РАССКАЗ. Виктор Меньшиков. РОКОВАЯ ВСТРЕЧА

№ 2000 / 27, 28.05.2015

В госпитале Лизу знали и тотчас проводили в палату, где лежал Сергей.

Она едва узнала его: осунувшееся, землистое лицо; глубоко запавшие, потускнелые глаза, казавшиеся непомерно большими на исхудалом лице; безжизненно вытянутые вдоль одеяла руки с тонкими, бледными пальцами.

Лиза не сразу смогла подойти к Сергею: всё в ней мгновенно помертвело и обмякло настолько, что она вынуждена была присесть на соседнюю кровать.

Сергей заметил её, лишь когда она сумела наконец приблизиться к нему. В его глазах затеплился свет. Он хотел протянуть руки навстречу Лизе, но у него не хватило сил поднять их.

Лиза опустилась на колени перед кроватью:

— Серёжа, как же это случилось?!

Губы его шевельнулись, но она тут же встревоженно остановила его:

— Молчи, молчи! Мне всё рассказали. Разрешили перевезти тебя домой. Я сама буду за тобой ухаж… — Лиза вдруг осеклась, испуганно глядя ему в глаза, — …если ты согласишься… Прости меня. Я ушла от тебя, чтобы не мешать. Думала, так будет лучше…

— Ты не виновата, — едва слышно прошептал он.

Она хотела возразить: “Будь я с тобой, ты поберёг бы себя!” Но губы её задрожали, и больше она не смогла выговорить ни слова.

Прошло три недели, и Лизе стало казаться, что состояние Сергея не столь безнадёжно. Лицо его, хотя и оставалось бледным, всё же не было таким мертвенно-землистым, каким увидела его Лиза в госпитале. Он достаточно свободно шевелил пальцами рук и даже мог слегка сжать её запястье, когда она поправляла одеяло. При этом глаза его светились радостью. Окреп голос, хотя чувствовалось, что каждая фраза давалась ему с трудом. Потому Лиза всякий раз просила его говорить поменьше. Сама же она каждую свободную минуту старалась быть рядом: читала вслух газеты, журналы, книги, рассказывала обо всём, что казалось ей интересным. Избегала лишь одной темы — авиации. Достаточно было Сергею услышать звук летящего самолёта, как он тотчас мрачнел и надолго замыкался в себе.

Лиза уже подумывала о том, что, пожалуй, скоро сможет отвезти Сергея к морю, где он ещё больше окрепнет, а то и вовсе поправится. Но вдруг случилось непредвиденное.

В тот день с утра накрапывал мелкий дождь вперемешку со снегом. К полудню же небо прояснилось. Раздвинув пошире занавески на окне, чтобы солнечные лучи достигали постели Сергея, Лиза вышла на кухню и занялась готовкой обеда.

Возвратившись через некоторое время в комнату, она увидела, что Сергей, глядя мечтательно вверх, чему-то улыбался. Быть может, он радовался нечаянному солнечному теплу, а возможно, и нахлынувшим на него вдруг светлым мыслям.

У Лизы тоже потеплело на душе, и она несколько секунд молча наблюдала за мужем.

Ей припомнился один из первых дней их знакомства…

…Хотя ещё стоял май, но день выдался по-летнему жаркий. Выйдя за город, Лиза с Сергеем какое-то время брели по просёлочной дороге, а потом свернули в лес.

Сначала шёл редкий березняк вперемежку с осинником. Сквозь зелёные кружева обильно вливалась солнечная синева. Здесь было почти так же жарко и душно, как и на дороге. При малейшем движении воздуха листья, казалось, звенели. Под ногами сухо потрескивал хворост. Всё чаще стали попадаться молодые лапчатые сосенки. Изумрудно-золотистые под лучами солнца, отливавшие шёлковым глянцем, они выглядели необычайно нарядными и трогательно-юными.

В тот день всё казалось необыкновенным. Даже густой ершистый ельник, с виду такой неприветливый, на этот раз не отталкивал своим сумраком. Сергей и Лиза с удовольствием ступали по бурой, приятно податливой подстилке из мириадов хвойных игл, ощущая над собой надёжное прикрытие от палящего солнца. Пугающе нацеленные на них нижние оголённые сучья елей, похожие на гигантские шипы, уже при лёгком нажатии пальцев звонко обламывались, неслышно падая к ногам.

Впереди показался просвет, и вскоре им открылась поляна, поросшая высокой, сочной травой. Вид этой буйной, ярко-зелёной массы поразил их. Некоторое время они, точно заворожённые, глядели на поляну. Под набежавшим неожиданно ветерком трава затрепетала, заструилась серебристыми струями, словно бы по ней пронеслась лёгкая позёмка. Ветерок так же внезапно стих, как и возник.

И тут Лиза с ликующим возгласом ринулась вперёд. Но, сделав несколько шагов, испуганно ойкнула и отпрянула назад.

— Болото! — произнесла она, ошеломлённо глядя на только что восхищавшую её луговину.

Отступив подальше от гибельного места, Лиза непроизвольно приникла к Сергею, как бы ища у него защиты от нежданной опасности.

Она почувствовала, как от её нечаянного, доверчивого прикосновения Сергей замер. Глаза их встретились. Каким же просветлённым, радостно-изумлённым был его взгляд! И в тот же миг Лизы как бы не стало: всё, что до этого составляло её мир, её “я”, внезапно будто исчезло, потеряло значение — был только “он”: его глаза, его волосы, его дыхание…

Когда они шли обратно, выбираясь на дорогу, небо почти сплошь затянуло тучами. Напористый ветер гулко шумел листвой. Откуда-то из глубины леса через короткие интервалы доносился дробный перестук, точно невидимый музыкант разучивал вариации на ксилофоне. Неожиданно рядом, заставив Лизу вздрогнуть, громко и отрывисто простонала берёза. Ей издалека тягуче отозвалась другая.

Полил дождь, и им пришлось укрыться под раскидистыми ветвями старой ели.

Город они увидели лишь на исходе дня. Солнце вновь пробилось через тяжёлый заслон. Сквозь щель в громадной сизо-малиновой туче оно изливалось теперь узкой слепящей струёй — растворяясь в поднебесье и уже не обжигая. А утомлённая дневным зноем земля, насытившись дождевой влагой и щедро напоив всё живое, росшее на ней, блаженно расправила заскорузлые складки, ощущавшиеся прежде даже сквозь подошвы туфель, затянула выбоины и трещины — идти по ней сделалось приятно и легко…

Внезапно раздался громкий продолжительный звонок в дверь.

Отперев, Лиза с удивлением воззрилась на майора в лётной форме, непринуждённо улыбавшегося, и стоявшую позади него броско одетую брюнетку, с насторожённым любопытством смотревшую на Лизу.

— Старший лейтенант Берестов тут обитает?

От развязно-молодцеватого тона майора и откровенно ощупывающего взгляда Лиза оторопела.

— Так тут или нет? — с той же бравадой в голосе повторил незнакомец.

— Да, здесь, — тихо ответила Лиза.

— А вы, барышня, его подружка? — Майор осклабился ещё шире.

— Жена, — сухо проговорила Лиза.

— Прекрасно! И как же вас величают?

— Лиза…

— Лиза! — восторженно подхватил гость. — Чудесное имя! Главное — редкое. — Он выдержал паузу и, поигрывая карими глазками, произнёс: — А я Лоткин. Максим Борисыч. Вы должны меня знать.

— Я вас не знаю.

— Как?! — Майор округлил глаза в нарочитом изумлении. — Сусанна, ты слышишь?! — Он обернулся к своей спутнице: — Каков скромник! Он даже жене ничего не рассказал! — И вновь, сладенько улыбаясь, обратился к Лизе: — Лизочка, вы позволите нам войти?

— Но муж очень болен.

— Знаем, знаем, милочка. — Незнакомец заговорщицки подмигнул Лизе: — Мы пришли не с пустыми руками.

И неожиданно мягко, но властно отстранив Лизу, он прошёл в прихожую. Забросив на полку фуражку, энергичным движением снял шинель и повесил на вешалку. Так же уверенно распахнул дверь в комнату:

— Берестов, салют!

Всё произошло настолько стремительно, что Лиза опомнилась, лишь когда Лоткин, решительно подойдя к кровати, стал трясти Сергея за плечи, приговаривая:

— Серёга, герой! Герой!

— Что вы делаете?! Вы что, не видите, в каком он состоянии?! — Лиза с трудом оттащила от постели грузного майора.

— Виноват, девочка, не рассчитал. — Однако в его глазах не было и тени раскаяния. — Но он в самом деле герой! Вот сейчас сядем — расскажу.

Переставив к кровати стол, он стал торопливо вынимать и размещать на нём содержимое своего чемоданчика: бутылку водки, несколько банок консервов, батон копчёной колбасы, хлеб.

Лиза попыталась остановить его:

— Серёже нельзя этого — он на диете.

— Ладно, мы сами — за его здоровье, — невозмутимо отреагировал Максим Борисыч, подмигнув Сергею, который всё это время не спускал с него пристального взгляда.

Майор извлёк из чемоданчика охотничий нож и принялся открывать банки. Не оборачиваясь, бросил своей спутнице:

— Сусанна, ты чего телишься? Режь колбасу, хлеб. Забыла? У нас времени в обрез — самолёт ждать не станет. Лиза, дай ей нож.

Видя, что Лиза, подавленная, продолжает стоять на месте, он подчёркнуто снисходительно повторил:

— Девочка, дай ей, пожалуйста, нож. И принеси вилки и тарелки. Ну, и эти. — Он сделал характерный жест пальцами.

Лиза растерянно посмотрела на Сергея. Он едва заметно кивнул ей.

Увидев, что Лиза принесла только две рюмки, Лоткин запротестовал:

— Э, нет — так не пойдёт!

— Мы с Серёжей не будем: ему нельзя, а я вообще не пью водку.

— Ну, по одной-то можно!

— Нет-нет.

Майор недовольно втянул в себя воздух, но промолчал. Когда закуска была готова, он наполнил рюмки и одну подал Сергею:

— На, герой, держи. Баб слушаться — последнее дело.

Сергей молча глядел ему в глаза. На момент опешившая Лиза — слишком уж неожиданным было предложение гостя — опомнилась:

— Вы что, не видите — он даже руки поднять не может!

Несколько секунд Лоткин обеспокоенно смотрел на Сергея, как бы вдруг осознав всю трагедию лежавшего перед ним человека. Затем, резко опрокинув в себя водку, стал закусывать. Заметив, что Сусанна, не притронувшись к еде, изучающе наблюдает за ним и за Сергеем, раздражённо буркнул:

— Чего глядишь — пей!

К удивлению Лизы, Сусанна, не поморщившись, опустошила рюмку и, переложив в свою тарелку содержимое одной из банок, принялась размеренно есть.

Майор вновь разлил водку: себе и жене. Сосредоточенно глядя перед собой, так же залпом выпил и, не закусив, опять налил. И тотчас опять выпил.

Помедлив, воззрился на Сергея отяжелённым хмелем взглядом.

— Ты вот тут лежишь — мне, небось, завидуешь. Здоров! Пьёт, жрёт чего хочет! Ле-та-а-ет!

Он снова налил и выпил водки.

— А мне, может, такая жизнь обрыдла! И раньше-то эта летающая кутузка вот где была! — Лоткин чиркнул себя ладонью по горлу. — Сунулся когда-то по молодости. Ах, небо! Ах, звёзды! А форма-то, форма! Все девки будут твои! Зелёный был дурак. Теперь рад бы сбежать — куда?! Кому я нужен с такой профессией! Что я могу? Штурвал держать да гашетку нажимать! Куда я пойду: управдомом, администратором гостиницы, шофёром такси? Это я-то — военный летчик первого класса! Кто мне будет платить такие бабки?!

На момент он умолк, хмуро уставившись в окно.

— …Ну, а как то стряслось — меня и вовсе жуть взяла. Сперва в отпуск попросился, потом в госпитале нервы лечил. Теперь вот в санаторий наладился. А дальше что?..

Майор повёл отрешённо-подавленным взглядом и остановил его на Лизе. Вдруг глаза его странно блеснули. Лизе сделалось не по себе. И она была рада, когда он заговорил — глухим, точно простуженным голосом:

— Я тогда только оторвался от бетонки, чувствую: теряю обороты. — Лихорадочный взгляд Лоткина был по-прежнему обращён на неё, но смотрел он словно бы не на Лизу, а сквозь неё. — Гляжу на тахометр — точно! Рву на себя ручку газа — напрасно! И тут вспыхивает сигнальная лампа — горит двигатель! Надо садиться! Немедленно! Убираю шасси и на брюхо — бац! Хочу открыть фонарь — заело. Жму на аварийный сброс — то же самое! “Конец, — думаю, — сейчас взорвусь!” Обезумел совсем. Ещё секунда — и я нажал бы на кнопку катапульты: взлетел бы вверх и — об землю: поминай как звали! И тут вижу: Серёга! Несется к самолёту во весь дух, а в руке топор! Понял он, что закупорило меня.

Лиза взглянула на Сергея, и у неё болезненно сжалось сердце. А майор продолжал:

— Подбежал он и — раз! раз! — по фонарю. “Осторожно, парень, — говорю ему, — зарубишь!” А он знай крошит — торопится. “Хватит! — кричу. — Кончай — вылезу!” Морду, руки себе в кровь изодрал, выполз и — дёру… Да не успели мы далеко-то отбежать — ухнуло сзади!.. Очнулся я: кто-то ворот расстёгивает. “Неужто живой?” — спрашиваю. “Живой, живой, — говорят, — лежи”. “А старлей как?” — “Тоже”, отвечают. “Ну, — думаю, — слава тебе, Господи, пронесло!” — Лоткин мрачно усмехнулся: — Пронесло! Я-то синяками да царапинами отделался, а его… — Он кивнул на Сергея. — Как об сосну звездануло, так он только через сутки опомнился…

От жалости к мужу у Лизы перехватило дыхание, на глазах выступили слёзы. “И как я могла оставить его! — мысленно воскликнула она. — Только бы он поправился! Только бы поправился!”

Майор с минуту сидел неподвижно, впившись в окно тяжёлым взглядом: вероятно, заново переживал то, что тогда произошло с ним. Вдруг он с удивлением посмотрел на Сергея, словно только теперь увидел его. Затем перевёл взгляд на Лизу.

— Мы с ним прежде и знакомы-то не были… Я тут стажировку проходил.

Он хотел опять наполнить свою рюмку, но, обнаружив, что в бутылке водки не много, поднёс её ко рту и влил в себя остатки, делая частые, судорожные глотки. Опустошённую бутылку отшвырнул в угол комнаты.

— Макс! — осуждающе проговорила брюнетка.

Не обратив внимания на её замечание, Лоткин вновь повернулся к Сергею. Губы его скривились в ухмылке:

— Ты вот спас меня, а я, может, жалею об этом.

Лиза увидела, как у Сергея расширились и потемнели глаза, как плотно стиснул он губы, словно подавляя в себе готовый вырваться стон.

— Да — жалею! — На скулах майора выступили багровые пятна. — Жалею, что меня не разорвало тогда! Что подвернулся ты со своим топором! Что геройствовать вздумал! Тоже мне — добрячок выискался! А ты спросил меня — хочу ли я такой жизни? Спросил, а? Спросил?!

— Прекрати истерику. Ты не дома.

Сусанна произнесла это сдержанно, почти бесстрастно, но Лоткин в ответ вскинулся так, словно его ошпарили:

— А у меня нет дома! Слышишь, ты, стерва! Из-за тебя у меня нет дома! — Майор придвинул свой стул вплотную к Сергею: — Ты вот тут лежишь — побитый, парализованный, а я, здоровый, тебе завидую! Да — завидую! Тебя вон какая краля обхаживает да опекает. Лю-у-бит! А моя на другой бы день хвостом вильнула. Думаешь, я ей нужен — деньги мои нужны! Стоило мне на месяц в госпиталь залететь — она тут же хахаля завела. — Зло глянув на жену: — Чего смотришь — я правду говорю! Вот вернусь — накостыляю твоему хмырю! — Он грузно склонился к Сергею: — Думаешь, зачем она едет со мной на юг? На пляже покрасоваться! Глядишь, кто-нибудь клюнет на её ляжки.

— Макс, перестань! — Сусанна покраснела, но ещё пыталась сдерживаться.

— А чего — не так, что ль?

— Так вы едете к морю? — невольно вырвалось у Лизы.

— Во, и эта ей завидует, — ехидно осклабился Лоткин. — Все они одинаковы! Только бы перед мужиками телесами пощеголять. Одно слово — сучья порода!

И тут произошло неожиданное. Сергей вдруг рывком приподнялся на кровати. Глаза его пылали.

— Вон! — выдохнул он в лицо майору.

И рухнул навзничь.

Застыв от ужаса, Лиза увидела, как молочная бледность проступила на лице Сергея, как мгновенно потускнели его глаза. В отчаянии бросилась она к мужу. Лиза прижала к груди его голову — теплом своего тела она пыталась удержать в нём угасающую жизнь!

Через минуту всё было кончено.

Лоткин и его спутница, оцепенев, испуганно глядели на умершего. Губы майора всё ещё кривились в ёрнической ухмылке, которую он не успел стереть с лица.

— Уходите!!!

Лиза прокричала это всем своим измученным нутром, вложив в крик все оставшиеся силы.

Пришельцы же услышали лишь слабый шёпот, похожий на стон раненого. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы они, спешно похватав с вешалки одежду, выскочили за дверь.

И тут Лиза дала волю своему отчаянию.

 

Виктор МЕНЬШИКОВ