Попрание великих

№ 2013 / 43, 23.02.2015

В Москве отмечают столетие Георгия Дионисовича Костаки, легендарного человека, коллекционера, впервые обратившего внимание на «квадратики и треугольнички» русского авангарда

В Москве отмечают столетие Георгия Дионисовича Костаки, легендарного человека, коллекционера, впервые обратившего внимание на «квадратики и треугольнички» русского авангарда, забытого и затоптанного после революции.

Его называют Третьяковым 20-го века, сравнивают с Щукиным и Дягилевым. Титулы ему присвоены вообще фантастические, например, – «Хранитель времени». Можно и продолжить: «Спаситель чести русского авангарда», или просто «Спаситель».

Вот неполный список авторов из коллекции Костаки: Марк Шагал, Василий Кандинский, Казимир Малевич, Александр Родченко, Владимир Татлин, Павел Филонов, Надежда Удальцова, Александра Экстер, Эль Лисицкий, Любовь Попова, Владимир Маяковский, Алексей Кручёных, Иван Клюн, Густав Клуцис. И о каждом из них ныне написаны тома.

В 1977 году Костаки вынудили уехать на историческую родину, в Грецию. 80 процентов коллекции досталось Третьяковской галерее, всего 834 единицы хранения. Иконы попали в музей им. Андрея Рублёва. Вопреки существующим законам, около 200 картин было вывезено. Эту операцию возглавлял Кремль, на современном языке иначе как «откатом» всё это не назовёшь.

Но выставок из коллекции Костаки в Москве нет. Собрание «Хранителя времени» хранится в запасниках. В постоянной экспозиции Третьяковской галереи на Крымском валу всего 30 картин из дара Костаки. Нет даже каталога его коллекции, даже просто списка подаренных (или отобранных у него) картин.

Открыт «мемориальный кабинет», у входа в который – двухметровая фотография «нового Третьякова». И бросается в глаза старый мятый костюм и увеличенные жирные пятна на нём, нечищеные ботинки и усталое лицо с огромными чёрными кругами под глазами. И вдруг отчётливо понимаешь, как жил этот человек, обладатель бесценных сокровищ, лишённый всякого внешнего лоска и благолепия.

Если бы Костаки собирал только авангард начала века и спас его, ему за это уже можно было бы ставить памятник. Сейчас даже нет мемориальной доски в доме на проспекте Вернадского, где он жил и где бывали самые известные люди прошлого века. Но главная заслуга Костаки, как мне кажется, совсем не в этом. А в том, что он заметил, восхитился, оценил и стал коллекционировать новый русский авангард – нонконформистов, русский андеграунд.

Малевич с Кандинским и без него были замечены и оценены. Может быть, не так полно, но всё же. А вот великий русский художник Анатолий Зверев, если бы не Костаки, всю жизнь бы красил заборы в Сокольниках, и никто не обращал бы внимания на его «мазню». Собрание «нонконформистов» в коллекции Костаки ещё более грандиозное, важное и беспримерное, чем авангард начала века. Тут он спасал не только картины, но самих художников, тут он по-настоящему открывал и был первопроходцем. Только благодаря ему Зверев, Немухин, Рабин, Мастеркова, Плавинский, Краснопевцев и сотни других художников стали достоянием мирового искусства. Приведу один пример, взгляд Костаки почему то не упал на Васю Ситникова, в результате в России нет ни одного полотна этого потрясающего художника. Если и наскребётся две с половиной маленьких картинки, и то хорошо. Всё ушло на Запад.

И словно в фантастическом сне мне видится выставка к 100-летию величайшего человека, «Спасителя и Хранителя Времени», на которой бы, наконец, соединились все части его жизненного труда, все части его коллекции. И картины, уехавшие на Запад, хранящиеся сейчас в музее города Салоники. (Нет, они не в запасниках, их можно увидеть. Бедная Греция не приняла подарок, а купила эту коллекцию.) И восемьсот картин из Третьяковской галереи. И главная и самая грандиозная часть – это тысячи картин русских нонконфомистов. Вот тогда бы мы и увидели это победное шествие настоящего, неподцензурного русского искусства 20-го века. И тогда бы сами собой рухнули все химеры, которыми пугает нас «актуальное» искусство. Одна выставка Анатолия Зверева «Зверев в огне» из коллекции Натальи Костаки, которая была показана в Малом Манеже, заняла все выставочные площади. Выставка произвела огромное впечатление. Что же будет, если выставят всю коллекцию. И, конечно, в Большом Манеже. Затмится, наконец, выставка самого Пабло Пикассо 1956 года. Но, увы, это лишь мираж. И, по всей видимости, этого никогда не будет. Нам не дано увидеть своего. Мы должны восхищаться чужим.

Как это ни странно, коллекция картин Костаки была намного доступнее, когда хранилась у него дома. Не только знаменитые люди как, например, Кеннеди, могли её посмотреть. Алика Костаки, дочь, которая приехала на юбилей в Москву, вспоминала, что посмотреть картины можно было даже в отсутствие хозяев. В условленном месте оставлялся ключ, какая-то делегация или просто компания находили его и осматривали картины в полное своё удовольствие, потом всё запиралось, и ключ помещался в тот же тайник. Для Государственного музея, да и для частной галереи подобное немыслимо.

Так обстоят дела в главном хранилище русского искусства. Во втором главнейшем музее, ГМИИ им. Пушкина, дела обстоят ещё более ужасно. Из музея буквально вымели его создателей. В этом году отмечается 100 лет со дня смерти Ивана Владимировича Цветаева (1847–1913) и Юрия Степановича Нечаева-Мальцова (1834–1913). Они умерли в один год, ненадолго пережив открытие своего музея, которому посвятили всю жизнь, в который вложили все свои знания и огромное состояние. И музей почтил их память выставкой, но эта маленькая выставка фотокопий проходит не в ГМИИ им. Пушкина, который они создали, а в РГГУ (в институте Шанявского), к которому они не имеют никакого отношения. Спрашивается почему? Полистав план выставок, приходишь к выводу, что их потеснил «модный портной» (народный художник РФ, заслуженный деятель искусств РФ) Валентин Юдашкин. Именно ему отданы главные экспозиционные площади. Ну а показ мод, конечно, состоится в Итальянском дворике.

Лев АЛАБИН