Ермак после смерти

№ 2013 / 28, 23.02.2015

Ремезовская летопись была написана позднее Есиповской. Семён Ремезов во многом опирается на предания и свидетельства местного населения

ИЗ ПУТЕВЫХ ОЧЕРКОВ «ОТ КАЯЛЫ ДО ВАГАЯ ДОРОГАМИ ЕРМАКА»

Ремезовская летопись была написана позднее Есиповской. Семён Ремезов во многом опирается на предания и свидетельства местного населения, в памяти которого ещё отчётливо сохранялись картины прошлого. В центре летописи фигура Ермака, который после смерти своей стал объектом культового поклонения туземцев.

После того, как в ночь на шестое августа в водах Иртыша погиб Ермак, казаки ушли в город Искер, бывшую столицу Кучума, и принесли туда ошеломившую всех весть. Оно и понятно. Ведь только на Ермаке, его личности и воле, его воинском таланте, государственной и человеческой мудрости держалась эта беспримерная экспедиция.

Вот что написано у Ремезова: «Егда же приемше протчие казаки во граде весть, горько плакашеся о нём, бо бе вельми мужественен, и разумен, и человечен, и зрачен, и всякой мудростью доволен».

Гибель Ермака. Гравюра. Начало 1870-х годов
Гибель Ермака. Гравюра. Начало 1870-х годов

Семь дней спустя после этой драмы татарин Яныш Бегишев, ловил рыбу на перемёт. И он заметил в воде ноги, которые раскачивали волны Иртыша. Он не растерялся и, накинув перемётную петлю на торчавшие из реки ноги, вытащил на берег утопленника.

На нём был богатый панцирь с царскими печатями и золочёными орлами, с медною опушкою. Ясно, что это был непростой утопленник. Яныш слыхал, что несколько дней назад выше по течению была сеча, и что многие казаки утонули в Иртыше.

Взволнованный татарин бросился бежать в гору, где стояли юрты Епанчинского селения. Скоро на берегу собрались все его жители. Приехал знатный сановник Кучума мурза Кайдаул. Сомнений не было: перед татарами на берегу лежал сам Ермак, облачённый в панцирь, подаренный ему в честь сибирского взятия Иваном Грозным.

Кайдаул попытался было снять этот панцирь с утопленника, как вдруг изо рта и носа Ермака потекла живая кровь.

Кайдаул был уже не молод и опытен, он сразу понял, что перед ним лежит Божий посланник. Он велел раздеть его и положить нагого на лабаз, как требовала вера и обычаи, бытовавшие в то время у татар, а сам разослал по окрестным городкам гонцов с вестью обретения нетленного тела.

Ермак лежал на высоком лабазе до первого ноября без признаков разложения. И даже птицы, вороны и гагары, не садились на тело, далеко облетая его. Приезжали татары, метали в него стрелы, в священном трепете наблюдая, как из тела Ермака текла кровь.

Наконец, с мурзами, кондинскими и обдорскими князьями прибыл сам Кучум. Татары снова стали метать в тело Ермака стрелы, и тотчас из ран потекла живая кровь.

Вот что говорит об этом исследователь Сибирского похода А.П. Окладников: «В шаманском культе имело место особое отношение к стрелам, как к дарам для сверхъестественных существ, обитателей нездешнего мира. Стрелы были высокоценимыми жертвенными дарами. Стрела служила… почётным даром шаманским духам, должны была умилостивить их. Что касается положения именно на лабазе, то у народов Сибири был широко распространён обряд погребения на лабазах, на открытом воздухе, а не в земле. Как правило, такой способ считался почётным. Его чаще удостаивались шаманы».

Значит, уже тогда Ермака сибирцы воспринимали, как божественное существо, а тут ещё чудо нетленного тела.

Однако в летописи говорится, что Ермак всё чаще являлся в видениях многим «басурманам» с требованием предать его земле. И был он в этих снах настолько суров и грозен, что люди те лишались разума.

И татары похоронили его на священном Баишевском кладбище под кудрявой сосной по своему закону, насыпав над упокоившемся героем огромный земляной холм, ставший скоро вместилищем таинственной силы…

В ремезовской летописи по этому поводу говорится: «И собраша абызом на поминки 30 быков, 10 баранов и учиниша жрение по своему извычаю, поминающе реча: аще ли жива тя учинили бы себе царя, и се видим тя мертва безпаметна русского князя».

Проще сказать, сожалея о его смерти, татары на поминках говорили, что будь он жив, сделали бы его своим царём.

Одежду, оружие, доспехи Ермака знатные татары подели межу собой. И с тех пор стали они священными, оберегаемыми, передаваемые из поколения в поколение. Панцирь, подарок царя, достался Кайдаулу, который вскоре стал верным сторонником московского царя. Вокруг этих доспехов на протяжении не одного столетия кипели страсти. За панцирь Ермака безуспешно давали «50 семей ясыря, да 50 верблюдов, да 500 лошадей, 200 быков и коров, 1000 овец».

И только неволею по приказу царя Алексея Михайловича «пансирь» тот был изъят у детей Кайдула и отправлен с сотником Ульяном Ремезовым, отцом летописца, в калмыцкие степи для установления добрых отношений с Аблаем, калмыцким правителем.

И говорил тот Аблай, принявший с великой радостью панцырь Ермака, таковые слова: «Когда он был маленьким, сильно болел утробою. И что дали ему пить земли с могилы Ермака, и что здрав он теперь и до ныне… Когда идёт он в поход, то берёт с собой той же земли с Ермаковой могилы, как залог успеха и победы».

Могила Ермака стала являть многие чудеса исцеления. Предания говорили о том, что над могилой Ермака целый год стоял огненный столб, свидетельствующий о божественной силе усопшего. При чём, виделся он только татарам, русские же его не видели. Про Ермака слагались песни и сказки, и когда пели их или рассказывали, слёзы текли у слушателей и исполнителей.

Именем Ермака стали божиться и клясться. В летописи сказано: «И нарекоша богом и погребоша по своему закону…»

Понятно, что такое почитание вчерашнего врага, не устраивало правоверных. Абызы и мурзы запрещали всем от мала до велика поминать имя Ермака, чтобы слава и честь этого героя забылись и дорога к его могиле заросла…

Но усилия их не имели успеха. Ермак остался в памяти народов Сибири почитаемым героем, божественным посланником. И долго ещё могила его была культовым местом и источала всевозможные чудеса…

А хан Кучум, сын бухарского правителя, поддерживаемый крымским ханом, ногайской ордой, захвативший власть в сибирском царстве, которое задолго до этих событий уже платило русскому государству дань, признавая над собой власть Москвы, этот коварный Кучум, вырезавший весь род правителя Сибири Едигера, спустя недолгое время был окружён русским воинством под предводительством Ивана Кольцова и разбит.

…Наконец-то, с помощью трактора мы вырвались из трясины и добрались до берега Иртыша. Здесь повсюду были видны следы раскопок. Однако сколько-нибудь существенных находок, относящихся ко времени Ермака археологи не нашли.

– А их здесь и не может быть, – подтвердил начальник экспедиции Матвеев, – хотя это то самое место, где произошёл последний бой Ермака. Теоретически.

– Как же это может быть, теоретически? – удивился я. – А где же артефакты?

– Увы, – грустно отвечал археолог. – Всё дело в Иртыше. Само название его переводится, как «землерой». За год он выгрызает от десяти до пятнадцати метров берега. Значит за четыре с лишним века он ушёл в сторону на несколько километров, перелопатив все древние городища, места стоянок, боёв, захоронений.

Но теоретически это вот то самое место, где свершилась кровавая драма Ермакова воинства, с поправкой на пять-шесть километров…

– Значит, и могилы Ермака нет? – спросил я, как громом поражённый.

– И могилу Ермака и могилы его товарищей, всё поглотил Иртыш и вынес в мировой океан… – отвечал, грустно покачивая головой, археолог Матвеев.

Я ушёл один на берег Иртыша. Внизу свивала мутно-жёлтые струи великая труженица река, поглотившая и древнюю столицу сибирского царства Искер, следы и клады Ермака с дружиною, городища и аулы Кучума, капища и стойбища вогулов и остяков, устраивая природу по своему, только ей ведомому закону…

Было грустно, но странное чувство испытывал я, будто бы за моими плечами, заполняя всё видимое и невидимое пространство, стоит дух великого воина и гражданина, ставшего до боли родным и близким, Ермака Тимофеевича…

«Роду безвестного», как сказал Карамзин. Но это не так. Мы же уверенно можем сказать, что был он роду русского.

Анатолий ЕХАЛОВ,
Г. ВОЛОГДА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.