Лечение от тропической тупости

№ 2012 / 49, 23.02.2015

Юна Летц – финалист премии «Дебют» и лонглистер «Русской премии» и Волошинского конкурса. Она – автор книг «Свитербук», «Там, где растёт синий»

Юна Летц – финалист премии «Дебют» и лонглистер «Русской премии» и Волошинского конкурса. Она – автор книг «Свитербук», «Там, где растёт синий» и «Шуршание философа, бегающего по своей оси». Родилась в Смоленской области, училась в МГУ им. М.В. Ломоносова, последние несколько лет провела в Мозамбике, где общалась с гипопо, слушала песни насекомых и ходила в театр грозы.

– Откройте секрет: каким образом вы попали в Африку? По отзывам моих знакомых, там побывавших, это очень необычный опыт. Соприкосновение с чем-то первозданным, иррациональным, природным. Ваше самое яркое впечатление, которое лучше всего может выразить, что такое Африка? Почему человек должен туда попасть, что ему может открыться?

– Африка – это макет вечности. Люди приезжают сюда лечиться сказкой. Люди с кризисом эмоций, люди-бумаги, пророки, чудаки – всех полно на большой земле, где рай, болота и выпуклые цвета. В Мозамбик я, действительно, «попала» – вовсе не собиралась никуда уезжать, но как-то однажды меня пригласили в гости, я приехала и въелась. Люди бывают очень въедливы, особенно, если они влюблены. А я с ума по ней сходила… Иногда переставало хватать ушей, глаз, носа, рта, и даже лёгкие не слишком справлялись с поставленной задачей: так много свежего воздуха плюс фантастическая чистота восприятия… Африка – это путешествие в самого себя, ускоренное расширение сознания. Но надо быть начеку. Если не хватит эмоциональной культуры, всё может плохо кончиться.

…Самое яркое впечатление: озеро, набитое аквариумными рыбами. Там водятся все эти цихлиды-бычки, клоуны, зебры, принцессы, которые плавают за стеклом в человеческих домах. Вечером я ныряла с маской, а утром мы катались на лодке и видели, как в том же самом месте, где я ныряла, плыл гигантский крокодил… Вот такие они, серные тропики – торжественные и агрессивные.

– Ваши тексты отличает необычный стиль письма, попытка заглянуть за привычную реальность, увидеть знакомые вещи по-другому. Как рождаются ваши истории? Когда я сочиняю своему сыну сказки или стихи, он спрашивает: «Откуда ты читаешь»? Вспоминая ваш рассказ, где «бабочки – хорошие переводчики», откуда переводите? И что для вас этот дар?

– Безусловно, дар – это слишком маленькое слово для уровня той напасти, которая может постичь некоторых людей (скорее всего, при рождении). Это выражается фразой «Когда я пишу, я есть». В данном случае манипуляция буквами – это главное условие для поддержания моей жизни. С пищевым центром в гипоталамусе можно как-то договориться, а вот с участком мозга (или «души»?), который отвечает за реализацию предназначения, договориться никак нельзя: или писать, или вымереть.

…Это хорошая тема: откуда берутся мысли в человеке, как плетётся смысл, и что такое озарение. «Там, где растёт синий» есть подробное размышление на эту тему. Там некие существа ловят идеи сачками, и это – фразы-сачки. А ещё сачки – это одиночество и полная изоляция от людей и событий, когда ты тянешь мысль, и это может продолжаться месяцами… Жаль, что пока нет благотворительных чердаков для писателей, чтобы можно было провести в этом состоянии всю жизнь.

– Вы сами издавали ваши книги – «Свитербук», «Там, где растёт синий». Вам не удалось достучаться до издателей, или вы руководствовались другими соображениями? Какие плюсы и минусы у этого пути, имеет ли смысл молодому автору повторить ваш опыт? Как вы считаете, нужны ли вообще сейчас издатели? Многие авторы благополучно публикуются на электронных платформах (например, Kindle Direct Publishing), находят своего читателя, получают достойную оплату за свои творения. Не за этим ли будущее?

– Будущее за тем и за этим. Сейчас люди активно перетаскивают части внешнего мира во внутреннюю среду, в сферу мыслей. Люди переезжают. И в этом контексте исход текстовой информации в виртуальность – вполне закономерный процесс. С другой стороны, многим читателям свойственно «шершавое чувство книги». Так что бумажные коммуникации и дальше будут иметь своего сентиментального фанатика (коим являюсь и я). А значит, и издатели не погибнут, точнее, не все погибнут. Ведь создание бумажной книги – это громоздкий процесс, требующий какого-то внешнего источника силы, который поможет талантливому тексту «вытолкнуться» из общего тела печатной продукции.

В моём случае в роли издателя выступала моя интуиция, и она, кажется, справилась, так что теперь для неё это – штатная должность. Сейчас, вот буквально на днях, выходит третья книга, и каждый раз это выглядит как бабай, потому что всё надо делать самому: писать, вычитывать, придумывать идею внешнего вида книги, брать взаймы, договариваться с бабушками у метро, чтобы они вязали обложки для свитербуков… Нужно ли ходить по моим следам?.. Если вы готовы расстаться с нервами и временем, которые можно намного удачней вложить в банк воображения, то – в путь.

– На ваш взгляд, чем отличается мужская проза от женской? Корректно ли вообще подобное разделение? Что значимого и уникального женщина может дать литературе?

– Я не понимаю, что закодировано этими словами: «мужчина» и «женщина». Не понимаю, каково это – чувствовать свою гендерную принадлежность. Есть люди более умные и менее умные, это разделение существует, а на остальные у меня не выработано реакции.

Поэтому отвечу на вопрос: что уникального может дать литературе человек? Он может освободиться от связывающего его заклинания под названием «социальный опыт» и выстроить собственные рамки реальности. Он может отправить свои мысли идти путём нелинейной прозы, которая будет развивать человеческие способности – не просто давать новые знания или проигрывать какие-то чувства, но именно развивать систему восприятия. Литература должна усложняться, не в том плане, что через текст нельзя будет «продраться» с первого раза, но в сторону многосмыслия, многомерности. Просто описание уже не работает, нужно продумать опции «текстового сознания», например, эффект перепрыгивания смыслов в энергетические выгодные узлы событий… И так далее.

– Мозамбик – одна из беднейших стран мира, с высокой детской смертностью, половина населения неграмотна, средняя продолжительность жизни – 40 лет. 80 процентов жителей заняты в сельском хозяйстве. Как женщина может творчески самореализоваться в такой ситуации, когда нужно постоянно думать о хлебе насущном? Чем она живёт, помимо семьи и работы?

– Если где-то есть статистический потолок, то, наверняка, эти цифры взяты оттуда. Видите ли, они вообще ничего не описывают. В Мозамбике есть очень бедные районы, но в столицах, например, много возможностей для того, чтобы не умереть в сорок, и научиться читать, и даже попасть на хорошую должность. И люди ими пользуются. Конечно, в глухих деревнях чаще всего интересы жителей сводятся к тому, чтобы найти себе чего-нибудь покушать и успеть облизать хинное дерево, пока ты не умер от малярии… Что ж, видимо, на данном этапе властям удобнее не чесать эту зудящую рану, а концентрироваться на развитии городов и вести проекты международного сотрудничества, которых в последнее время огромное количество.

…Не знаю, чем живёт женщина-иностранец в этих условиях, но обычно она живёт в хорошем доме, передвигается по улицам на автомобиле и является представителем международной организации или сотрудником посольства. А если вы имели в виду меня, то я делаю всё то же самое, что и всегда: пишу книги, и то, за что платят деньги, читаю и учу языки. Конечно, есть нюансы: переломанные биоритмы, высокая солнечная активность, в результате чего ты начинаешь крайне неловко соображать… Раньше я расставляла вокруг себя радиоприёмники, чтобы создать фон насыщенной информационной среды, но этот фокус не прошёл. Ни один фокус не прошёл. Безусловно, лучшее лечение от тропической тупости – вернуться домой, туда, где ты родился.

– Обычно Россию сравнивают с Африкой в негативном ключе: вот мы в очередном рейтинге где-то рядом с Зимбабве, докатились. А ведь, наверное, есть вещи, которым мы могли бы поучиться у африканцев? Какие черты африканского характера, менталитета вам симпатичны?

– Никакие. Разве то, что они хорошо танцуют, но это не черта характера, а скорее навык, ведь они много тренируются: ближе к выходным около заправок и на набережной, и в парках – везде светятся под музыку квадратные зубы… Вообще, понятие «менталитет» кажется мне немного подозрительным, наверное, потому что оно оперирует усреднёнными моделями поведения. Каждая африканская страна имела свои особенности колониального прошлого, также учтите близость естественных водоёмов, качество почвы, наличие ресурсов, процент белого населения – ведь человек вырастает в контексте окружающей среды – и получите совершенно разных африканцев. Если говорить конкретно про Мозамбик, тут множество племён, и у каждого свои ценности и ритуалы: банту на юге совсем не похожи, например, на северных маконде, хотя, вроде как, все живут в одной стране, но одни до сих пор зазывают духов, танцуя в масках, а другие ходят к лицензированным знахарям, и над ними не дохлыми курами машут, а варят снадобье по «научно обоснованному» рецепту.

А насчёт сравнений и рейтингов – в «Эсквайр» около года назад была подборка заголовков прессы Зимбабве, почитайте, очень любопытно. В России сейчас действительно что-то похожее происходит, только вместо слонов и бегемотов другие всякие звери.

Беседовала Мария СКРЯГИНА