Свет в окне
№ 2014 / 41, 23.02.2015
НА КОНКУРС «ЖИТЬ НЕ ПО ЛЖИ»
В одном из произведений известного русского писателя есть замечательные слова о том, что у каждого человека в жизни должен быть огонёк, который будет светить ему до конца дней и как бы звать вперёд. Тогда самая незадачливая, а порой просто невыносимая жизнь покажется не только терпимой, но и содержательной, нужной себе и другим.
Я вспомнил об этом, когда рядом не оказалось человека, который многие годы был для меня… Впрочем, всё по порядку.
Далёкое, босоногое послевоенное детство. Длинная дорога в школу – более пяти километров по шпалам. Но эта дорога не была долгой и трудной. Мы, деревенские ребята, успевали по пути вволю повозиться, поохотиться с рогаткой на птиц, поиграть в хоккей на маленьком озерце, а по весне искупаться в быстрой речушке Воронице. Смирно мы вели себя лишь в те дни, когда с нами в школу добиралась учительница биологии Мария Михайловна Мурыгина, пользующаяся у нас и у наших родителей непререкаемым авторитетом.
Худ. Трутовский К.А. «Сельская учительница»
Наша учительница жила в соседней деревушке и была уже бальзаковского возраста. Однако необычайная красота её, как мне казалось, ещё не была тронута увяданием. На лице её всегда светилась улыбка. Мария Михайловна была талантливым педагогом и человеком большой души, способным прощать чужие слабости и ошибки. Это про таких женщин обычно говорят – и сердцем чиста, и ликом светла.
Глядя на Марию Михайловну можно было подумать, что жизнь её складывается легко и счастливо. Меж тем, как это нередко бывает с красивыми, умными и добрыми женщинами, она была совершенно одинока. Во время оккупации в застенках гестапо погиб её любимый, и она до конца своих дней хранила ему верность. Да и сама за связь с партизанами едва не погибла от рук фашистов. Наверное, поэтому она очень любила жизнь и людей и всем своим щедрым сердцем тянулась к нам: полуголодным, полуоборванным.
Особенно опекала меня. Вероятно, она чувствовала, что я нуждаюсь в этом больше других ребят. Я был старшим в многодетной крестьянской семье, где отец-фронтовик крепко любил горькую и постепенно вовлёк в пьянство мою мать. Учился я хорошо, но от систематического недоедания был очень худ и бледен. Часто болел. Мария Михайловна догадывалась, что я хожу в школу не завтракая, более того, нередко голодаю целыми днями.
Прослышав о том, что по дороге в школу я рассказываю ребятам устные домашние задания, и они, в знак благодарности, угощают меня хлебом, Мария Михайловна всячески старалась облегчить мою жизнь. Незаметно для меня, она подкладывала в мою сумку свои скудные угощения. Мне было неловко принимать их, но голод заглушал стыд.
Когда мой слабый детский организм не выдерживал длительного голодания, и я прямо в классе падал в обморок, Мария Михайловна определяла меня на недельку-другую в поселковую больницу. Там работала её сестра – Раиса Михайловна, такая же добрая душа, как и она, прекрасно понимающая, что главное лекарство для меня – пища. Под её опекой я быстро набирал силу и, едва окрепнув, убегал из больницы, чтобы быстрее наверстать отставание в учёбе.
Иногда по дороге из школы мне становилось очень худо. Спазмы живота были настолько болезненны, что я был не в состоянии двигаться. Почувствовав недомогание, я забирался в придорожный кустарник и, свернувшись калачиком, елозил по траве. Крепко стиснув зубы, выжидал, пока боль не отступит. Вездесущие ребята находили меня совершенно беспомощного и сопровождали к дому учительницы. Мария Михайловна укладывала меня на диван, быстро готовила сироп из сахара и, едва ли не силой, заставляла выпить, так как мне уже ничего не хотелось – ни есть, ни пить. Я пил, превозмогая себя, и боль тут же проходила.
Мария Михайловна провожала меня домой, с беспокойством вглядываясь в моё лицо. А я украдкой смотрел в ее широко открытые небесного цвета глаза и недоумевал, почему в них застыла тревога.
Узнав, что у меня серьёзное заболевание, Мария Михайловна сумела убедить дирекцию и педсовет школы в необходимости определить меня на бесплатное питание в поселковую столовую. Однако я не долго пользовался этой привилегией. Мне показалось, что мои друзья, из тех, что тоже жили впроголодь, стали относиться ко мне с обидой, хотя я часто делился с ними бесплатным обедом. Я перестал посещать столовую, но, боясь гнева родителей, долго скрывал это от них и от своей заботливой учительницы.
Чтобы как-то прожить, иметь средства на питание, одежду, оказывать помощь младшим сестрам и брату, я каждое лето трудился в колхозе: пас скот, убирал сено, заготавливал дрова. А когда окончил школу, Мария Михайловна посоветовала мне уехать из деревни и продолжить учёбу.
– Жизнь, – сказала она, – не может быть настолько тяжёлой, чтобы её нельзя было облегчить своим отношением к ней. Тому немало примеров. Надо только трудиться и жить по совести.
Я последовал мудрому совету душевной учительницы и поступил учиться в один из подмосковных техникумов. И здесь, чтобы выжить и закончить учёбу, подрабатывал на товарной станции, разгружая вагоны с углём.
Возвращаясь на малую родину, я всегда находил время, чтобы навестить дорогую учительницу и поделиться с ней своими скромными успехами. Помню, как в темноте, в непогоду, усталый с дороги я бежал на оранжевый огонёк и не замечал ничего более. Ноги сами несли меня к дому Марии Михайловны, ставшему мне родным.
Всякий раз, встречая меня, она радовалась до слёз, как умеют радоваться только бескорыстные, добрые, настоящие русские люди. В её избе пахло травами, явором, берёзовыми вениками, антоновкой. Мария Михайловна угощала меня душистым травяным чаем и мочёными яблоками. Нигде больше мне не было так спокойно, легко и уютно! Уходя, я уносил в душе самые тёплые чувства к своей учительнице.
После окончания техникума я отслужил срочную службу в школе младшего начсостава в Прибалтике. За два года заслужил все знаки воинской доблести и воинское звание «старшина», выполнил норматив кандидата в мастера спорта по военному семиборью и получил направление на подготовительные курсы для поступления в ВУЗ. Мария Михайловна несказанно радовалась моим успехам. А когда окончил юридический факультет университета и стал офицером, учительница прослезилась от радости, обняла меня и сказала:
– Я всегда верила в тебя. Спасибо, что оправдал мои надежды. Но не останавливайся на достигнутом. Продолжай честно трудиться и тогда к тебе придут новые успехи. И всю жизнь учись, стремись больше узнать. Ведь, как сказал поэт, счастье только знающим дано…
Я регулярно слал ей поздравления. Старался, чтобы они были теплыми и сердечными. Мария Михайловна очень гордилась этим и всегда делилась радостным событием со своими коллегами. Случалось, что она, тронутая до слёз моим поздравлением, слала мне в ответ телеграммы со словами благодарности и сердечной признательности. Я храню их как самую дорогую реликвию.
Однажды при встрече, Мария Михайловна сказала мне:
– У тебя хороший слог, ты пережил немало трудностей, много размышляешь о жизни, тебя волнуют судьбы твоих родителей и неудавшиеся человеческие судьбы. Всё это предпосылки для того, чтобы попробовать себя в литературном творчестве.
Свой первый рассказ «Портрет», посвящённый отцу-фронтовику, я принёс любимой учительнице и, протянув ей областную газету, сказал:
– Вот мой первый литературный опыт. Мне очень важно ваше мнение.
Она прочла и прослезилась.
– Поздравляю тебя от души. Ни при каких обстоятельствах не бросай перо. Я не критик, но убеждена, что на литературной ниве тебя ждёт успех. Но даже если ты и не станешь известным писателем, то в нелёгкую пору жизни творчество поможет тебе остаться на плаву, спасёт тебя…
Эти слова мудрой учительницы, я вспомнил, когда тяжело заболел. И выбраться из коварной болезни мне помогло именно творчество. Через два года я издал первый сборник рассказов. Я спешил порадовать любимую учительницу. И всё же не успел. Жизнь, как известно, коротка, а она, оказывается, ещё короче, чем мы думаем. И судьба немилосердна – весть о трагической кончине любимой учительницы застала меня в пути к ней.
Мария Михайловна ушла тихо и скромно, как и жила. Нет больше доброго друга, надёжной опоры, мудрого советчика, учителя милостью Божьей. Только теперь я понял, кем она была для меня, и как мне её стало не хватать. Корю себя за то, что не успел её по-настоящему отблагодарить. Единственное утешение нахожу в том, что хороший человек не умирает – он просто рядом жить перестаёт…
Отслужив четверть века кадровым офицером, я уволился в запас в звании подполковника и пошёл по стопам своей любимой учительницы. И вот уже на протяжении пятнадцати лет «сею разумное, доброе, вечное» в школе-интернате. О нелёгких судьбах своих воспитанников – детей сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, я рассказал в документально-художественной повести «Когда улыбаться больно», опубликованной недавно в саранском молодёжном журнале «Странник».
В 2005 году я был принят в Союз журналистов России, а спустя пять лет после выхода в свет второго сборника – в Союз писателей России. Ныне я автор семи сборников прозы. И что бы не случилось, буду и дальше, говоря словами Константина Паустовского, служить жизни, служить литературе, одному из лучших человеческих дел, умножать силу духа и красоту нашей земли.
Я всё чаще ловлю себя на том, что не встреть на своём жизненном пути светлой души человека и настоящего педагога Марию Михайловну Мурыгину, вряд ли смог бы чего-то достичь, а, возможно, не смог бы и выжить…
В старом деревянном домике моей учительницы поселился кто-то из дачников и там по-прежнему вечерами горит свет. Этот заветный огонёк, как свет её души, согревает меня и манит в бесконечную светлую даль…
Пётр ЛЮБЕСТОВСКИЙ,
г. СЕЛЬЦО, Брянская обл.
Добавить комментарий