Чувство меры и правды

№ 1979 / 47, 23.11.1979, автор: Сергей ПЛЕХАНОВ

И.Дедков. «Возвращение к себе». Литературно-критические статьи. Издательство «Современник». 1978.

 

 

Имя Игоря Дедкова давно «на виду» – его статьи, появлявшиеся в продолжение последнего десятилетия на страницах центральных изданий, несомненно, оказали воздействие на формирование тех основных представлений о сегодняшнем дне литературы, которые мало-помалу сделались общепризнанными.

И вот – первый сборник статей, который по зрелости и определённости суждений автора вовсе не походит на обычные первые книги, а должен по справедливости именоваться просто книгой. И.Дедков подводит здесь определённый итог не только целому периоду нашего литературного развития. Завершённость большинства статей свидетельствует о том, что он всегда стремится к окончательности выводов – по крайней мере, для себя самого. В голосе критика не слышится недоумения, недосказанности – автор твёрд в своих мнениях, желает полной ясности. И хотя взгляд его – это по преимуществу взгляд аналитика, а не импрессиониста от критики, бросающего читателю ряд изящных, но не всегда существенных догадок, несмотря на это, язык предлагаемых разборов далёк от сложности многомудрых классификаторов литературных школ и периодов.

И.Дедков пишет зачастую взволнованно, как бы подпадая под воздействие стиля того прозаика, о котором сейчас говорит. И тогда куда-то внезапно отодвигаются логически точные построения, и читатель ощущает дыхание ночного заснеженного поля, по которому ползёт истекающий кровью герой Василя Быкова, его пронзает чувство внезапной безысходности, как и у замотанных бинтами солдат Евг. Носова, празднующих в госпитальной палате День Победы. Говоря о Валентине Распутине, И.Дедков как бы настраивается на его речевой лад – происходит подлинное проникновение критика в мир писателя: он осваивается здесь, начинает жить по его законам, а значит, и говорить о нём его словами:

«Валентин Распутин из тех писателей что не разрушают, а строят. Сомневаясь в каких-то человеческих отношениях и связях, в каких-то нормах и установлениях, он предлагает взамен другие более надёжные, проверенные опытом народа. Выявляя разного рода фальшь и мнимость, он в то же время показывает истинные духовные ценности, отречься от которых, преступить их – подобно смерти, концу человеческого в человека».

В этих словах я нахожу самоценную значительность. Такие отнюдь не «прикладные» высказывания убеждают в правоте авторского заявления, предваряющего книгу:

«Критика ни при ком не «состоит». А если и «состоит» при ком, то при читателе, при читающем народе. Можно сказать, что критика посредничает между читателем, жизнью и литературой».

Портреты писателей, составившие книгу, сам подбор имён говорит о вкусах автора – его привлекают прежде всего те мастера, что сделали главным объектом своего исследования духовный мир человека, живущего внешне не замечательной жизнью. Таких людей большинство, из них-то в основном и состоит народ. Вот почему размышления критика о героях прозы Троепольского или Абрамова постоянно выводят его к широким обобщениям, заставляют задуматься об исторических судьбах страны, увидеть в частных «биографиях» отголоски социальных процессов, перекроивших в двадцатом веке всю русскую жизнь.

Говоря о Евг. Носове. И.Дедков замечает, что он «недолюбливает исключительное, вознёсшееся или вознесённое, отделённое от народной жизни. Тут сказывается, должно быть, стародавняя российская этическая традиция, и сегодняшний нравственный идеал писателя, и его повседневные житейские впечатления». Обращение к традиции, творческое осмысление заветов художественной культуры прошлого – на этом сходятся, пожалуй, все так непохожие друг на друга писатели, о которых мы читаем в книге критика. Углубление в мир давно установившихся характеров, постижение обычных судеб и делает их произведения наиболее значительными явлениями сегодняшней литературы, ибо читатель ждёт от неё прежде всего глубокого, искреннего слова о жизни человеческой в её обыденном обличье. Те же сочинения, которые посвящены экзотическим (в широком смысле слова) событиям и невероятным состояниям, по мнению критика, как правило, неглубоки, ибо за экзотикой нет главного – почвы, традиции в её зримом, житейском выражении.

И.Дедков спорит с теми, кто призывает, возблагодарив «деревенщиков» за доставленные ими минуты наслаждения, отложить в сторону их книги и ринуться в некие футурологические дали, населённые социальными бурями, стрессами и глобальными дисгармониями. Резонно отмечая, что алчущие пряных плодов «синтетического» искусства не могут пока предложить ничего, кроме общих деклараций о мечтаемых шедеврах, автор весьма доказательно говорит о реальной ценности книг, созданных нашими современниками.

«И хотя невозможно назвать «главную книгу» нашего времени, 60 – 70-х годов, которая вместила бы с толстовской силой действительную историю нашего мира, всему найдя свои резоны и свою справедливую меру, признаем всё-таки, что советская многонациональная проза в целом предлагает сегодняшнему читателю ценнейшие художественные свидетельства об исторических путях советских народов через войну, через предвоенные и послевоенные годы, через суровое поле нашей общей жизни».

Интересны разборы отдельных произведений. «Царь-рыба» Астафьева породила целую литературу, но голос Дедкова не теряется в хоре критиков, писавших по поводу книги.

«Вот жизнь в её реальном составе – в бесконечном смешении горечи и сладости, низкого и высокого, сегодняшнего и вчерашнего. Это вырвана у забвения часть нашей общей российской доли, и если не нам выпала она, то проживём её, испытаем хотя бы так, – всем отпущенным нам воображением, всем состраданием восполняя пробелы в нашем .историческом и нравственном образовании…»

Не просто «экологический роман» увидел автор статьи об Астафьеве – это своего рода эпос, в котором писатель поднимается над природой и человеком, чтобы свести их к противостоянию и рассудить их.

Книга «Возвращение к себе» требует внимательного чтения – мысль автора многопланова, он стремится исчерпать её до последних глубин. Точное истолкование произведения, понимание его по законам, установленным самим художником, – конечные цели каждого критика. Они доступны ему, если он, помимо всего прочего, обладает, говоря словами Игоря Дедкова, «вкусом, чувством меры и правды».

 

Сергей ПЛЕХАНОВ