СИБИРСКИЙ САМОРОДОК: интервью с художником Владимиром РАСПУТИНЫМ

№ 2014 / 13, 23.02.2015, автор: Владимир РАСПУТИН (г. Новосибирск)

Каждый, кто сталкивался с произведениями художника Владимира Распутина, будь то большие живописные полотна на выставках, иллюстрации к книгам или оформление музыкальных дисков, неизменно очаровывался его сказочно-романтичными образами и абсолютно узнаваемой, самобытной манерой письма. Стилистически автор определяет своё направление как сибирский модерн. Основная идея стиля – основанное на авторском видении мастера творческое, конструктивное переосмысление мира для его подтверждения. Основной жанр – сюжетная композиция. Своеобразна декоративность живописи Распутина. Она проявляется в отчётливо структурированных мазках – в форме, подчёркнутой цветом, и в цвете, подчёркнутом формой. Технические приёмы не прячутся, а выявляются, благодаря смелой манере письма. При этом рождённая форма новой земли и нового неба настолько убедительна, что обретённая живописность естественно входит в ткань произведения.

Владимир РАСПУТИН

– Владимир, разреши для начала задать тебе дежурные вопросы: когда, как и почему ты впервые начал рисовать? Что было на первых твоих рисунках? И в какой момент ты понял, что живопись – твоё дело жизни, призвание?

– Рисовать я начал в раннем детстве, помнится, лет с пяти: зарисовывал семейные будни, ну и, как обычно, войнушки, танки, машинки, солдатики… Взрослые удивлялись, как много характерных деталей у моих персонажей. В школе рисовал постоянно, в том числе на уроках. Мне всегда хотелось стать художником, но более серьёзно я к этому стал относиться в институте, с приобретением навыков. Ну а потом, как говорится, дальше – больше.

– Ты сам определяешь своё стилистическое направление как «сибирский модерн». В чём именно ты видишь характерно сибирские черты своего стиля? Есть ли другие представители сибирского модерна, или ты – единственный? И как сочетается чувство Родины, семьи, традиции, которые нельзя в твоём творчестве не заметить, с модернистскими чертами?

– Сибирские черты – это, конечно, условность. Речь скорее идёт о содержании. В Новосибирске действительно есть ещё художники, которых я бы отнёс к этому стилю. Модерн же – всего лишь оболочка, оформление, поэтому традиционное содержание легко уживается в нём. В отличии от европейского, “сибирский” модерн, скажем так, более грубый… Мне так кажется.

– У тебя потрясающее чувство цвета. Кажется, так мощно работали Врубель, Рерих и Ван Гог… Оно врождённое, или это результат многолетнего упорного труда?

– Думаю, есть у меня, конечно, какие-то данные. Плюс, разумеется, результат многолетнего упорного труда. Потому что если это не развивать, оно не работает.

– Те, кто видел твои картины, часто проводят параллели с Врубелем. Что ты об этом думаешь? Действительно ли он на тебя как-то особенно сильно повлиял?

– Безусловно, Врубель оказал на меня влияние. Может быть, послужил где-то и отправной точкой. Он ведь – жемчужина русского искусства. Но учился и учусь я у многих художников.

– Кто из художников прежних времён, из классиков тебе близок? Кого бы ты мог назвать своими учителями?

– В разные времена были революционные художники в искусстве, которые «отбивали» зарубки вех. Это длинный список. Навскидку: Рафаэль, Караваджо, Рембрандт, Брюллов, прерафаэлиты, модернисты, импрессионисты, передвижники, Репин, Серов, Фешин, Филонов, Корин…

– А кого бы ты выделил из нынешних художников? Чего, по твоему ощущению, особенно остро не хватает в современном искусстве?

– Есть много художников, которые мне нравятся, всех и не вспомнить. Например, московский художник Алексей Воронцов, украинец Владислав Ерко. Есть ещё Зорикто Доржиев (офигенный художник, между нами говоря), скульптор Даши Намдаков… Нравится – лёгкость исполнения и то, как они строят композицию, а всё это вкупе и есть мастерство. Последних двух, кстати, можно отнести уже к бурятскому модерну.

Что касается современного искусства, то мне, как и многим, не хватает живости в передаче образов и такое их взаимоотношение между собой в картине, какое было характерно для итальянцев кватроченто или, скажем, для передвижников. А современное искусство, пожалуй, более плакатно…

– Мир твоих полотен населён в основном сказочными, мифическими персонажами и образами. Бывает ли такое, что заказчик требует жёсткого реализма? И если да, как ты с этим справляешься?

Слёзы Лизаветы

– Надо отметить, что у меня не так много заказчиков… Но если уж вопрос встаёт – проблема решаема. А вариантов тут два – либо отказаться, либо отработать.

– Твои картины выполнены в уникальной технике. Ощущение такое, словно каждый мазок обведён. Как ты добиваешься этого?

– Добиваюсь и на самом деле – обведением мазка (или группы мазков). Либо делаю акцентирующий мазок на контрасте. Этот технический приём заменяет лессировку, приводит изображение к общему знаменателю, заставляет цвет мазка за счёт контраста более выразительно звучать. При этом возникает как бы более чёткая огранка объекта. Но не все мои картины выполнены в этой манере. Есть у меня и более «мягкий» подход к передаче образа.

– В чём, по-твоему, суть живописного мастерства? Что важнее – богатство колористической палитры или умозрительное построение композиции (как, например, в древнерусской живописи, иконописи)?

– В зависимости от задачи пропорции того и другого, разумеется, меняются. Но в целом, как мне кажется, это равнозначные величины, которые и лежат в основе мастерства.

– Есть ли у тебя ученики – молодые художники? Что самое главное ты бы посоветовал начинающему художнику?

– Напрямую, кажется, учеников у меня нет. Но, вероятно, кто-то нашёл что-нибудь для себя в моих работах… А главное для молодёжи – не бояться делать и желание делать.

– Есть ли у тебя творческий принцип, благодаря которому ты понимаешь, что то или иное твоё произведение получилось, или что, наоборот, оно не удачно? Какой для тебя главный критерий в оценке художественного произведения?

– Вообще в масляной живописи концовка почти абстрактна, но иногда, сам не знаю почему, ты чувствуешь, что всё – закончено. Однако бывает, когда проходит время, хочется что-то доделать. И ты доделываешь, быть может, даже во вред картине или просто, создавая какое-то иное произведение из предыдущего.

Критерии в оценке художественного произведения известны – это «сделанность», фактура, форма и цвет. Ну и – в подкрепление перечисленных качеств – тема.

– А к каким темам или мотивам тебе чаще всего хочется возвращаться? И что повлияло на такой выбор?

– Мне кажется, что чаще всего в моём творчестве возникает тема любви. Любовь и влияет…

– А есть ли нечто, что вдохновляет тебя в череде будней?

– Даже не знаю, бывает ли у меня вдохновение как таковое… Я уже привык как-то каждый день работать над картинами, даже не замечая, откуда черпается вдохновение… Хотя, наверное, на всплески моей художественной активности влияют определённые моменты и люди…

– Не тесно ли тебе в Новосибирске? Наверное, хочется поехать в путешествие по городам, где ты никогда не был, за новыми впечатлениями? Ведь художнику они необходимы…

– Да, попутешествовать хотелось бы. Особенно хочу во Флоренцию!

А из того, где я был, меня всегда вдохновляют поездки по родным Забайкальским местам. В своё время сильно впечатлила поездка на Алтай…

– Как думаешь, смог ли бы ты стать художником, если бы родился и жил, скажем, в Москве или Питере?

– Забайкалье – в моём сердце. А если бы я родился в Москве, писал бы, видимо, о Москве…

– Ты немало работал над иллюстрациями к книгам, над оформлением музыкальных альбомов. Вникаешь ли ты предварительно в творчество, к которому делаешь иллюстрации? Читаешь ли стихи, вдумываешься ли в тексты песен? Или просто рисуешь то, что тебе заказывают? Какие свои работы в этом роде творчества (оформление альбомов и/или книги) ты считаешь самыми удачными?

Золотое зерно

– Да, конечно, перед началом работы я всегда прочитываю, прослушиваю и, насколько хватает смекалки, пытаюсь вникнуть. Отмечу оформление книги стихов Дмитрия Ревякина «Знаки Небес», обложки к альбомам Калинова Моста «Пояс Ульчи» и «SWA», по-моему, неплохо получились. Альбом «Мельницы» «Перевал» (хотя он, кажется, так и не вышел в моём оформлении).

– А какая музыка сейчас в твоём плеере? Ты ставишь что-нибудь, когда пишешь свои полотна?

– В музыке я – всеядный: от Лес Пола до «Калинова Моста». Музыка, на самом деле, в мастерской всегда идёт фоном. В каждый конкретный момент всё зависит от настроения, но что я точно не слушаю, так это российскую эстраду.

– Какие книги тебе удалось прочесть в последнее время? Есть ли любимые литературные персонажи? Может быть, какой-то герой уже смотрит на нас с твоих картин?

– К сожалению, времени как-то вообще не осталось на художественную литературу. В основном это какие-то профессиональные книги… А вообще мне нравятся Достоевский, Кафка, Эренбург (только «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников…») …Однако нравится больше фактура письма, а не какие-то персонажи. В этом смысле гораздо большее влияние на меня оказали герои сказок и былин – то, что я вынес из детства. Мои персонажи – это не конкретные люди, а персонифицированные образы явлений природы или свойств, чувств, взаимодействий людей между собой.

– Каждая выставка для художника – результат определённого этапа в творческом развитии. Как бы ты описал свой нынешний этап? Какие художественные задачи хотелось бы ещё поставить и решить?

– Конечно, я чего-то добился, но, по известному закону, чем больше узнаёшь, тем больше ощущаешь, как мало ты знаешь. Основная моя задача – научиться всё-таки рисовать не хуже других.

– Можешь ли ты назвать две-три собственные картины, которые наилучшим образом отражают твой стиль и твоё представление о художественном искусстве? Почему именно эти картины?

– Трудно сказать… Пожалуй, «Полёт одуванчика», «Лес», «Дорожка», «Слёзы Лизаветы»… Эти картины отражают мои стиль и почерк и, как мне кажется, характерны своего рода «сделанностью», если говорить по Филонову.

– Каковы твои творческие планы и пожелания самому себе?

– Буду продолжать заниматься всё тем же – рисовать. Главное для художника, чтобы тема была (бытовуха или война – это тоже, кстати, темы) и чтобы художник видел её. И в этой теме должно быть хоть что-то хорошее. А ещё одно пожелание себе – Время.

Вопросы задавал Евгений БОГАЧКОВ