоббса, Декарта, Гёте, Канта, Шиллера. Каков список!


Язык и стиль его лекций и статей был настолько изящен, что в 1935 году Асмуса приняли в Союз писателей СССР. Он познакомился с Горьким, Фадеевым, Шолоховым. А также с Пастернаком, Чуковским, Бабелем, Пильняком (Вогау). Переехав в Москву, Асмус в 1940 году защитил докторскую диссертацию «Эстетика классической Греции». Став профессором МИФЛИ и МГУ, получил признание как учёный и шахматист. В 1950-е годы философы входили в тройку призёров МГУ. В этом была заслуга и Асмуса. Видя его с шахматной доской, я понимал, что сегодня очередной тур. И был уверен, что он и его коллега, преподаватель латыни П. Целиков, принесут факультету очередные победные очки.


Шахматы Асмус понимал так глубоко, что писал о них в статье «Проблема интуиции в философии и математике». «Размещение фигур на доске, полученное из их начального расположения в шахматной партии, разыгранной по всем правилам игры, может быть названо правильным размещением. В математике аналогичную роль играет доказанная формула, получающаяся из аксиом на основе правил умозаключения».


Побывав на диспутах логиков, я понял, как сложны отношения борющихся группировок. Е.К. Войшвилло, польско-литовских кровей, критиковал «Логику» Асмуса за беспартийность. За участие в создании «Истории философии» Асмуса удостоили в 1943 году Сталинской премии. (Эту премию он, как и другие лауреаты, отдал в фонд обороны).


«Как может молодой доцент так нападать на профессора?» – удивился я. Ричард ехидно сказал: «У Войшвилло – преимущество члена партии». Позже «Логику» Асмуса оценил Бертран Рассел, с помощью математической логики объяснив «неясности», критикуемые Войшвилло. Между прочим, поколения студентов учились логике по книге Асмуса. В том числе и Зиновьев. Войшвилло удивил тем, что «ввёл ступень логики, пригодную лишь для домашнего обихода».


Преподаватель мехмата С.А. Яновская поддерживала Войшвилло как специалист по математической логике. Позже он помог Софье Александровне получить квартиру в элитном Доме преподавателей МГУ на Ломоносовском проспекте. Войшвилло, как участник Отечественной войны, добился квартиры в Главном корпусе МГУ на Ленинских горах. А Асмуса поселили в кооперативном доме, построенном пленными немцами на другой стороне Белорусской железной дороги, за Ваганьковым. Позже он продал эту квартиру и купил дачу в Переделкине рядом с Пастернаком, с которым дружил до смерти поэта.


Всех удивляло, с каким достоинством Асмус переносил нападки, как ему удавалось сохранять свою линию в бурном море логических бурь. Сталин слушал лекции Асмуса в МИФЛИ. В начале 1941 года Асмус прочёл лекцию по логике в Совете Министров СССР. Снова слушая Асмуса, Иосиф Виссарионович наверняка оценил силу и величие логики, которую он изучал в духовной семинарии. Видимо, так Асмус поддержал решение Сталина воссоздать философский факультет МГУ в самый тяжёлый период обороны Москвы. А закрыт он был Николаем I. Незадолго перед смертью в 1855 году царь заявил: «Польза философии сомнительна, а вред очевиден» и закрыл факультет…


Ричарду Косолапову довелось бывать в доме Асмуса. В 1954 году Наташа Акиева по болезни не сдала экзамен с группой, и Валентин Фердинандович разрешил пересдачу у себя дома. И Ричард повёл её к Асмусу. Он жил в особняке, за Белорусской железной дорогой. Наташа и Ричард поразились искреннему радушию, простоте профессора. В доме играли два его сына, четырёх и двух лет, а мать куда-то вышла. Удивились гости огромной библиотеке с книгами на разных языках и телескопу, по которому Асмус, как Кант, наблюдал за светилами. Наташа получила отлично, а Валентин Фердинандович пригласил её и Ричарда приходить за книгами по логике, философии, а также смотреть на небо в телескоп.


Этот телескоп правительство разрешило приобрести Асмусу ещё в довоенной Германии. Покупке содействовал сам Молотов. Но жизнь Валентина Фердинандовича была непростой. Он еле уцелел после процесса над «троцкистско-бухаринским заговором» (Бухарина называли «философской тенью» Асмуса). Тучи сгустились над ним в годы борьбы с космополитизмом. Тяжело пришлось и во время гонений Пастернака, с которым он жил в Переделкине и дружил с ним. Это было, когда Пастернаку присудили Нобелевскую премию.


Летом 1960 года вдова Пастернака пригласила на похороны мужа его давних друзей актёра Бориса Ливанова, писателя Константина Паустовского и философа Валентина Асмуса. Сославшись на болезнь, Ливанов и Паустовский, согласившиеся ранее, не приехали на проводы. Писатели, жившие в Переделкине, тоже поостереглись. А Валентин Фердинандович выступил у гроба Бориса Леонидовича. Причём не формально, а от души. Западные «голоса» сразу передали слова Асмуса: «Автор опального «Доктора Живаго» – классик русской литературы, выдающийся, второй после Пушкина, поэт России. Вступил в спор с эпохой».


Вскоре Асмуса вызвали на заседание Учёного совета философского факультета МГУ и устроили разнос. Р.Косолапов вспоминает: «Особенно усердствовал М.Т. Иовчук, членкор АН СССР. Асмус заявил, что отказаться от сказанного на похоронах – всё равно, что плюнуть в могилу друга. И повторил слова, что Пастернак вступил в спор с эпохой».


Беспартийному профессору объявили выговор и порицание. Однако уволить не могли. Авторитет Асмуса был велик. Его труды были известны всему миру. Но он оставался не выездным до конца жизни. Не выпустили даже тогда, когда Асмуса избрали почётным членом Международного института философии в Париже и пригласили для вручения почётного диплома. Из-за этого же его неоднократно «прокатывали» при избрании в академики.


В декабре 1974-го за полгода до смерти (4 июня 1975 г.) Асмуса наградили орденом Трудового Красного Знамени в связи с 80-летием со дня рождения. Инициатором этого был Косолапов. Увидев в ленте ТАСС указ о награждении Асмуса, Ричард Иванович опубликовал его в газете «Правда», где работал первым заместителем главного редактора.


Старший сын Асмуса Валентин стал православным священником – протоиереем, доктором богословия. Его брат Василий – доктор физматнаук, академик Российской академии космонавтики. Похоронен Валентин Фердинандович в Переделкине, недалеко от могилы своего друга Бориса Леонидовича Пастернака.


Ричард так покорил Асмуса, что профессор здоровался с ним, снимая головной убор, что делал далеко не перед всеми. Этого приветствия удостаивался и я, так как часто ходил с Ричардом. Однажды, встретив Валентина Фердинандовича один, я снял перед ним шляпу и получил в ответ такое же приветствие.


11 мая 2006 года я узнал по телевидению о смерти А.Зиновьева. Из-за воспаления давних спортивных травм я не смог проститься с тем, кто дважды поставил мне «отлично». Его проводы в клубе МГУ на Воробьёвых горах не показали по телевидению. Говорят, жена и дети не захотели этого. (Представляя, как проходили проводы, я вдруг услышал пастуший рожок, звучавший ровно 55 лет назад у Тайнинки, после чего я получил «отлично».) Не было и отпевания. Ещё в детстве маленький Саша, несмотря на то, что был крещён, снял крест. Но называть его атеистом я бы не стал. Удивительна его программа жизни: «Живи так, как будто бы какой-то Высший Судья наблюдает не только каждый твой поступок, но и каждую твою мысль и даёт им оценку; живи так, чтобы тебе не было стыдно за своё поведение, за свои мысли».


Зиновьев свято следовал этому принципу. А кто Высший Судья? Если не Бог, то Абсолютный мировой дух, произросший из идей Гегеля! И мне нравится ещё один принцип Зиновьева: «Главным в жизни должно стать познание».



РАСКРЕПОЩЕНИЕ ЛОГИКОВ



После восстановления философского факультета в 1942 году на первом плане оказались кафедры марксизма-ленинизма, диалектического материализма, исторического материализма, истории философии. А кафедра логики – позади, вместе с кафедрами спорта и иностранных языков. Это сказывалось на подборе студентов и преподавателей. На нашем курсе первые три группы были набраны из медалистов, участников войны, коммунистов, детей ответственных работников. Они имели право писать курсовые работы по диамату, истмату, истории философии, политэкономии. Особое положение занимала 5-я группа – психологи. Настолько особое, что позже был создан отдельный факультет психологии.


А 4-я группа – логики – комплектовалась из набравших меньшее число баллов или из попавших в годы войны в оккупацию, а также детей осуждённых. Так Ричард Косолапов, серебряный медалист, был зачислен лишь с третьего захода. Его отца, участника войны, осудили по ложному обвинению в растрате, и он отбывал срок на Севере.


Логикам разрешали писать курсовые и дипломные работы только по своей специальности. Ричард Косолапов так расстроился, когда ему запретили писать курсовую по политэкономии, что он вместе с сокурсником Леонидом Журавлёвым пошёл к ректору МГУ Петровскому. Ректорат находился на 2-м этаже правого крыла здания Моховой 9. Секретарша пропустила визитёров. Иван Георгиевич выслушал их и отправил к проректору Сапрыкину. Не было никакого приказа, но с тех пор логики стали писать работы на любые темы. Трудно поверить в то, как студенты легко прошли к ректору и решили вопрос. Нынче, чтобы попасть к ректору, надо записаться на приём. Но тогда всё произошло именно так.


У меня есть парадоксальная догадка: острота борьбы между группировками логиков, накал страстей в дискуссиях объяснялись тем, что таким образом участники диспутов пытались привлечь внимание к своим проблемам и тем самым поднять статус науки логики.


Одним из главных борцов за признание и раскрепощение логики после смерти Асмуса стал А.Зиновьев. Своими острыми выступлениями в диспутах, многочисленными книгами, статьями он поднял авторитет не только логики, но и всей нашей философии. Вернувшись из-за границы, Александр Зиновьев встретил на факультете другого опального профессора Ричарда Косолапова, и они поговорили о многом. Ученикам Асмуса, таким разным, было что вспомнить и обсудить.



СОРАТНИКИ



Жизнь и творчество Зиновьева читателям известны больше. Поэтому я хочу кратко рассказать о Косолапове. Ричард Иванович внёс существенный вклад в развитие науки и культуры. В 1980 году Косолапов, возглавляя журнал «Коммунист», приложил усилия для достойной встречи столетия Блока. Он написал и опубликовал в журнале «Октябрь» статью о Блоке, затем убедил секретариат ЦК КПСС провести торжественное заседание в честь столетия Блока. Это – чуть ли не последнее памятное торжество в Большом театре перед развалом СССР.


Работать Ричард Косолапов начал в Брянске и Армавире. Переехав в Москву, защитил кандидатскую и докторскую диссертации, работал в МГУ. В 1966 году стал лектором, руководителем группы консультантов, заместителем заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС.


В 1974 году Косолапова назначили первым заместителем главного редактора газеты «Правда», в 1976 году – главным редактором журнала «Коммунист». В 1977 году к нему на приём пришёл В.М. Молотов. В 1984 году Р.И. Косолапов способствовал его восстановлению в партии, чему соратник Сталина был очень рад. Косолапова наградили двенадцатью орденами, из которых три – ордена Ленина.


В ту пору шутили: «Система у нас однопартийная, но многоподъездная». И те, кто приходили в Отдел пропаганды после неудач в отделах культуры или науки, находили поддержку у Косолапова. Так, он способствовал выходу на экраны лежавшего на полке фильма А.Аскольдова «Комиссар». Содействовал назначению Аскольдова директором Государственного концертного зала «Россия».


Косолапову присвоили звание генерал-полковника. Он стал одним из учредителей Союза казаков России. В постсоветское время Ричард Иванович награждён четырьмя орденами Сталина, учреждёнными коммунистами России и Украины. Он не надевает награды даже в виде ленточек на колодках.


В 1986 году Косолапов представил Горбачёву свой прогноз перестройки. Он был неутешительным, и генсек удалил его из властных структур. Косолапова избрали деканом философского факультета МГУ. Но, пользуясь телефонным правом, его трижды «зарубал» секретарь ЦК КПСС А.Н. Яковлев. Этот «архитектор перестройки», главный идеолог компартии переродился в ярого антикоммуниста, а затем – буддиста. Но более злобного буддиста в мире не было. Между прочим, именно Яковлев был «распорядителем» травли Твардовского и разгона «Нового мира». Это кончилось преждевременной смертью великого автора «Василия Тёркина». Преследования Яковлева довели Косолапова до инсульта.


Личная жизнь Ричарда Ивановича складывалась непросто. После развода с первой женой Ричард Иванович женился на сотруднице Института экономики мировой социалистической системы Ларисе Макаровой, из рода знаменитого адмирала. И у них были годы счастья. Интересная работа, цековская дача в Усове, отдых в Сочи и Крыму, поездки за границу. В 1970-м у них родился сын Кирилл. Однако Лариса умерла от рака. Ричард остался с сыном Кириллом, который не успел завести семью, вырос до двух метров и в 37 лет умер от астмы.


Сейчас Ричард Иванович занят огромной работой по сбору и редактированию неопубликованных трудов Сталина в годы Великой Отечественной войны и переизданию сочинений Сталина. Особое внимание – переписке вождя с Черчиллем и Рузвельтом. У Косолапова есть молодые ученики, которые навещают его. В меру сил и возможностей стараюсь помогать и я с супругой.


Зиновьев и Косолапов, такие разные по судьбам и творчеству, считая себя советскими людьми, выступили против политики Горбачёва и Яковлева. Зиновьев написал «Зияющие высоты», «Катастройку» и другие книги. «Не я жертва режима, а режим – моя жертва», – заявлял он. Косолапов – автор разящих памфлетов «Иудино семя» и огромных томов «Полёт совы» и «Истина из России». Они изданы малым тиражом и потому мало известны широкой публике.


Ричард Иванович не любит слово «сталинист» и называет себя сталинцем. Вождь писал всё сам. От писем и приказов до статей и книг. У него не было спичрайтеров и «соавторов» научных трудов. Сталинец – это тот, у кого ясные мысли, простота изложения задач, колоссальная воля в достижении целей…


Среди учеников Асмуса есть и другие философы – Эвальд Ильенков, Георгий Щедровицкий, Пиама Гайденко, Нелли Мотрошилова, Мераб Мамардашвили, Борис Грушин… Все они посвятили себя познанию жизни, её смысла, поиску путей достижения общего блага, проявив стойкость духа и оригинальность мышления. Борясь за уважение к наследству Зиновьева, мы должны помнить и о других его соратниках. И в этом – главная ценность заявления Ольги Зиновьевой.

Владимир БАРАЕВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.