Хунта или Будда

№ 2014 / 37, 23.02.2015

Так повелось, что сотрудники «Литературной России» частенько посещают самые редкие и труднодоступные места: стойбища ненцев, яранги юкагиров, «Аномальную зону» Таганая

Ольга ПЕЛЕНКОВА

Так повелось, что сотрудники «Литературной России» частенько посещают самые редкие и труднодоступные места: стойбища ненцев, яранги юкагиров, «Аномальную зону» Таганая, где проводят обряды и молитвы старообрядцы, затерянные в джунглях и вновь явленные миру храмы эротического искусства в центральной Индии и так далее, далее. Нас влечёт необычное. На этот раз Ольга Пеленкова, отвечающая за художественное оформление нашей газеты, добралась до закрытой Бирмы, в которой военный режим причудливо сочетается с глубокой, пронизывающей религиозностью. О местных обычаях, людях с красными зубами, культурном шоке и свободе СМИ она нам и расскажет.

– Ты объездила пол-Бирмы. Первой точкой маршрута была столица?

– Столица Нейпьидо. До обретения независимости столицей был Янгон, но в 2005 году её перенесли в Нейпьидо. Любопытно, что дата и время переноса столицы были выбраны в соответствии с астрологическими прогнозами. Это было политическое решение, новое правительство – новая столица. Но делать там нечего, более того, столица у них непопулярна.

Я прилетела в Янгон, так как у меня было мало времени, я сразу полетела в Баган. Летела местными авиалиниями: самолёт крошечный, чуть больше кукурузника, на борту тридцать пассажиров (по большей части французы), попали в сильную турбулентность. Французы были сильно перепуганы, потому что нас подбрасывало в креслах так, что держали только ремни безопасности.

Баган – это город четырёх тысяч пагод. На деле же их ещё больше. Короли, которые прежде правили Бирмой, считали, что строительство пагод очищает и улучшает карму, поэтому строили они их тысячами, не взирая, конечно, на то, что при строительстве их гибло много людей. Насколько я знаю, с рабочими обращались жестоко. Раньше почти все пагоды были в золоте, но после колонизации страны британцами, золото осталось только на нескольких из них. Сейчас пагоды реставрируют, стараются вернуть им первоначальный вид. При этом ни одна из пагод не повторяет другую. Мне понравился тот факт, что ты можешь всегда найти свою пагоду, где тебя никто не найдёт. В них можно затеряться.

Устройство города такое: есть Новый и Старый Баган. Старый Баган – это район города, окружённый большим количеством пагод, самых древних и наиболее известных. По дороге в новый Баган (а это минут двадцать на мотобайке) количество пагод вокруг едва ли уменьшается, но многие из них были построены позднее или даже совсем недавно. Этот район относительно молодой, прогрессивный, с более развитой инфраструктурой.

– Страна бедная, много ли бездомных?

– Я видела только в Мандалае в монастыре, что бездомные приходят за едой. Они всегда могут найти себе еду и крышу над головой. Там не умирают с голоду, как, допустим, в Индии. Но людей, живущих за чертой бедности, конечно, много. Дома, сделанные буквально из тростника, можно встретить повсюду.

– Хорошо бирманцы говорят по-английски?

– До поездки я прочла, что в Бирме никто не говорит на английском. Это, конечно, настораживало. Тем более все писали, что в стране какой-то трэш, дикарство, что туристу туда лучше не соваться, но на самом деле всё не так. Бирма невероятно быстро развивается. Каждый месяц она другая. Она сейчас находится в процессе бурного роста. Например, год назад местная сим-карта стоила тысячу долларов, сейчас – тридцать. Мне говорили, что Интернета вообще нигде нет, а Интернет был даже на телефоне. Не быстрый, но всё же был. С английским – тот же миф, на самом деле говорят практически все.

– Что было после Багана?

– Потом я поехала в Мандалай. Это второй по величине город, его можно назвать модерновым городом. Бросается в глаза современность. Янгон – колониальный, с очень узкими улицами, по которым передвигаются толпы людей. Там очень высокая плотность населения, повсюду стоит вонь. Мандалай – напротив, просторный, застроенный новыми зданиями. Мы даже нашли там гест-хаус «Дримлэнд», он выбивался из всей череды гест-хаусов: на стенах картины, в холлах музыкальные инструменты. Проживают в нём бирманские музыканты, скрипачи, писатели и художники. Девушка, владеющая гест-хаусом, состоит в Обществе художников Мандалая.

– Что смотрела в Мандалае?

– Монастыри. Это город с богатой историей, монастырей там очень много. На одной улице может стоять по несколько монастырей. Монахами становятся мальчики, исключение – монахини-нан, про них я расскажу позже. А для мальчиков схема следующая: с пяти лет родители их отдают в монастыри на учение, по прошествии пяти лет они могут остаться или уйти. Однажды мы застали время купания. Мальчики стояли в монашеских накидках, из чанов зачерпывали воду, намыливались, ополаскивались, – всё это на улице. Затем у них наступало время учёбы, они шли на занятия. Интересно, что если они решат стать монахами, а потом вдруг передумают и захотят вернуться в мирскую жизнь, им это дозволено. Это распространяется не только на тхераваду, которую исповедуют в Бирме, но и на многие другие буддистские направления. Женщины же, напротив, монахинями становятся навсегда.

В Мандалае, в округе Амарапура, есть деревянный мост У-бейн бридж, перекинутый через огромное озеро Таунтоме. Это самый длинный деревянный мост в мире, построен в 1850 году из тикового дерева. Он абсолютно расшатанный, но люди по нему ходят, и время от времени его реставрируют. Этот мост ведёт к монастырю Махагандайон, в который каждое утро приходят тысячи монахов за едой. В тот день, когда я была там, тайские женщины готовили монахам еду и подношения.

– На какие деньги организуют эту благотворительность? За счёт средств монастыря или помощи властей?

– На средства монастыря, иными словами, на пожертвования обычных граждан. В Махагандайон даже есть синие доски почёта, на которых числятся все, пожертвовавшие деньги на строительство одного из зданий этого монастыря. Примечательно, что рядом с именем стоит сумма. Из России человек пожертвовал пятнадцать долларов, его тоже внесли. Больше всего имён было японских, и суммы были большие. Русское имя я заметила только одно. Правительство также выделяет средства монастырям.

– В стране военный режим?

– У руля офицеры и военнослужащие. Невероятно коррумпированная страна. Обычные люди боятся правительство, как мне показалось, они с лёгкостью сдают друг друга. Но против власти, конечно, ничего не говорят. Буддизм и другие религии не преследуются. На улицах военный режим тоже никак не проявляется.

– Туристов легко пускают в страну?

– Журналистам попасть в Бирму сложно. Их там не жалуют. При подготовке документов на визу ты заполняешь графу: «место работы». Если указать, что работаешь в СМИ, визу могут не дать, или возникнут сложности, куча вопросов и т.п. Я указала, что работаю бухгалтером.

– То есть ты, работая в СМИ, скрыла информацию, иными словами, была шпионом? Значит, всё же можно попасть в страну?

– Да, информацию они не проверяли.

– Что можно сказать об их средствах массовой информации? В Бирме повсеместный доступ к телекоммуникациям? У них интрателевидение, как, например, в Северной Корее, или есть и спутниковые международные каналы?

– Телевизоры есть в каждом доме, даже в бедном. Долгое время в стране была жёсткая цензура. Все СМИ проверялись государственными цензорами. Но, насколько мне известно, с 2009 года свобод стало гораздо больше. Сейчас по телевидению показывают местные и зарубежные каналы разных направлений.

– Какая у них система образования? Помимо монастырей, есть школы, университеты?

– Есть школы для детей, но они платные. Многие дети работают лет с пяти в официантах, чтобы заработать себе на школу. Везде ты видишь этих маленьких работающих детей. В монахи многие идут от бедности, у них нет возможности сделать что-то на благо общества и правительства, получить образование, поэтому они уходят в монастыри, чтобы улучшить карму и попросту не умереть с голоду.

– Какие у них национальные традиции?

– Все мужчины жуют бетель – это перец, обладающий при большом употреблении наркотическим эффектом. Зубы от него красные, также развивается рак ротовой полости, но если им не злоупотреблять, то он служит антисептиком. Женщины одеты исключительно в национальные юбки. Выглядит это очень красиво. Буквально один или два раза я видела женщин, одетых в европейские строгие костюмы. Это были, наверное, бизнес-вумен, и ехали они в такси.

– Как относятся к женщинам в их культуре?

– Родиться женщиной считается дурной кармой. В некоторых пагодах стоят ограждения, за которые не имеет права заходить женщина. То есть ближе чем на десять метров женщина к святыням подойти не может. Но это правило распространяется главным образом на самые древние и известные святыни, такие, как, например, статуя Будды Махамуни в Мандалае или загадочный Золотой камень в Киайкто, застывший над пропастью и удерживаемый, по преданию, волосом Будды.

– Люди верующие? Какое место в их жизни занимает религия?

– Однозначно ответить не могу. Каждый десятый мужчина в Бирме – монах. Но многие из них сидят в телефонах, пьют пиво. С виду может показаться, что неверующие, но на самом деле все они ходят в пагоды, верят в карму, стараются её не ухудшать. Религия для них занимает очень важное место.

– Я видела по фотографиям, как ты чистила статую Будды. Расскажи, зачем и почему.

– Мы гуляли с другом по Янгону и забрели в одну пагоду, в ней было превеликое множество золотых изваяний Будды, аж слепило глаза. Некоторые под стеклом, другие открытые. А впереди сидели люди с газетами и тряпками и чистили их. У них есть такая традиция, которой они придают большой смысл, – очищать и украшать статуи Будды. Они втирают в них масло, а затем полируют. Я спросила у одного из волонтёров, можно ли мне попробовать. Он сказал, что можно, и повёл меня мыть руки. Так я приняла участие в ритуале.

– То есть до натирания Будд маслом женщин всё же допускают?

– Да, но золотые листки, которые по традиции прикрепляют к статуям, они приклеивать не имеют права. Однако создалось впечатление, что они на свою участь не сетуют.

– Какой там транспорт? Хорошие ли дороги? По улицам ходят животные?

– Нет, животных нет. Начинается всё с велорикш, заканчивается джипами, мерседесами, на которых катаются в основном правительственные люди. Дороги просто ужасные – одни колдобины и ухабы.

– Кроме бирманцев, какие проживают народности?

– Этнический состав однородный. В Янгоне есть Чайнатаун, но где его нет? И, кстати, там бизнесом управляют по большей части женщины, китаянки.

– Какой была твоя следующая точка маршрута?

– Я была на озере Ин-ле-лейк. Там мы арендовали лодку с мотором. Я познакомилась с японцем, сингапурцем и с девушкой из Южной Кореи. Озеро огромное, на нём находятся две известные пагоды и деревня на сваях. Домики небогатые, в основном там живут рыбаки, помимо этого, там расположена фабрика по производству ткани из нитей лотоса. Надламывается стебель лотоса, и оттуда сразу появляются нитки, девушка зажимает ножом, и нить резко выдёргивается. Затем нить наматывают в катушку. Деревянный станок аутентичный, не менявшийся веками, помогает женщинам плести. Мотивы, как правило, геометрические. Ткань похожа внешне на мешковину, она прочная и стоит дорого. Например, платок диаметром двадцать сантиметров стоит около ста долларов. Процентов девяносто изделий этой фабрики идёт на одеяния монахов. То есть одевают монахов хорошо.

Там же живут женщины народности падаунг, у которых на шеях кольца. Они немногочисленны, во всём мире их всего пятьдесят тысяч человек. А озеро Ин-ле-лейк – единственное место в Бирме, где их можно встретить. Во время войны они бежали из Бирмы в Тайланд, поэтому их поселения находятся в Тайланде на приграничных с Бирмой территориях. Маленьким девочкам кольца на шею начинают добавлять с пяти лет и каждые два года, затем – реже. Когда мы приехали, они ткали что-то на станках. Самое интересное, что одну пожилую женщину я видела в документальном фильме об этом озере. Приезжаю, а она ещё там, жива-здорова.

В Бирме очень много золота и драгоценных камней: повсюду базары, на которых продаются невообразимые изделия , на прилавках лежат и необработанные минеральные друзы самых разных оттенков и размеров, от гигантских холмов до крохотных. На ископаемых, энергоресурсах и сельском хозяйстве держится экономика.

Дальше был пляж Нгве Саунг. Пляжи у них практически пустые, чтобы купались женщины, я не видела. В основном плавают только мужчины.

– Где ещё ты была?

– В удивительном городке Пьи. У меня оставался буквально один день, я рисковала, когда ехала туда. Но этот риск того стоил. Прибыв туда, я наняла велорикшу, чтоб он катал меня по всем достопримечательностям. Достопримечательностей много, но более всего меня интересовал монастырь нан (так называют женщин-монахинь). На улицах я часто видела женщин в розовом одеянии, но не могла понять, откуда они. Там, где находится этот монастырь, о туристах даже не слышали. Как только мы приехали, меня встретила главная сестра, тут же усадила за стол, потом собрала юных послушниц и выстроила их в главном зале. Это было умилительно: маленькие детки, держащие молитвенно ручки, прошли рядком. Потом она позвонила их учителю английского, он приехал в монастырь, и у него я узнала подробности.

Например, меня волновала разница между монахами-мужчинами и женщинами. Мне все говорили, что разница колоссальная. Он сказал, что у мужчин более двухсот буддийских правил, а у женщин всего десять. Вечером у девочек была молитва, все пели. Нан – в основном сироты. Если ты стала нан, то вернуться тебе и некуда, и нельзя.

– Мне известно, что ты по приезду из Бирмы подготовила проект. Расскажи про него.

– Меня вдохновляют монастыри, поэтому я решила создать фотопроект, посвященный повседневной жизни монахов. Хотелось, чтоб в фокусе камеры оказалась вся картина их жизни, и духовной, и мирской. Какие они в стенах монастырей и вне их? Чтобы ответить на этот вопрос, я наблюдала за их омовениями, медитациями, пением мантр. Однако мне было интересно поймать их и за простыми вещами: когда они беседуют за чашкой чая, серфят Интернет, что-то ретвитят и репостят в своих смартфонах.

А в конце октября, в Бельгии пройдёт выстовка, на которой я представлю фотографии привезённые из Бирмы и Вьетнама.

– Как относятся к туристам?

– Очень хорошо! Много где я видела баннеры: «Берегите туристов!». Страна скоро взойдёт на туристическом небосклоне.

Расспрашивала Наталья ГОРБУНОВА
Фотографии автора