Приличная компания подобралась

№ 2013 / 33, 23.02.2015

Когда-то Эрнест Хэмингуэй произнёс неплохие слова… Не помню их дословно, но смысл такой: «Для хорошего писателя нет выше похвалы, нежели сказать, что он хороший писатель».

НЕСКОЛЬКО СТРАНИЦ О ХОРОШЕМ ПИСАТЕЛЕ

Когда-то Эрнест Хэмингуэй произнёс неплохие слова… Не помню их дословно, но смысл такой: «Для хорошего писателя нет выше похвалы, нежели сказать, что он хороший писатель». Прошли годы, но я до сих пор с ним согласен. Вот только что отодвинул от себя два томика Ивана Гобзева и могу сказать твёрдо и убеждённо: «Иван Гобзев – хороший писатель». Его главное достоинство в том, что он умеет писать – качество, которым обладают далеко не все написавшие куда больше книг и получившие куда большую известность. Его текст не нуждается в правке, чистке, редактировании и прочих операциях, без которых мало кто обходится в наше время. Автор, правда, позволяет себе иногда пошалить совершенно неизвестными мне словечками, но я за это на него не в обиде – их, во-первых, немного и, потом, они меня нисколько не раздражают, скорее забавляют, поскольку невежество моего возраста соприкасается с игривостью его возраста.

Обе книги Ивана Гобзева показались мне странными, не знаю, в каком они написаны жанре, очевидно, существует какой-то термин, но мне он тоже неизвестен. «Зона правды» и «Те, кого любят боги, умирают молодыми» – так называются книги его двухтомника. Сам я в подобном жанре не писал, но читать приходилось: «Мастер и Маргарита» например, «Альтист Данилов», некоторые другие не столь известные. Осмелюсь назвать даже «Сто лет одиночества». Странность быта, странность взаимоотношений, необъяснимость происходящего… В какой-то момент вы чувствуете, что текст вас как бы завораживает, вы не можете отложить книгу, вас тянет перечитать страницу ещё раз… То есть, вы ощущаете не просто загадку, вы оказываетесь во власти мастерства автора. А такое возможно только при наличии вышеупомянутого мастерства, при владении словом, и текстом. Закончив книгу, вы возвращаетесь к первым страницам и обнаруживаете, что автор с самого начала щедро подбрасывал вам намёки, чтобы вы поняли суть происходящего, но вы прошли мимо этих подсказок, вы ещё не были к ним готовы…

А суть происходящего в том, что и через тысячи лет разлуки снова встретились влюблённые. Они узнали друг друга, узнали через тысячи лет, но им противостоят куда более могущественные силы, им предстоит умереть в эту же вот ночь, под кошмарным дождём, заливающим весь белый свет. И они идут на смерть, взявшись за руки, чтобы умереть вместе и, пройдя через десятки других, но своих же жизней, снова найти друг друга. Потому что нет в мире ничего сильнее и важнее любви.

Помимо двух упомянутых романов, в двухтомник Ивана Гобзева входит ещё и небольшая повесть «Дурацкие истории», которая, кстати, понравилась мне более других его произведений. Речь в этой повести идёт о том, как автор без ума влюбился в соседку по даче. Ни слова он не говорит о её непереносимых прелестях, вообще о её внешности в повести нет ни слова, и в этом тоже, согласитесь, проявляется мастерство. Вот влюбился и всё. И отвалите. Кстати, чтобы так назвать свою вещь, требуется ещё и некое литературное мужество. Как выясняется, и это качество присуще Ивану Гобзеву.

Вот прочитал я эту повесть, перевернул последнюю страницу и подумал… Это ведь хорошо, когда художественное произведение заставляет подумать и присмотреться к самому себе пристальнее, нежели до сих пор…

Так вот, подумалось мне, что в любви чаще не объясняются, а признаются, как в уже совершённом преступлении, а то и каются. Здесь же именно объяснение, попытка самому себе растолковать – что же происходит со мной, ребята?! То есть, автор выходит на тот уровень откровенности, который лично мне понятен и близок, более того, через который я прошёл – главный редактор «Литературной России» Вячеслав Огрызко подтвердит мои слова, да, Слава?

И ещё одна мысль мне подумалась… Несмотря на всю запредельность событий в романах «Зона правды» и «Те, кого любят боги…», автор несколько раз достаточно откровенно намекает, что все эти тысячелетней давности события очень даже может быть происходили у него на даче и его любимая соседка вполне возможно принимала в этих событиях участие. Понимаю, что это уже моя вольность, но, надеюсь, простительная. Во всяком случае, и громадная берёза на участке (эта берёза встречается во всех трёх произведениях), и столик под ней, за которым герой провёл немало счастливых, хмельных часов, и калитка на участке (кстати, не она ли изображена на обложке книги?) дают мне право на эту вольность. Тем более, что и долгая, на всю зиму, дачная разлука в «Дурацких историях» так напоминает тысячелетнюю разлуку в «Зоне правды».

Всё рядом, ребята, всё близко и всё неизбежно. И встречи через тысячи лет случаются не с кем-то там, а с нами, и мы с вами продолжаем подыхать от тысячелетней любви к соседке. Всё происходит с нами, ребята! Мы встречались со своей любовью тысячу лет назад, и встретимся с ней снова. И, кто знает, может быть, это случится сегодня у нас же на даче!

Да простит меня автор, но по прочтении трёх его произведений у меня осталось ощущение, что это одно произведение из трёх главок, относящихся к разным тысячелетиям. И я не вижу в этом такой уж большой натяжки – и произведения Достоевского можно отнести к одному большому роману, и рассказы Чехова льнут друг к другу, и романы Ремарка, и фантасмагории Маркеса, и криминальные истории того же Пронина…

Неплохая подбирается компания, а, литроссияне?

Виктор ПРОНИН

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.