ВОЛКОВ БОЯТЬСЯ – В ЛЕС НЕ ХОДИТЬ

№ 2015 / 22, 18.06.2015

Назло бандюганам: как бороться за правду

 

Алексей Горбунов – фигура в Краснодарском крае легендарная. Самым правильным, наверное, было бы представить его так: это один из тех людей, на ком, как говорится, держится Россия.

Весь Сочи до сих пор ему благодарен за сохранение заповедных земель в Лазаревском районе. Он сумел добиться практически невозможного – отмены правительственного постановления, по которому в угоду московским чиновникам огромная часть священных земель Сочинского национального парка лишалась охранного статуса, чтобы «высокие» лица могли там когда им вздумается поохотиться. С борьбы за парк и началась наша беседа с Горбуновым.

 

НЕСМОТРЯ НА ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ

ТРУСЛИВОГО ПРОКУРОРА,

или Вызов обнаглевшему правительству

 

– Федеральный Центр собирался изъять из земель Лазаревского района сорок четыре тысячи гектаров. Москва решила в заповедной зоне создать для очень больших начальников охотхозяйства. Но чиновники забыли, что в облюбованном ими месте произрастает пятнадцать миллионов каштанников ценнейшей породы. Первыми заволновались адыги. Как же так? Их так мало, им не разрешали ни одного дерева срубить, а тут собирались целые леса уничтожить. Я тогда подготовил обращение и в Государственную Думу, и в Правительство России. Но моя писанина ничего не дала. Потом председатель законодательного собрания Кубани Бекетов  меня пригласил к себе и сказал: «Алексей! Это бессмысленно – бодаться с Москвой». И началось… Он при мне позвонил прокурору Краснодарского края по громкой связи, и Владимир Васильевич Ульянов сказал: «Я знаю Горбунова. Он горячий человек. Но в этом деле он сломает себе шею!». Прямо так и сказал. Бекетов мне: «Ну ты слышал, что прокурор говорит?». Я ответил: «Ну и что теперь? Волков бояться – в лес не ходить. Ну, сломаю – так сломаю!». «Ну ты же подставляешь Законодательное собрание!». Я говорю: «Тогда давайте так. Не будем подставлять. Инициируем протест через зелёных, если вы боитесь. А там пролоббируем…». И вот, когда зелёные пошли в атаку, мы подключили и генерального прокурора Устинова (я с ним в нормальных был отношениях, был даже период, когда я как заместитель председателя Центрального райисполкома Сочи выделял ему квартиру, и мы вместе у него сидели с его женой и ещё одной учительницей), и председателя мандатной комиссии Госдумы космонавта Севастьянова Виталия Ивановича, и председателя Верховного суда России Лебедева. В итоге очередное постановление было отменено. Хотя отменить постановление правительства крайне трудно. Это, наверное, единственный такой случай в законодательной деятельности субъектов Российской Федерации. Но всё прошло так, что никто ничего вроде как и не заметил. Однако тридцать тысяч гектаров мы оставили в пользовании Национального парка, а остальные, по-моему, передали кому-то, но всё равно не под земли сельхозназначения, как это было в том постановлении… Ведь разница большая. Земли охотничьего заказника приравниваются к статусу сельхозназначения – там разрешается всякая производственная деятельность, а национальный парк – это курорт, он под защитой. Так что, да, я свой вклад в это дело внёс…

 

ПАНЫ ДЕРУТСЯ,

А У ХОЛОПОВ ЧУБЫ ТРЕЩАТ

 

– Признайтесь, за что вас армяне так любят? Вокруг вас много друзей и помощников армянского происхождения…

– Как-то я оказался в Баку. Это было как раз в период, когда разгорался конфликт вокруг Нагорного Карабаха. Садимся с моим знакомым армянином в машину, и я начинаю с таксистом разговаривать: «Что вы тут страну, народ разоряете? Друг на друга идёте?». Таксист говорит: «А тебе-то чего? Ты же русский». Я говорю: «Ну я-то русский, а у меня вот друг армянин… Так что ж, если его начнут убивать, я в стороне что ли останусь? Я вступлюсь. Значит, и меня начнёшь убивать…». Он сразу перехватил: «Да, вы правильно говорите. У русских и пословица есть: паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Я азербайджанец, живу на одной площадке с армянами, и живём мы душа в душу. А тут такое…». Приезжаем мы к моему знакомому. У него собирается, наверное, человек сто пятьдесят армян. И в ходе разговоров я без всяких задних мыслей (я же не думал, что произойдут все эти события карабахские), говорю: «Ну, если случится беда, приезжайте в Сочи, будем вам помогать с жильём…». И она случилась, эта беда, и они действительно поехали. Я начал помогать людям, размещать их. Ситуация иногда доходила до абсурда. Один мой коллега, председатель Адлерского райисполкома, звонит, говорит: «Что ты достаёшь? Помоги-помоги… Ты чего вообще?». А что я ему отвечу? Я тогда просто соврал: «Да, слушай, деньги я с него взял…» (Потому что по-другому не объяснишь.) «А, ну так бы сразу и сказал…».

– Алексей Васильевич, а если вернуться к началу…

– К началу? Я вообще-то после школы хотел стать военным. Даже ездил в Харьков поступать. Но первый раз мне не повезло. Потом собрался в Киев. У меня даже была записка для одного влиятельного преподавателя из института инженеров гражданской авиации. Но я передать эту записку постеснялся. Получалось, что я хочу поступить в институт как бы с чёрного хода. К слову, я все вступительные экзамены сдал, но мне не хватило, по-моему, всего одного балла.

Алексей Горбунов, Евгений Примаков и Виталий Севастьянов

 на госдаче «Бочаров ручей». Конец 1990-х годов

 

Когда я вернулся домой, отец сказал: дурака работа учит! Иди, ищи себе работу. Куда я только не обращался – никому без специальности люди не нужны были. И только я упросил, чтоб меня взяли на одну стройку, как сообщили, что в Краснодаре открылся новый факультет и туда можно предъявить бумаги о сданных в Киеве экзаменах. Кстати, тогда билет на самолёт из Сочи в Краснодар стоил всего шесть рублей. Но у меня и таких денег не было. Выручил старший брат. Так с третьего захода я всё-таки стал студентом. Но надо было на что-то есть и одеваться. Пришлось параллельно с учёбой устроиться на работу. Кроме того, я ещё записался в секцию борьбы и бокса, а также занимался гирями.

После института встал вопрос, что делать дальше. У меня обнаружили какую-то болячку. Это давало основание избежать армию. Но я и слышать об этом не хотел. Как откосить от армии? Я что – не мужик? Поэтому я попросил побыстрей сделать операцию и призвать меня в десантные войска. А в итоге я попал на Дальний Восток, в Гродеково (это рядом с советско-китайской границей).

 

ВАГОН НА ВАГОН,

или Как удалось предотвратить резню

 

– Служилось легко?

– В армии всякое бывало. Когда не своим годом служишь (а я пошёл уже с высшим техническим образованием), бывает ведь дедовщина. У меня почти неделю шли драки в начале. Ну представьте, разница в возрасте шесть лет, и тебе вдруг говорят: «Сынок, ну-ка сгоняй за пряниками», или ещё что-нибудь… Приходилось и самим защищать. Когда нас только призвали, помню, едем – наш вагон и вагон чеченцев. Смотрю, приходят чеченские ребята в наш вагон, уходят куда-то в центр вагона. Слышу – там какой-то скандал. Подскакиваю, смотрю – они зашли в купе и тянут гитару, а все остальные – молодые парни – один шляпу надел, вроде как спит, другой ещё что-то… Я, естественно, говорю чеченцам: «Чего вы тут забыли, ребята?» А у нас купе как раз подобралось из таких крепких ребят, и выгнали мы этих чеченцев, и отмолотили. Они пошли к себе в вагон, и, когда наш ефрейтор сопровождал их, одного чеченца подослали с ножом – тот ещё пытался пырнуть этого ефрейтора. Мы их поймали, затащили в угол, так избили! И тут началось! Вагон на вагон. Нам поставили автоматчиков, потом через наш вагон провели зачинщика чеченцев под дулом пистолета, вроде как он наказан (это я сейчас понимаю)… Едем мы сутки, наверное: наш вагон не выпускают на перрон, и вагон чеченцев тоже не выпускают, а всех остальных – пускают. И вдруг на ходу поезда, сверху в наше купе, слышим, стучится рука. Мы открываем окно. Чеченец перелез со своего вагона к нам и говорит: «Ребята, я пришёл на переговоры». Я говорю: «Почему к нам?» «Ну, мы выяснили, что вы тут самые старшие… Долго мы так будем? Порежем же друг друга! Давайте мириться!». Мы говорим: «Ну так ваши же начали! Пришли, пытались забрать гитару… Причём, ему говорят, что не дадут гитару, нет – начинает силой забирать! Что это такое?». «Мы их накажем…». «Ну вот когда накажете, тогда и перемирие будет…». И таким образом разобрались. Действительно, всё сошло на нет…

– А после армии куда вы направились?

– Когда я заканчивал службу, к нам приехали вербовщики… Отец написал: «Сынок, как приедешь из армии, будешь помогать – дом построим, отремонтируем». Но я решил поехать на Сахалин, завербоваться ловить рыбу. Потому что заработки там были 500, 600 рублей – до тысячи. Это большие деньги тогда были. И я вербуюсь в управление океанического рыболовства. Опять же с высшим образованием иду на рядовую должность – судовым электриком. Для того, чтобы получить диплом судового электромеханика… А я страшно болел морской болезнью. Не пил ведь до 26 лет… Вот кто пил, на третий день привыкали к ней, а я не мог – меня на палубе укачивало. А когда ты уходишь в море, там ведь не дают возможности укрыться. Тебя тошнит, выворачивает, а по спикеру внутреннему такие маты идут… 98 человек команда, из них три или пять женщин, а остальные – мужики. И там не щадят: «Где судовой электрик, твою мать!». Иногда бывало в машинном отделении жарко, шумно, масло… Ночь особенно запомнилась: поднимешься наверх, ляжешь на палубу, а тебя – верх-вниз, вверх-вниз… Выворачивает. Есть ничего не можешь – всё назад выходит. Один раз я пришёл к помощнику старпома, он дал мне таблетку «аэрона» от тошноты, потом второй раз пришёл. И он мне говорит: «Ты что, не мужик что ли?». А я уже и рассол пил – ничего не помогало. Но ровно месяц мучился. А через месяц попали в сильный шторм, фонарь судовой перегорел, и мне надо было лезть. Я всю вахту проторчал там. А амплитуда – метра два – волна вниз, волна вверх. И вдруг у меня вся моя морская болезнь прошла. Вдруг у меня появился аппетит, после месяца мучений. Штурмана есть молодые, не выдерживают. Лежали зелёные, не выходили на вахту. Я же ни одну вахту не пропустил. Как бы ни было тяжело – вытаскивал…

– И сколько вы на Сахалине пробыли?

– Одну путину. Раньше вахта была по двенадцать месяцев, но потом профсоюзы восстали, и я уже на семь месяцев ушёл. Но я с Сахалина каждый месяц отсылал 100 рублей отцу на строительство дома, 100 рублей будущей тёще, и немного оставлял себе, чтобы одежду купить и т. д.

В то время я видел на Сахалине удивительные вещи. Как моряки деньги прокатывали на пустых машинах – грузовиках: одна машина тросточку везёт, другая шляпу. В ресторане однажды слышу объявление: «Такой-то рыбак прогулял в этом ресторане 7000 рублей (а это тогда было чуть ли не две машины)» – и под мелодию «Прощание славянки»…

Или приходишь – нету билетов в кино: один моряк скупил все билеты и со своей девушкой сидит там. Чудачили морячки. Хотя я сейчас понимаю, что они не деньги пропивали, а время своё. Потом этот заработный процесс сильно Хрущёв подорвал… Как говорили, ему однажды в Мурманске подсунули потёмкинские деревни, он якобы поверил в показуху и заявил, раз на Севере такая райская жизнь, все надбавки и северные коэффициенты сократить.

 

КАК НОЧНОЕ РАСПИТИЕ ВОДКИ СПАСЛО СОЧИ ОТ ДЕФИЦИТА,

или За что раньше сажали

 

– Вы упомянули, что до 26 лет вообще ни разу не пили спиртного?

– Было дело.

– А почему потом отказались от этого ограничения?

– Однажды к нам в Сочи на отдых приехал руководитель Иркутского Управления снабжения и сбыта. Я с ним как-то столкнулся в два часа ночи. Я возвращался с работы (сидел допоздна с бумагами) и вдруг на улице увидел знакомое лицо. Я издаю радостные крики, обнимаю и говорю: «Ал.Ал., какие планы? Может, пойдём куда-нибудь выпьем?». Ну я, конечно, не предполагал, что он в два часа ночи изъявит желание пить вместо того, чтобы отдыхать… А он вдруг говорит: «Ну пойдём». Ну, думаю, попался. Меня же за язык никто не тянул. Назад ходу нет. А всё закрыто, денег с собой нет… Хорошо рядом на турбазе «Сокол» был бар, где меня знали. Заходим туда, мне как бы в кредит доверия выдают всё, часа два мы там выпивали. И он мне уже ближе к концу говорит: «Мне от вас ничего не надо. Я приехал на отдых. Но когда я пришёл к вашему председателю горисполкома – он меня не принял, пришёл к заму – он ушёл, а твой начальник заболел или что-то ещё. У меня создаётся впечатление, что у вас нет проблем по поставке леса и вы не хотите решать эти вопросы. Тогда запомни: я сделаю так: улечу, и вы будете вынуждены ко мне лететь, чтобы договориться о поставке леса. Но тогда уже я подумаю, приму ли вас или нет. Но если ты лично позвонишь, учитывая, что ты такой гостеприимный, то по первому твоему звонку всё будет решено…»

И действительно, когда у нас возникли проблемы с лесом, всё решилось только по-моему звонку. Мне даже летать туда не пришлось. Я только выписал себе командировку, и всё это время проотдыхал. Так что иногда бывает важно выпить с человеком и решить с ним вопросы деловые.

– Вы сами тогда какую должность занимали?

– Я был уже заместителем начальника управления материально-бытового обслуживания.

– А как вас в эту сферу занесло?

– В снабжение я попал так… Пригласили меня в горком партии и сказали: «В управлении снабжения и сбыта посадили всё начальство, уголовные дела завели и на директора, и на заместителей. Пойдёшь на укрепление!» Я говорю: «Да я в снабжении не понимаю ничего!». «Ну не понимаешь – научишься!». И первое, с чего я начал: у того следака, который всех пересадил, я спросил: «За что сажаете-то?». Надо было как-то себя обезопасить…

– А что было потом?

– Много что. Я одно время был заместителем председателя Центрального райисполкома в Сочи, потом стал генеральным директором гостиниц «Москва» и «Чайка». Кстати, перед тем как гостиницами заняться, вот что произошло… В советское время нам поставили заказ построить холодильник на 10 000 тонн продукции. А где взять материалы? Всё решали ходоки, которых мы нагружали водкой и т.д. Например, был начальник спорткомитета (фамилию забыл), я звонил на винзавод, там загружали 10 ящиков водки, и этого хватало ровно на десять дней. Потом он опять звонил и говорил: кончилось, присылай подмогу. И мне это всё дело однажды надоело. Поскольку я зампредствовать пришёл из снабжения, у меня связи остались, ко мне люди хорошо относились. И вот я звоню в Рязань первому секретарю области и говорю: «А вы могли бы нам картофель поставить?» Он: «Да хоть состав!» И я, по недопониманию думая, что делаю благое дело, говорю: «Гони состав». Он: «Почём?» А в то время была картошка, кажется, по 19 копеек. Я говорю: «Берём». Но это не понравилось моему начальнику. Он решил, будто я его подсиживаю. Начальник стал ко всему придираться. Под предлогом, будто картошка сырая, он запретил принимать состав. Сразу посыпались звонки из Рязани, мол, что у вас случилось, когда рассчитаетесь за картошку. И начались у меня проблемы… Председатель начал на меня смотреть, как на врага… А тут ещё вскрылось, что он дал квартиру сыну. И это всё выползло на страницы газеты «Правды». Корреспондент Аксёнов дал развёрнутую статью. А вы сами знаете, что такое «Правда» в советское время – это, считай, человека нет. И вот, когда Аверьянова Бориса Ивановича начали «казнить» за то, что он дал эту квартиру, я тоже написал заявление об отставке. Дело дошло до первого секретаря горкома партии. Меня спросили: я-то почему написал заявление? Я ответил, что вообще-то распределение жилья входило в мои функции. Первый секретарь уточнил: «Вы лично там подписывали бумаги о незаконном выделении жилья?» «Нет, моей подписи нет». «Ну, тогда не вам судить, когда вам уходить и куда вам уходить. Партия знает, куда вас направить». В итоге получилось, что я ещё год был сам за себя и за того парня, а потом меня в гостиницы «Москва» и «Чайка» направили. Там я проработал больше десяти лет.

 

ОТВЕТИШЬ КРОВЬЮ, ЕСЛИ СОВРАЛ,

или Кто и почему угрожал Горбунову

 

– У вас ведь там был серьёзный конфликт с игорным бизнесом?

– Было, да. Мне пожаловался один человек, что он выиграл крупную сумму, а когда подошёл к кассе её забирать, ему приставили оружие к бокам и потребовали вернуть все деньги назад. Я, когда узнал об этом, решил прикрыть всё это игорное безобразие. Потом ко мне несколько раз подкатывали, предлагали деньги. Я говорю: «За что вы мне будете платить?» «Ну, мол, так принято…». Но я отказался. Потом мне уже напрямую стали угрожать. Был такой Витя Нерусский. В те годы «Нерусский» было страшным прозвищем, что-то вроде «Япончика». Но я такой человек, что если начинают угрожать, то закипаю. Я на него матом, что сейчас по таким-то адресам дам наводки, и пусть вы меня прикончите, но и вашим всем крышка. Он удивился такой реакции, спохватился и вроде как на попятную пошёл…

– А что за история была с американцами?

– В какой-то момент у нас в Сочи в гостиничный бизнес вошли американцы. Вошли с целью как бы реконструкции. Год реконструкция, второй… Думаю, полечу-ка я в Америку, узнаю, что это за компания. А когда прилетел в Америку, увидел, что её создали наши польские евреи – пять человек там всего. Денег у них за душой ни гроша. А тут война в Чечне и другие обстоятельства. В общем, я понял, что это просто афёра. И решил их выдавить. И выдавил. И тут начались мои проблемы с ворами в законе… Приехал Костя Могила из Ленинграда и говорит мне: «Ты должен». Я ему: «Прости, я должен только своим родителям и учителям. А больше я никому ничего не должен. Если вы считаете, что я должен… Давай смотреть, Костя. У вас же великие связи, длинные руки. Звоните, узнавайте, должен ли я что-то кому-то…». И последние его слова были такие: «Ответишь кровью, если соврал. А если сказал правду, к тебе больше никто никогда не подойдёт». И точно – не подходили года три или четыре. Пока его самого не убили.

– То есть американцев вам всё-таки удалось выдавить. А кто же тогда у вас забрал гостиницу в итоге?

– Губернатор Кубани Ткачёв. Гостиницы же муниципальные. Я ушёл в политику. Не сам ушёл, а приехал космонавт Севастьянов и сказал: «Выдвигайся на мэра. Ты популярный». И вот в двух мэрских избирательных компания я участвовал.

 

ИНТРИГИ МОСКОВСКОГО

И КУБАНСКОГО НАЧАЛЬСТВА

 

– Первый раз вашим соперником был Леонид Мостовой. Он ведь раньше работал в администрации Ельцина. Кто же его тащил?

– Действовавшая на тот момент власть. К нам в Сочи приезжал депутат Госдумы полярник Артур Чилингаров, с которым я был в хороших отношениях. Потом я Чилингарова спросил: «Как же так? А он честно признался: «Извини, Алексей, ничего личного. Мне была дана установка». И то же самое – Кобзон Иосиф Давыдович. «Алексей, я ничего против тебя не имею, это работа».

В итоге я на двух выборах занял почётное второе место. Первые выборы – десять кандидатов, два тура – я выхожу во второй тур. Вторые выборы – семь кандидатов. Опять у меня второе место. Ведь шёл-то я всё время от блока Народно-патриотических сил.

– А что за история, когда вашу семью брали чекисты под охрану? Кто вам угрожал?

– Это было связано с выборами мэра Сочи. Кто-то очень хотел, чтобы я снял свою кандидатуру. А я её не снимал. Не помню, были это вторые или первые выборы.

Я был в Москве по делам. Мне позвонил заместитель губернатора Баклицкий и сказал, чтобы я был осторожней, потому что меня, мол, заказали. Я говорю: «Ты предупреждаешь или пугаешь?!», и не слишком придал этому значение. Но потом мне позвонили уже из УВД и повторили, что меня заказали, предложив выслать ко мне для сопровождения двух милиционеров. Вот тогда я действительно несколько струхнул. Думаю: «С двумя милиционерами меня точно грохнут…». Позвонил знакомым из спецслужб, они предложили меня тут же взять под защиту. Но я им сказал: «Я не на вашей территории, вне вашей юрисдикции, в Москве». Я тогда долетел до Адлера, и там уже меня от самого аэропорта вели ребята в бронежилетах. Всю мою семью на некоторое время взяли под защиту, и как-то так я миновал этот сложный период.

– А кто хотел вас убрать? Кто-то из окружения Мостового?

– Да нет. Зачем Мостовой? Мостовой – это пешка обыкновенная, хоть он потом и стал сенатором. Мне уже потом, когда я прошёл в Законодательное Собрание Кубани, говорили: «Давай озвучь по Мостовому материалы. Что он такой-сякой…» А Мостовой ведь с чего начал? Пять участков земли просто продал таким людям, как Брынцалов и иже с ним. Там такие коттеджи построили! Я написал своё особое мнение по этим землям. Сейчас эти коттеджи ликвидировали, земли забрали и опять отдали в госсобственность, но уже под опекой Федеральной службы охраны (ФСО). А когда Лёня (Мостовой) только пришёл к власти, он первым же делом продал все эти участки… И вот кто-то страшно хотел, чтобы я снял свою кандидатуру. А я не снимался. Виталий Иванович Севастьянов говорил: «Ты ни в коем случае не снимайся…». Хотя он мне материально не помогал на выборах. Только прилетал в Сочи да ещё в видеороликах выступал в мою поддержку. А тут ведь ещё требуются финансовые средства для выборов, причём – большие средства. Выборы – такое дело… Я-то знаю. Я был и депутатом сельского округа, и депутатом района, и депутатом края – полностью прошёл все стадии депутатства. И ещё вот эти – мэрские…

Когда мы с Мостовым соперничали за кресло мэра, Ткачёв мне сказал: «Ты не будешь мэром. Я не хочу с тобой работать. Мне ближе Леонид Аркадьич. Я с ним начинал в комсомоле…». Так что выборы эти было выиграть практически невозможно.

– Получается, не на пустом месте ходили слухи, что кое для кого место депутата Госдумы стоило несколько миллионов долларов?

– Дыма без огня не бывает. Наверное, кое-кто и попадал в Госдуму не только за дела, но и за связи и деньги.

– Вернёмся к Ткачёву. Почему он так быстро предал Мостового, затем сдал Колодяжного, после, грубо говоря, отрёкся от Афанасьева… Причём список отверженных можно продолжать до бесконечности.

– Я вот тоже их внутреннюю кухоньку-то не пойму… Почему они вдруг на Лёню ополчились. Леонид Аркадьевич ведь после того, как закончились выборы, написал заявление, чтоб против меня возбудили уголовное дело. И против меня возбудили уголовное дело. Опрашивали двести пятьдесят или сто пятьдесят предпринимателей. Ну а вы знаете, как следаки всех опрашивают… Я в то время был генеральным директором двух гостиниц «Москва» и «Чайка». Они там каждому перечень вопросов задают. «Как вы попали в гостиницу?» «Чем занимаетесь?».. И среди них: «А какие у вас были отношения с директором? Брал ли он от вас взятки?» И если бы они хотя бы где-то чего-то от одного из опрашиваемых зацепили, вы знаете, я бы давно уже сидел. А тут получилась интереснейшая ситуация. У меня внизу в гостинице был этаж парикмахерской… Ею управлял некий Юра (он потом в своей профессии мировой известностью стал). И вот этот Юра пришёл и принёс мне деньги. Я говорю: «Юра, а зачем ты принёс мне деньги?» «Ну, понимаешь, сейчас такая тенденция…». Я говорю: «Да не надо мне твоих денег!». Он ушёл, потом через месяц опять пришёл. И вдруг пришёл тот, кто его курировал – некий Коля, тоже с деньгами. Я говорю: «Вы достали меня своими подношениями! Я что вас притесняю? Поджимаю? Что вы носитесь со своими деньгами?! Сейчас рынок. Я могу, например, позвонить, вагон металла поставят, я его перекину… Ну зачем мне ваши деньги?» «Нет, ну положено так!» Я говорю: «Не надо».

Почему я так говорил? Смотрите, как дальше развивались события. Когда закончились выборы, на меня возбудили уголовное дело. Я еду возле Лазурной на заправку, и вдруг вижу этого Колю. Коля кричит: «Василич! Василич! Пошли кофу выпьем!». Заходим пить «кофу», и тут он говорит: «Ты знаешь, что на тебя дело возбудили?» «Ну да, слышал…» «А ты знаешь, что я с прокурором встречался?» «И что?» «А то. Он пригласил меня, сели мы там в отдельном кабинете, и он мне говорит: Ну, скажи, Горбунов брал деньги или не брал?» Надо же, как иногда судьба хранит! Если бы я у него брал, он бы, наверное, сказал, что да, мол, каждый месяц мы ему давали. А он прокурору ответил: «Ты что, сумасшедший! Горбунов – это один из руководителей, которых надо поддерживать, с которыми надо работать предпринимателям!» И ровно через неделю после нашей с ним встречи на меня окончательно закрыли уголовное дело в виду отсутствия состава преступления. То есть они и так всех опросили, плюс ещё, чтобы убедиться, Колю пригласили к себе на чашку чая…

– Мостовой хоть потом перед вами извинился?

– Можно сказать, что да. Мы как-то с ним летели в одном самолёте. Он подошёл ко мне, предложил выпить по рюмке коньяка и стал убеждать, что ему в своё время приказали написать на меня заявление. Но мне это слышать было неинтересно. Я просто махнул рукой.

– Раскройте, наконец, загадку Ткачёва. Его ведь так в своё время продвигал кумир Кубани – батька Кондрат, простите, Николай Кондратенко. Что, Кондратенко не видел, что из себя представлял Ткачёв?

– Я раз пять лично задавал эти же вопросы самому Кондратенко. Сначала он уклонялся от прямых ответов, а однажды дал понять, что просто ошибся в Ткачёве.

– А может, кто-то надавил на Кондратенко?

– Не думаю. Хотя ничего в этой жизни исключать нельзя. В своё время на Кондратенко тоже несколько раз пытались заводить уголовные дела. Кондратенко поначалу надеялся, что за него вступится народ. А народ безмолвствовал. Никто громких акций в его поддержку устраивать не стал. Вполне возможно, что Кондратенко потом сделал для себя определённые выводы.

– Похоже, теперь определённые выводы делаются и в отношении самого Ткачёва. Не зря его убрали из Краснодара. Вряд ли его назначение министром сельского хозяйства страны можно рассматривать как повышение. Скорее за этим следует ожидать серьёзное ослабление позиций Ткачёва, а может даже и отставку. А там, глядишь, доберутся и до окружения Ткачёва, в частности, до его бывшего заместителя Ремезкова…

– Это уже ваши выводы.

 

А ЧТО СЕГОДНЯ?

 

Сегодня Алексей Горбунов – советник мэра Сочи по работе с ветеранами. Он рьяно защищает права участников войны и интересы тружеников тыла. Но об этом поговорим в другой раз.

Беседу вёл Евгений БОГАЧКОВ

СОЧИ – МОСКВА