Александр БОБРОВ. ВОТ КАК ЖИЗНЬ ПРОЛЕТЕЛА

№ 2014 / 7, 23.02.2015
Александр БОБРОВ
Александр БОБРОВ

В канун 70-летнего юбилея у меня вышло три книги: «Реки Московии и набережные Москвы» – о 400 реках Московской области и столицы, на которых я жил, путешествовал, писал; «Иосиф Бродский: вечный скиталец» – о своём отношении к чуждому мне поэту, которого зачем-то упорно хотят сделать Пушкиным ХХ века (обе книги – в издательстве «Алгоритм»); и третья – «Дорога на Беловодье» с послесловием покойного Василия Пескова – в ней мои путевые очерки и северные стихи (включая пародии, которые я тоже порой писал под шум сосен»). Предлагаю читателям родной для меня газеты (работал в ней с 1973 по 1986 год) стихи из дорожной книги

 


 

СВЕЧА НА МЫСУ

 

 

НА СЕВЕР

Неутолима в народе

Дума про чудо-житьё –

Жажда страны Беловодье,

Мы утоляли её.

Мы уходили на Север,

Честно угодья кроя…

Беды сегодня насели

На обжитые края.

Рвался я к ним на свиданье:

Это откликнулась вновь

Древняя, словно преданье,

Финно-угорская кровь.

Спутников жизни усталых

Я укорять не хочу,

Но зажигаю на скалах

Ствол сухостоя – свечу.

Пусть она долго пылает

На потемневшей реке,

Всем, кто в пути – помогает,

Тает, напоминает:

Теплится жизнь вдалеке.

 

 

В КАРЕЛИИ

Время мчится пугающе быстро,

На житейских порогах несёт,

Как река под названием Писто,

Что течёт из финляндских болот.

Шум потока становится грозен,

Лишь всплывут фронтовые деньки.

Тёплый воздух дрожит между сосен

Над холодным массивом реки.

Оживут калевальские руны

Или песни окопные те,

Что разбудят заветные струны,

Онемевшие в суете.

Мы как будто опять в обороне,

Хоть прямая война – далека.

Карпиозеро – значит, Воронье:

В тёмный омут впадает река.

Тишина. Даже ветка не треснет.

На последнем пороге – держись!

Пусть она никогда не исчезнет,

Наша боль и грядущая жизнь.

 

 

***

Белое море. Чайка летит,

Дух будоражит.

Белое море грубость простит,

Слабость – накажет.

Белое море. Входит в залив

Бурная Кереть.

Буду, как прежде, жить на разрыв,

Ведать и верить.

Ясное утро. Выходы скал,

Выплески сердца.

Я этот Север долго искал,

Чтобы согреться.

Солнце восходит, дышит прилив,

Посвисты – в чаще.

Вновь посещают, пусть несчастлив,

Мысли о счастье.

Остров Горелый. Сумрачный лес.

В дымке туманной

Образ России

                     вечный воскрес

И необманный…

 

 

ОЛЁНИНЫ ЛЬНЫ

Без устали колесил я

По этим тверским местам.

Уходит моя Россия,

Которую сам листал.

Уже не нужны прикрасы,

Совсем угасает взгляд,

Коль скоро дома вдоль трассы –

И те в забытьи стоят.

Уходит Россия пьяно,

С разрухой былых дворов,

Где нынче – стена бурьяна

Взамен золотых шаров.

Уходит Россия немо,

Без песен и маяты,

Над полем – родное небо

Неписанной красоты.

Но поле – не боронёно,

Не помнит людей труда.

Что ж внучка моя – Алёна

Увидит через года?

Столичные фейерверки

Не снимут с отцов вины,

Что это при них померкли

Олёнины синие льны!

 

Дорога на Селигер – июль 2012

 

 

***

Вадиму Логазько

Снова вспомнил дороги,

Что на Север вели,

И Валдая отроги,

Где с тобою прошли.

Вот как жизнь пролетела,

Дорогой мой Вадим…

Я работаю смело,

Потому что один,

И уже не завишу

От своих и чужих…

Ветки голые вижу,

Но не финиш

                    сквозь них.

Что-то брезжит-тревожит

Сквозь тепло ноября…

Не увял подорожник,

Не угасла заря!


 

ПАРОДИИ В ДОРОГЕ

 

 

УДАРНОЕ УТРО

Проснулся: что за мусор по квартире?

Кто разбросал повсюду этот бред?.. –

Везде-кругом – и в кухне, и в сортире…

– Да это же стихи твои, поэт!..

…И зря бренчит призывно сковородкой

Твоя не в меру верная жена!

 

Павел ШУВАЛОВ («Утро поэта»)

 

Мне пробужденье русского поэта

Напоминает беспробудный бред.

Я, может быть, и раньше знал про это,

Но П.Шувалов твёрдый дал ответ.

Какой-то сор царит в подлунном мире –

В Петрозаводске и по всей земле:

Кругом стихи – на кухне и в сортире,

Но только не в эфире и Кремле.

И потому одно спасенье – водка,

Чей градус выше, чем призывный жар.

А критик кто? – жена и сковородка,

Которые наносят свой удар.

 

 

МЕЖДУ ДЕЛОМ

Тридцать семь. Гуляю лесом.

Вместе и душа и тело,

Потому что у Дантеса

Поважнее было дело.

 

Дмитрий МУРЗИН

Тридцать семь – дурная веха,

Роковая для поэта,

Пушкин поздно понял это,

Встав под дуло пистолета.

А Дантес, как гей заезжий,

Охмурять привык блондинок.

Выстрел слышится за лесом.

Чем закончен поединок?

Прогулявшись до опушки,

Распрощусь с душой и телом:

Победил в дуэли – Пушкин,

Под его стою прицелом.

Я ведь тоже верен Музе,

Я пытаюсь усмехнуться…

Говорит мне Пушкин: «Мурзин,

Я не должен промахнуться!».

 

ШАЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ

В аду сгорю я, чёртов грешник,

За то, что от шальной любви

Построил вдруг такой скворешник,

Что в нём подохли соловьи

.

Иван ПЕРЕВЕРЗИН

Конечно, кто из нас не грешник…

Но есть такие молодцы,

Что соловьёв впихнут в скворечник,

А там уже живут скворцы.

И кто ж в России перевесит:

Певец или делец-богач?

Державин или Переверзин –

Держатель всех счетов и дач?

Мы протрезвели, мы просохли,

А глядь – от столь шальной «любви»

Уже все Музы передохли

И даже в рощах соловьи. 

Александр БОБРОВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.