Ложка дёгтя

№ 2013 / 35, 23.02.2015

«Белинский был особенно любим…» Эта строчка Некрасова постоянно сопровождает посмертную судьбу великого критика, есть и немало статей о нём с таким заголовком.

«Белинский был особенно любим…» Эта строчка Некрасова постоянно сопровождает посмертную судьбу великого критика, есть и немало статей о нём с таким заголовком. Одно издание 2013 года – сборник статей о Белинском «Истинный рыцарь духа» – даёт повод выделить теперь слово «особенно»: если Лермонтов любил Отчизну «странною любовью», то и «особенная любовь» может быть весьма своеобразной.

Свежая книжка о Белинском собиралась к 200–летию, состоит из около трёх десятков произведений – от известных воспоминаний Тургенева, Гончарова, Дружинина до статей наших современников – то ветеранов, как Л.М. Крупчанов, Н.Н. Скатов, И.П. Щеблыкин, то литераторов сравнительно молодого поколения, каковы на этом фоне А.И. Казинцев, Р.В. Сенчин… Это всё очень позитивное и в хорошем смысле традиционное, а вместе с тем и свежее развитие толкований о Белинском. Кажется естественным, что книга в аннотации обращена к учителям, студентам и школьникам. Всё это правильно, за исключением статьи И.Л. Волгина «Неистовство Виссариона. Белинский в историко-литературной традиции».

Вот тут-то Белинский любим как-то уж очень «особенно»… Не указывая пальцем на этот материал, предположим такое: «Белинский был особенно любим» Ф.В. Булгариным или, скажем, бароном Брамбеусом (см. «повесть» В. Ушакова «Пиюша» в «Библиотеке для чтения», июль 1835 г. с образом Виссариона Кривошеина) как объект глумления или изничтожения… Почему бы и нет?

Нетрудно представить, что западёт в сознание школьника, только входящего в мир русской литературы, когда тот прочтёт, что Белинский «ругал мне Христа по-матерну»: мне – это пишет Достоевский, а вся «особенная» статья принадлежит руководителю Общества Достоевского, доктору наук, знаменитому телеведущему… С тем и воспримет наш школяр Белинского под двойной харизмой Достоевского. Волгин даже поместил это «по-матерну» в название одной из главок! А вдруг школяр окажется ещё и христианином – в стране торжествующего православия? Так броской цитатой будет убит «истинный рыцарь духа» Белинский.

Спец по Достоевскому, чтоб придать полную убедительность словам о Христе, ещё и задаёт вопрос: «Был ли Толстой знаком с отзывами обсуждаемого лица о Христе?». Выскажу уверенность, что с таковыми словами Белинского Лев Толстой не был знаком, поскольку тот писал о Христе несколько иначе, отнюдь не по-матерну: это «Бог любви, мира, прощения, спасения» (одно из позднейших писем В.П. Боткину, 1847 г.), или «сам Спаситель сходил на землю и страдал за личного человека» (письмо 1840 г.), в письмах же Белинский именует себя христианином, а в статьях Лев Толстой мог прочесть и такое: «Есть книга, в которой всё сказано, после которой ни в чём нет сомнения, книга бессмертная, святая, книга вечной истины, вечной жизни – Евангелие» (статья о Фонвизине), или «Я верю и верил всегда, что <…> могут быть одолжены нравственным совершенством только благодетельному влиянию христианской веры, единой истинной веры на земле» («Ничто о ничем»)… Довольно ли, чтоб убедиться, что есть Христос для самого Белинского, без фантастического реализма Достоевского?

Где же «по-матерну»? Это гипотетически «мог бы» прочесть Толстой только у самого Достоевского – из письма Страхову, но важнее того: эта фраза перешла в письмо из замыслов романа «Бесы», так там высказывался о Белинском старший безумец Верховенский, да всё и осталось в черновиках, т.е. это элемент художественного вымысла, который отпечатался в частном письме 1871 года, и подлинность его такова же, как и сообщение Тургенева тому же Страхову, что сам Достоевский признавался в своём надругательстве над ребёнком… Это странный феномен художественного сознания Ф.М. Достоевского, который тут сделали кульминацией статьи о Белинском…

Да, Белинский владел и матерным словом (как и Пушкин!), но нет никаких данных, чтоб это слово было обращено к Христу! Это совершенно невозможно представить конкретно, как положено с цитатой. Так что это не цитата, а выходка Верховенского.

Заметим, даже в знаменитом антицерковном письме Гоголю (1847) Белинский скажет о Христе столь высоким словом: «Христа-то зачем вы примешали тут? Что вы нашли общего между ним и какою-нибудь, а тем более православною церковью? Он первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и мученичеством запечатлел, утвердил истину своего учения»…

Если И.Л. Волгин задумался, знал ли Толстой слова Белинского о Христе, которые тот наверняка не произносил, то задумаемся, как «по-матерну» Белинский бы отозвался на глумливые наговоры вокруг своего имени…

Кстати, забавно, наш телеведущий ссылается только на негативные слова Толстого о Белинском, сказанные собеседникам, а рядом И.Р. Монахова приводит запись из дневника Толстого: «Статья о Пушкине – чудо. Я только теперь понял Пушкина». Так можно ли однозначно представить, что Толстой презирал Белинского? Да и у Достоевского есть много совсем других, убедительных слов о Белинском, не один же «пароксизм» 1871 года, когда работая над «Бесами» Достоевский зачислил Белинского в нигилисты – наравне Грановским, Тургеневым, Чернышевским, Герценом, Огарёвым… Между прочим, едва ли не первым, кто получил у нас в критике ярлык «нигилиста», был А.С. Пушкин… Да если таким способом изгонять бесов, то мы лишимся половины русской культуры, а оставшаяся половина будет напоминать выжженное поле…

Вернусь к тому, что книга «Истинный рыцарь духа» предназначена в том числе и школьникам.

Читая статью Волгина, именно школьник с большой лёгкостью впитает и брошенные походя намёки и детали: Белинский-де недоучка (с. 443), картёжник (с. 441), пьяница (с. 442), «государство отрицал», «аккуратно записывает в тетрадочку мужицкие байки про попов» (с. 440), сам князь Вяземский (большой, кстати, матерщинник) презирал его статьи (с. 447) и проч. И это в книге с заголовком «Истинный рыцарь духа» – зачем умножать и без того обильную шизофрению современного сознания? Сейчас смешно читать набившие оскомину упрёки Белинскому в плохом знании иностранных языков, если ни одно издание его статей не обходится без перевода его слов с латыни, французского, немецкого, английского. Иначе не поймёт читатель XXI века… Да чтоб нынешний литератор так знал языки, как Белинский! Я бы всерьёз воспринял этот упрёк, если современный критик это выскажет Белинскому, допустим, на латыни, да хоть как-то покажет своё знание языков, которые, действительно, Белинскому давались нелегко, но кто бы судил? Тургенев ещё как бы имел такое право, хотя это и не совсем справедливо выглядит, если знать, как сам Белинский себя преувеличенно корил и сколько трудился над изучением языков…

Собрать попрёки Белинскому несложно: всё равно никто так критически не говорил о нём, как он сам в своих письмах: «Я не сын века, а сукин сын» (Бакунину, 1840). И должно быть неловким припечатывать кающегося грешника, как неловко приводить параллель, что Белинский – духовный отец Петра Ст. Верховенского (с. 450), зная, как потрясла Белинского смерть его трёхгодовалого сына, незадолго до собственной безвременной кончины… Вот серьёзный, научный анализ саморефлексии в Белинском определённо ждёт своего часа.

И.Л. Волгин заявляет, что Белинский – кумир 7–8–9-классников (если б это было так!)… Я вот тоже такой школьник, закончивший московскую школу № 19 имени В.Г. Белинского, которая имела в официальном именовании «школа с преподаванием ряда предметов на иностранных языках». Школа, история которой насчитывает более 160 лет, получила почётное имя в середине 1930-х годов в знак высокого уровня преподавания русской литературы, основной курс которой вёл знаменитый словесник Д.Я. Райхин, автор в том числе и книжки «В.Г. Белинский в школе» (несколько переизданий). И мне внушают, что языковая спецшкола носит имя неуча? Почтительнейше возвращаю эту ложку мёда…

При входе в школу встречал нас большой портрет Белинского с прижизненного – работы К.Горбунова (1843), – точный облик выраженного страдания, напряжённого одухотворения. Портрет оставлял в душе сильное чувство, не всякое лицо способно так запечатлеться. Пусть рядом были у нас и обычные черты школярства и подросткового безобразия – но был и этот образ, подобный строгой иконе. Представить на этом месте какую-нибудь глумливую рожу из телевизора – и в душе была бы лишняя прореха.

Теперь на фасаде школы и мемориальная доска в честь критика, установленная к 200-летию. Кажется, в Москве больше нет таких знаков, и жаль, что администрация МГУ не откликается на инициативу В.А. Недзвецкого, одного из старейших своих профессоров (участника и сборника 2013 года), об увековечивании памяти о Белинском в стенах когда-то до срока покинутого им университета: это как-никак один из самых знаменитых студентов МГУ, а большое видится на расстоянии…

И последнее. И.Л. Волгин венчает юбилейное писание о Белинском тенью известного Ю.И. Айхенвальда, даже сравнивает судьбы этих критиков – явно с укором нашему «объекту». Айхенвальд устроил в 1913–14 гг. поток поношений Белинскому, этот известный и переиздававшийся «материал» привлекает и Волгин. У Айхенвальда множество бездоказательных, на грани ругани ярлыков в адрес изничтожаемого Белинского, цитировать их не имеет смысла, интересно лишь задуматься над источником гнева.

Среди нелепостей, сказанных Айхенвальдом, есть и такое, что Белинский-де «презирает славянские народности» («Силуэты русских писателей», ч. 2. М., 1998, с. 201). Откуда это взялось? Думается, здесь у Айхенвальда допущена забавная «оговорка», дело в том, что слово «презирать» Белинский дал не в отношении славянских народностей, а, к сожалению, в отношении народности самого Юлия Исаевича. Научного изыскания ради надо говорить так, как было, не обходя и заблуждения Белинского, вот одно из них: «Недаром все нации в мире, и западные и восточные, и христианские и мусульманские, сошлись в ненависти и презрении к жидовскому племени: жид – не человек; он торгаш par excellence» (письмо Боткину, декабрь 1847, вот ссылка на советское издание, чтоб избежать преследования в духе 282 статьи УК РФ: Собр. соч., т. 9, с. 700. М., 1982.

Переписка Белинского была почти полностью издана в 1908–1914 гг., вот эту-то реплику и, видимо, не мог простить Айхенвальд, хитроумно сместив объект презрения. Вот, кстати, и ещё одна перспектива для научного изыскания: Белинский и нацвопрос… Только не надо мнение Айхенвальда о Белинском выдавать за истину: тут сошлись два горячих темперамента. Белинского, кстати сказать, в 1914-м взялся защищать молодой ещё Н.Л. Бродский

То, что фигура Айхенвальда завершает статью Волгина логично и симптоматично. Плохо то, что в духе телешоу этот отработанный материал преподносится с оттенком сенсации, без понимания и не к месту. Это надо отнести, конечно, и к реплике Достоевского: всё давно известно, Волгин не сказал сейчас ничего нового по сравнению, скажем, с исследованиями Н.О. Лосского «Личность Достоевского», или Г.И. Чулкова (у него характерное заглавие – «Последнее слово Достоевского о Белинском». М., 1928), или В.Я. Кирпотина «Достоевский и Белинский», а тут школьник зависнет на том, что «Христа по-матерну». Не стоит выдавать и за собственное наблюдение (с. 443), будто известное рассуждение о русском мальчике и звёздном небе из «Братьев Карамазовых» навеяно образом Белинского, – это развёрнутая гипотеза не Волгина, а Чулкова…

Здорово, что вышла книга о Белинском! Белинского страшно недостаёт в наши дни, это особенно подчёркнуто в статье Р.В. Сенчина. Только вот ложку дёгтя надо возвратить…

Антон АНИКИН,
выпускник школы № 19 им. В.Г. Белинского

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.