Зачем мне Германия?

№ 2012 / 50, 23.02.2015

Начал спешить, что простительно только при летальном завершении, а я бодро хожу. Было, и три месяца не ходил. Шаткого. Повезла жена на приём к врачу. От врача в карьер понеслось в госпиталь, им казалось, что окочурился пациент и еле дышит.

ПИСЬМО ИЗ АМЕРИКИ

Начал спешить, что простительно только при летальном завершении, а я бодро хожу. Было, и три месяца не ходил. Шаткого. Повезла жена на приём к врачу. От врача в карьер понеслось в госпиталь, им казалось, что окочурился пациент и еле дышит. Правильно заметили. Срочно сделали операцию (вставили в артерию катетер), поэтому играть на разрыв аорты не могу, и не хочется. После госпиталя направили в клинику, где совершают химическую чистку крови три раза в неделю, ни чаще, ни реже невозможно, это на голову не давит – просто нужно сидеть на строгой диете. Вернулся аппетит и почти меня испортил. Кроме соли и соды ограничений нет. Ринулся отъедаться, потерял раньше около 20 килограммов гозиасины. И восстановил. И дурак. Очищать кровь стали до среднего моего нормального веса – до 85 кг. И вот встал я на весы перед очищением – 90 кг, а после – 85. Ноги от резкого истощения отказали. Небо стало с овчинку. Жена пару недель почти не спала – то работа, то уход. Теперь отсыпается. А болящий думает, что оздоровился, это общее заблуждение, и стал кропать… Не кропать, а корпеть. Решил издать всё, что заготовлено. И никак – деньги кое-какие подчистились на оплатах, хотя страховка у моей жены семейная, я прикреплён к ней мужем или багажом, значения не имеет, но страховка оплачивает 80% счетов. За госпиталь взяли 14 тысяч долларов, а нам платить только 1500. Для меня это ужас – деньги могли пойти на издание полутора книг. Трилогия состоит из 4-х книг, в одну обложку всё равно не влезет. И тогда моя мудрая Слава взялась тачать подборки стихов и прозы и посылать вам. Ощущение от писем доброкачественное, впечатление, что (то или это) издалось, и наплыв новых сил ринулся в меня.

Километр с гаком объяснений сделан для того, чтобы редакция была терпелива к одной капельке «третьей» волны. Однако волны тут ни при чём, я их не вижу и не ощущаю. На деле оказывается, что организовались шаечки, кодлы, группки, где почти каждый считает себя важным именно в русской литературе зарубежья и всего мира. Они контактны и тянут друг друга. Удивительно, что Мишка Юпп (Михаил Смоткин) в 2005 году был назван лучшим поэтом… Другие драгоценней, но почти каждый для выезда напоказ без кабриолета поминает Осю Бродского – друга, товарища, брата или ещё как, а потом на рысях хлещется заслугами. И каждый скромно или не очень претендует на дружбу и товарищество с нобеляром. Может, не каждый. Я могу быть не точным, так как лично не общаюсь ни с кем, а с иными не хочу и не могу. В конце пятидесятых Миша Юпп очень ритмично писал об яичнице и других закусках. Между делом помогал милиции или КГБ вылавливать фарцовщиков. А тут вдруг лучший поэт пятого года. 50 лет назад Юпп-Смоткин спросил меня:

– Скажи, Слава, а тебя не преследуют как еврея?

– Нет, – ответил и не соврал я.

Другая персона – мой былой друг-приятель Костя Кузьминский, облажав меня, теперь крутится в высших сферах низких людей. Он издаёт книги печатно и электронно, у него есть клиенты. Есть деятели без клиентуры, так они в чём-то завязли на родине (одной и другой хазарской), не то служат искусству, не то домогаются известности неизвестными средствами. Меня привлёк однажды Литературный европеец с Мостами, редактор Владимир Батшев. Казалось бы, наладилось, мне обещали напечатать все мои толстые романы, и стихи брали… и вдруг Грузия зачала войну против России. Русско-немецкие авторы журналов тотчас объединились и тиснули обвинительное письмо в поддержку Грузии. Я возмутился и просил не делать никаких моих публикаций – ни прозой, ни виршами. Состоялось. Через три года я написал Батшеву письмо, однако зря, он в гневе отписал: «вы сами хотели прекратить печататься». От ответа запахло былой родиной – коллективные письма, вечные обиды и предвзятые мнения. Я тоже заершился, так жена охладила:

– Зачем тебе Германия? Ты же отказался от пособия как жертва войны, а это даже не пособие.

Сейчас бы не отказался, проворчал бы «с паршивой овцы хоть шерсти клок», а потом издал бы две или три книжки.

Жена ещё говорит:

– Шутки у тебя дурацкие.

Одну из них вы только что прочли.

Слава ГОЗИАС

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.