О «Солнечном ударе» и фаллосе

№ 2014 / 43, 23.02.2015

За «Солнечный удар» Никите Михалкову можно простить многое, даже «Цитадель». «Солнечный удар» возвращает понимание того, что он большой художник.

Режиссёр: Никита Михалков

В ролях: МартинсКалита, Виктория Соловьёва, Анастасия Имамова, Сергей Серов, Алёна Спивак, Наталья Суркова, Александр Устюгов, Денис Васильев, Ксения Попович, Андрей Попович, Александр Адабашьян, Иван Шмаков

Россия, 2014, 180 мин.

За «Солнечный удар» Никите Михалкову можно простить многое, даже «Цитадель». «Солнечный удар» возвращает понимание того, что он большой художник. Я не знаю другого режиссёра, который мог бы создавать такие сочные, насыщенные, красочные образы, как будто осязаемые и вступающие в телесный контакт со зрителем. Это мастерство высочайшего класса, сопоставимое разве что с мастерством великих итальянских живописцев эпохи Ренессанса. Но есть одно маленькое «но».

Почти каждый свой фильм (во всяком случае, из тех, что видел я) Михалков ухитрялся испортить пафосным и неуклюжим финалом. Он всегда полагал необходимым привесить в конце тяжеловесную неумную мораль, которая болтается неуместно у всех на виду. Поясню на примере. Представим, что Боттичелли, завершив шедевр «Рождение Венеры», вдруг взял бы и пририсовал Венере вместо носа огромный член. Ясное дело, что картина была бы полностью испорчена, этот штрих перечеркнул бы своей нелепостью всё великолепие картины. Так вот Михалков всякий раз умудряется пририсовать в завершение своих полотен этот самый член. Будучи гениальным художником, он, тем не менее, не может удержаться от искушения читать мораль и поучать. Казалось бы, давно уже ясно, что не стоит этого делать, интеллектуальный символизм не его сильная сторона. Вспоминая крик «Господа, вы звери!» из «Рабы любви» я всякий раз покрываюсь краской стыда. И не потому что мне становится совестно, ибо я зверь, отнюдь. Мне стыдно за «художественный приём», своей нарочитостью и грубостью дающий зрителю пощёчину.

К сожалению, и потрясающие сцены «Солнечного удара» чередуются чтением морали на уровне воспитательницы детского сада, притом с крепкой приправой неестественности. Например, невозможно без неловкости смотреть, как бравый есаул со сломанным носом вдохновенно сетует, что напрасно читал Монтеня в оригинале. Очень хорошо видно, что актёр (именно сам актёр, а не его герой) никогда не читал Монтеня ни в каком виде и не знает, кто это вообще такой. Важный вопрос в примитивной постановке: «Зачем всё это было, раз оно уничтожено революцией и гражданской войной» лейтмотивом проходит через весь фильм и герои то и дело повторяют его, как бы взывая к разуму зрителя. Но сила искусства всё-таки не в лозунгах и прямом морализаторстве, а в образах и метафорах, посредством которых можно вполне эти самые лозунги и мораль доносить, но не в лоб, иначе они не срабатывают, а лишь вызывают недоумение.

Помимо упрямого желания считать себя мудрецом и учителем, есть и некоторые другие характерные для Михалкова приёмы, способные провоцировать раздражение. Но это несущественный недостаток, если недостаток вообще: многие великие творцы прошлого начинали в какой момент раздражать своих современников.

Памятуя о том, что Михалков любит в финале фильма привесить вышеуказанный член, я покинул кинотеатр задолго до окончания фильма. Не потому что он мне не понравился, а наоборот – потому что очень понравился. Потрясённый увиденным до глубины души, я прямо-таки испугался, что опять всё будет испорчено и опошлено, опять я получу пощёчину и буду разочарован. И я бежал. Даже сейчас, печатая эти строки, я не знаю, чем закончился фильм. Но буду счастлив, если оказался неправ, и в этот раз Михалков отступил от своего обычая. В таком случае я вновь пойду в кинотеатр и с радостью посмотрю «Солнечный удар» от начала и до конца.

Иван ГОБЗЕВ