ЛИТЕРАТУРА КАК ЭХО СОЛНЕЧНЫХ БУРЬ

№ 2015 / 17, 29.04.2015

Учёный и поэт А.Л. Чижевский в 20-е годы прошлого века проанализировал большой исторический материал и обнаружил корреляцию максимумов солнечной активности и массовых катаклизмов на Земле, установив, что в период повышенной солнечной активности (большого количества пятен на Солнце) на Земле происходят войны, революции, стихийные бедствия, катастрофы, эпидемии, увеличивается интенсивность роста бактерий. Был сделан вывод о влиянии 11-летнего цикла солнечной активности (периодического увеличения и уменьшения количества пятен на Солнце) на климатические и социальные процессы на Земле.

С известной долей вероятности это затрагивает и литературный процесс. Предыдущий максимум цикла солнечной активности, 2002–2003 годы запомнились военной прозой Дениса Гуцко, Александра Карасёва, Захара Прилепина, Аркадия Бабченко, ярким вступлением на литературную дорогу былинного богатыря Сергея Шаргунова и других светочей поколения. Нынешний максимум ознаменован россыпью романов с исторической составляющей, проецируемой на современные реалии – Гуцко, Прилепина, Шаргунова и Олега Радзинского. Чем порадует следующий максимум – сказать трудно. Поживём – увидим.

 

Журнал «Бельские просторы» № 2 2015

Наталия Санникова. Ниже ноля

Во втором номере журнала обращает на себя внимание подборка Наталии Санниковой «Ниже ноля». На суд читателя выносится всё, что тревожит, наболело и не выдерживает больше никакого промедления. Автор владеет достаточным поэтическим арсеналом, чтобы выразить в образах мироощущение нового возрождающегося человека.

Яркие сравнения, мельчайшие отблески красок вдохновляют на жизнь, дарят нужную радость:

 

белый свет обернётся седым

он ослеп

истончён

 

и на ощупь течёт словно ртуть

от тепла

дотемна

Поэт вооружён и искушён в разном видении мира, вонзает перо в самую суть сложных земных понятий:

Спи и не слушай, как сердце колотится.

Будет бессонница – крёстная мать.

Доля студёней водицы колодезной –

мёртвой деревне глаза закрывать.

Особенное впечатление оставляют и стихотворения в прозе. Подобно образцам Ивана Тургенева, философские миниатюры автора удивительны и дышат красотой, образная ткань при этом насквозь поэтична:

«Они живут в пристрое, вечными новосёлами, мы заходим к ним в гости – я и сестра моя старшая. Идём за компанию выгуливать львёнка, его мама смеётся: «на выход, бабы», и, шутя, называет мою сестру сестрёнкой, говорит, что и ей «пора бы». Вместе с Лёвкой в дому завелось молоко «Малютка», я иногда краду его – ложечку – трусливо, зайцем. Долго держу за щекой: так сладко-жутко, и надеюсь, что львёнок не обижается».

Взволнованное отношение пробивает дорогу к сознанию, будит мысль в предчувствии новых смыслов:

«Я иногда проезжаю мимо, из Уфы транзитом, гляжу в знакомые окна, но за стеклом никого не вижу. Хотя, если всмотреться ближе, всё так же волнуется на стене сине-алое золотое море, по-вангоговски сумасшедшее, мы сидим за столом, пьём чай, и, по-прежнему, восемь – мне. Дети не знают времени – ни будущего, ни прошедшего».

Своим творчеством Наталия Санникова переворачивает страницу нынешнего миросозерцания. Повлияет ли это на всех читателей – наверно, нет. Но люди всё равно станут другими, с новым взглядом, иным обретённым смыслом, желанием полнокровно жить.

 

Журнал «Октябрь» № 2 2015

Игорь Иртеньев. Я – точка ру

Во втором номере журнала привлекает внимание подборка «Я – точка ру». Автор – Игорь Иртеньев, чья дебютная публикация состоялась на страницах «Литературной России» в 1979 году. Что стало с тех пор с нами, нашим восприятием и пониманием? Когда за короткий отрезок времени менялись попеременно общественные формации с одной на другую. В первую очередь поменялся сам читатель – по многим позициям. Но он в состоянии понять цену подвига в войне, помнить генетически своих отцов-героев, низко поклониться им за спасение мира:

Но опять поднимая себя,

С гимнастёрки её отскребя.

Он идёт, как заклятый, по ней,

Хоть ему с каждым шагом страшней,

Ведь кругом только смерть и война,

Остальное всё тонет в дыму,

И сквозь дым тот победа видна

Только мне. Но едва ли ему.

Близка сегодня людям и предрасположенность к иронии, выражению потаённого смысла в ответе за содеянное:

Жизни смысл мне в принципе понятен,

Ибо знаю, что нас ждёт в конце.

Впрочем, есть немало белых пятен

На её веснушчатом лице.

 

Мир простого человека несоизмерим с идеалом, но преступно оставлять надежду на осмысленность и награду за труды:

Время по своим течёт законам

Или по понятиям, скорей,

В этом я согласен с Соломоном,

Несмотря на то, что он еврей.

 

До его допрыгнуть потолка мне

Не удастся, чувствую, опять.

Только разбросать успеешь камни,

Как пора обратно собирать.

 

Земной путь велик благодарностью, народу есть, что вспомнить о былом, но и в этом не забыть об иронии:

 

Сметём же крошки со стола,

И в рот себе стряхнём.

Спасибо, жизнь, что ты была…

Да вышла день за днём.

Итог поэтического озарения уныл, связан современными трагическими реалиями, что позволяет судить об ещё одной крепкой российской особенности:

Идёт войною брат на брата,

Сестра войною на сестру.

Ты скажешь – точка невозврата,

Я – точка ру.

Как же выйти сегодня из сложившегося тяжёлого положения сознательному читателю? Может быть, поступиться либеральными принципами, направить силы на объединение всех слоёв общества ради созидательной деятельности на благо всей страны, ибо другой Родины у нас не будет.

 

Журнал «Зинзивер» № 1 2015

Владимир Шпаков. Два рассказа

В первом номере журнала выделяются два рассказа Владимира Шпакова «На карнизе» и «Похороны жены». Небольшие по объёму произведения нацелены на ищущего читателя, но также позволяют порассуждать о состоянии российской прозы. В первом – одушевлённая история карниза на мансардном этаже с необходимым развитием событий и отображением характеров. Во втором – будни Литинститута с главным героем, реликтовым человеком, пустившем сдуру слух о смерти жены друга. Помещённые в спорные, выбивающиеся из размеренности, события сами действия рассказов довольно просты, понятны. Заслуга автора в том, чтобы донести контраст, сочность жизни. И читатель поверит, будет заворожён, представляя жизнь в самой крутой литературной проекции на себя. Без грубой примерки, но с одухотворённой направленностью. Сегодня не встретишь в прозе ни возможной рефлексии, ни выражения зажатых, стеснённых чувств. Писатели погружены в отражение методов, приёмов без нудного копания, самобичевания и вынесения диагнозов. Но нельзя сейчас забывать о читателе. Не потому, что он – адресат или прототип, иногда и сам герой. У него ещё не оставлена надежда на понимание, сочувствие, даже лучшие времена в жизни. Ожидания людей от литературы нанизаны на стержень доброго чувства, чтобы больше испытать светлой радости, любви. И этой отдачей автор будет благословлён на новое вдохновение, открытия, путь к сердцам и душам.

 

Журнал «Иностранная литература» №  2 2015

 Анна Матвеева. Ключи от замка, или Под замком

В февральском номере журнала вызывают трепетное отношение путевые заметки Анны Матвеевой «Ключи от замка, или Под замком» в рубрике «Письма из-за рубежа». Это своеобразный отчёт о творческом испытании – дописать роман, на краю земли в Шотландии, в замке Хоторден: «сюда пускают писателей со всего света – правда, не навсегда. Каждые пять лет любой действующий прозаик, поэт или драматург имеет право на жизнь и работу в этом старинном здании – конечно, если принимающая сторона сочтёт претендента достойным». Подробно описано и внимательное отношение администратора. Хоторден – замок, принадлежавший шотландскому поэту Уильяму Драммонду (1585–1649). Но автор поясняет: «в приют для писателей замок превратился ближе к концу ХХ века – благодаря его новой хозяйке, патронессе искусств Дрю Хайнц (вы совершенно правильно вспомнили о кетчупе). Миллионерша, издательница «The Paris Review» и меценат, решила, что пишущим людям нужно уединение и условия для творчества – поэтому десять месяцев в году Хоторден дарит такую возможность писателям со всего света. Одна смена – шесть человек, повторная заявка – не раньше чем через пять лет. Такой вот Дом творчества – точнее, конечно же, замок, причём, со всеми условиями».

Ожидания Анны Матвеевой вполне оправдались, о чём она заключает так: «в моей комнате было всё, что нужно, включая не очень нужный камин, рабочий стол и шкафчик-мечту детства, с целой кучей отделений и полочек. И, конечно, привидение там тоже было – заботливое, как добрая бабушка. В замке строжайше соблюдается «тихий режим» – ведь люди приехали сюда работать, поэтому с 9-00 до 18-00 не разрешается говорить во весь голос и, тем более, пользоваться телефонами».

Присутствовало в жизни в замке и необходимое разнообразие: «соблазнов вокруг было множество – живописные тропы Castle Walk и Lady’s Walk, три богатых библиотеки (издания XIX века в свободном пользовании), Эдинбург – в 45 минутах езды на автобусе, до знаменитой капеллы Рослин можно и вовсе пешком дойти… Еда – лучше, чем в ресторане, стирка-уборка, свежие фрукты – в общем, всё для вас – только пишите, любезные! Работайте!»

Сразу пришли и веские откровения: «вынужденный отказ от виртуальной жизни стимулирует невиданную творческую активность – все сидят и работают буквально с утра до вечера. Если устал – иди на прогулку по замшелой дорожке. Кругом цветут нарциссы и колокольчики, примулы и рододендроны, носятся белки, бабочки, шмели и зайцы – хвосты у зайцев сверкают, как светоотражатели. Магнолия готовится к выстрелу – скоро даст залп своей красотой по всей округе. Чуть выше, на лугах, пасутся лошади, в прохладный день, все как одна, – в попонках. Вот уж точно, «Ты кто? – Конь в пальто».

Не обошлось и без курьёзов, потеряв на прогулке дорогу к замку, А.Матвеева «выбрала участок реки, который выглядел не так страшно, как другие, закатала джинсы до колен – и перешла реку вброд с деревом в руке».

Радости от проделанного труда было предостаточно, и, заявив, что «за три дня до отъезда я поставила точку. Роман – точнее, первая версия, черновик – был готов!», писательница любезно приглашает читателей ознакомиться вскоре с полученным в необычных условиях и месте сосредоточенного вдохновения результатом.

 

г. ПЕТРОПАВЛОВСК-КАМЧАТСКИЙ

 

Николай

 ПАЛУБНЕВ