В ожидании прокурора

№ 2013 / 22, 23.02.2015

Много весёлого в Кремле, много и в окрестностях. Спорный вопрос: начинает ли рыба гнить с головы или всё-таки с плавников – ставит расположившийся менее чем в километре от Кремля камерный оперный театр имени Бориса Покровского.

Много весёлого в Кремле, много и в окрестностях. Спорный вопрос: начинает ли рыба гнить с головы или всё-таки с плавников – ставит расположившийся менее чем в километре от Кремля камерный оперный театр имени Бориса Покровского. Что ж, давайте приглядимся, принюхаемся.

Если в театре Ла Скала хор из-за переработки, требуя доплаты, может легко объявить забастовку и сорвать спектакль, добиться в результате своего, просто заставив руководство считаться с артистами, если рабы-пленники по всему миру грезят о побеге и при первой возможности делают ноги, – в камерном музыкальном театре Бориса Покровского артисты становятся рабами на добровольной основе. Удивляет, впрочем, не это, рабовладельческий строй у нас в крови и в менталитете, – удивляет, что беспредел длится много лет и как будто над театром нет ни одного контролирующего органа, который бы мог вмешаться и освободить артистов от самоуправства руководства.

Fackты

1. Быть рабом согласен!

При поступлении в театр Покровского Вас оповещают: «Вам придётся петь в хоре. Вы согласны?» Все, кто трудится в театре, были согласны.

Однако «согласны» не тождественно «хотим». Это согласие даётся только для того, чтобы тебя взяли в театр, чтобы работать по профессии – ведь кругом жёсткая конкуренция, а музыкальных театров мало.

Между тем, принуждение к совместительству запрещено Законом о труде.

2. Конвейер профнепригодности

Работа солистом и работа в хоре – это совершенно разные, можно сказать, взаимоисключающие профессии, совмещать их малореально. Если ты работаешь солистом и одновременно поёшь в хоре, а нагрузка и там и там требует серьёзной физической и эмоциональной отдачи, то голос изнашивается к 40 годам и постепенно ты начинаешь работать только в хоре, сольных партий тебе не дают либо дают «кушать подано». И в театре Покровского скопилась целая плеяда «убитых» голосов – людей, поющих только в хоре, которых держат только чтобы они до пенсии дотянули. Формально они солисты, по сути – инвалиды. И конвейер этот бесконечен: каждый год в театр берут молодых-красивых, но берут – на износ. Ведь артисты сами соглашаются…

Вот и получается, что в театре собрались патриоты системы Покровского, где сегодня ты поёшь Дон Жуана, а завтра – в хоре. И «патриоты» готовы бороться за это право и, наверно, выходить на митинги.

3. Грант и новый отдельный хор

В 2009 году театру Покровского дают государственный грант, предназначавшийся изначально, в частности, для решения вопроса хора – было выделено более 20 ставок и ради отчётности набран хор из 16 человек. Прежним руководителем театра Оссовским была обозначена цель: полностью освободить солистов от хоровой работы. На переход всех спектаклей к новому коллективу хора, само собой, требовалось время, и солисты продолжали петь в хоре параллельно набранному коллективу.

Но был спектакль «Бег», новая постановка, в который новый хор вошёл целиком. Позитив молодого хорового коллектива был сразу заметен публикой: ведь вместо пожилых артисток, набранных ещё Покровским, на сцену в спектаклях стали выходить молодые красавицы – сцена реально ожила.

4. Испарение хора и денег

После «Бега» новый директор, бывший завхоз театра Михайлов объявляет, что хор будет расформирован, так как солисты недополучают денег. Каждому хористу платили 25 000 рублей в месяц. Мало того, что 16 хористов, уволенных в конце июня, когда, как правило, нет уже никаких прослушиваний, попали в вакуум и остались без средств к существованию. Самое главное – зарплаты солистов остались на прежнем уровне, а то и уменьшились. Куда же делись деньги, а вместе с ними и слова директора?

5. Бессмысленный бунт

Когда после ухода хора солисты ощутили на себе и осознали, что деньги уволенного хорового коллектива тоже улетучились, а хоровая нагрузка стала расти – у некоторых набирала до 75 процентов от основной, – тогда солисты написали руководству театра служебную записку с требованием сокращения хоровой нагрузки и возможности отказываться от работы в хоре согласно российскому законодательству, так как это совмещение.

Руководство театра встретилось с артистами, чтобы обсудить перезревшую проблему хора, и маленькое восстание было подавлено простой фразой главного дирижёра Агронского: «Тем самым Вы подписываете заявление об уходе». На этом всё и закончилось.

Была и ещё одна часть бессмысленного бунта: солисты написали подробное письмо с описанием ситуации в театре в Министерство культуры, но ни один из них не набрался храбрости, чтобы его подписать – из-за страха увольнения. Ни один! Анонимные письма Министерство культуры не рассматривает, поэтому фактически письмо было отправлено в никуда. Что делать, чтобы бунт стал небессмысленным, он должен быть беспощадным.

6. Личный опыт и наблюдения

Я сам в 2008 году работал в этом театре, правда, очень коротко. При поступлении мне обещали, что будет 6 хоров в год, остальное – соло. И вот, когда я отмучав свои 6 хоров, обратился к режиссёру, чтобы заняться сценическими репетициями для сольной партии, он мне сказал: «Выучите ещё одну партию хора для спектакля «Чипполино», мне необходимо посмотреть на вас на сцене». Я напомнил о договорённостях и о том, что у него была возможность видеть меня на сцене, а режиссёр в ответ только усмехнулся: «То было при поступлении. У нас тут в этом смысле дедовщина, привыкайте. Я не начну с вами репетировать, пока вы не выйдете в «Чиполлино». Тогда я написал заявление об увольнении.

Всё-таки это мелочи, молодой ведь был, горячий. Сам сейчас жалею. Вот пел бы себе в хоре «Чипполино» и радовал детей. Ведь другие работают… И не только певцы. К примеру, водители.

Вот еду я в маршрутном такси. Водитель на ходу берёт деньги за проезд, отсчитывает сдачу. Хорошо, если при этом он не говорит по телефону. И ведёт он машину так, будто это поездка последняя, и это предопределено. Поскольку в России жизнь человека дешевле кока-колы, то нам привычно, что водитель должен быть ещё и кассиром. Да и этого мало – наши водители могли бы торговать ещё сигаретами, презервативами и пивом. Хотя в других странах, например, в США водители тоже берут деньги за проезд, но там я никогда не видел, чтобы это происходило во время движения.

Так почему бы в таком случае – ведь от водителей зависит жизнь пассажиров, а от певцов нет, кому эта культура сдалась – почему бы солистам театра Покровского не совмещать исполнение сольных партий с работой в хоре и не помогать своему руководству пилить бюджет? Чёрт бы рыжий с ним – с голосом, пусть хоть несколько человек из руководства хорошо живут. Ведь кто-то должен способствовать! И кто, если не мы? Так солисты и поступают – и молодцы, в России это приветствуется.

7.Быть иль не быть?

Бытие временно, небытие вечно. Руководство театра, пронизанное родственными связями друг с другом, будет до последнего стоять на отмершей идее Покровского о том, что солисты должны петь и за хор. Причина такого решения великого режиссёра – экономическая, ведь тогда не было денег. И сейчас у руководства она экономическая: бюджет. И так и будут молодые живые голоса стираться и уходить в небытие, пока в театр не придёт прокурорская проверка.

Никто ни в чём не виноват. Ведь у нас, в общем и целом, такая страна, такие обычаи, что старики до последнего не уходят с насиженных мест, не уступают путь молодым. Оно и верно: ведь уйти – значит, умереть. А если старики и уступают, то только своим зеркальным отражениям – клонам. И опять же не стариковская это вина, – просто идти им некуда, можно уйти лишь в никуда, куда не очень хочется. Поэтому и в союзах писателей и в разных фондах сидят заслуженные, но, по большей части, нефункциональные люди, занимающиеся исключительно собой и своими близкими. А кроме этого, они ещё все приехали из другой страны – из Советского союза. А многие даже и не приехали, а всё там живут.

Словом, проблема здесь гораздо шире, чем просто соблюдение Закона о труде и благородный распил бюджета. Тут надо гражданство с пропиской проверять и тестировать на соответствие временным реалиям. Ну никак нельзя современным ногам танцевать с советскими яйцами. Случай исключительный: танцор хороший, а яйца действительно мешают. Мешают, потому что срок годности истёк. Где свежие взять, как старые отрезать – это вопрос неразрешим и куда серьёзнее шекспировского, ибо, чтобы отрезать, нужно чтобы у ног сначала выросли руки. Но пока руки выросли лишь на…

Павел БЫКОВ