ПОЭЗИЯ. Владимир БЕРЯЗЕВ. ПСКОВСКИЙ ДЕСАНТ

№ 2000 / 39, 28.05.2015

Фрагменты из поэмы

 

ГЕРОЯМ 6-Й РОТЫ, ПОГИБШИМ НА ВЫСОТЕ 776

 

…И Леонид под Фермопилами, 
Конечно, умер и за них. 
Георгий ИВАНОВ

 

I

И во гневе Ахилл 
          разбросал по Кавказу доспехи, 
И слезу изронил 
          хмурый Тмутараканьский болван, 
И глумливые бесы 
          затихли в “Вестях” и на “Эхе”, 
И очнулся от дрёмы 
          родство позабывший Иван.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А пойду я, пойду, 
          сам покорный судьбе и России, 
Через Дикую Степь, 
          к изголовью гремучих хребтов, 
Где суровые отроки 
          в сердце врага поразили, 
Где кровавая чаша не минула 
          праведных ртов.

Я главу преклоню 
          у Креста на граничном кургане, 
Что на месте хазарского камня 
          воздвигнул Илья. 
Мы на целой земле 
          как последней любви могикане, 
А любовь не распять, 
          не оставить на пир воронья.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

II

Нам сказали “духи”: “Уходите! 
Разойдёмся тихо, без огня. 
В Турцию, а может, на Гаити 
Все уедут через два-три дня”.

И ещё сказали: “Дело худо, 
Вы — одни, а против — легион. 
Русский царь — не боров, он иуда 
И безбожник. Вас не вспомнит он!”

Мы молчали сутки, огрызаясь, 
И тянули время, как могли. 
В высоту скалистую вонзаясь, 
Грелись и патроны берегли.

В узком горле горного прохода 
На пути из выжженной Чечни, 
Словно кость, торчала наша рота, 
Поперхнулись ротою они.

Дождик был в четверг, а в эту среду 
Смерть змеёй скользнула по виску. 
Нас никто не выдал и не предал, 
Сами мы остались наверху.

Сами мы последними глазами 
Озирали этот рыжий склон. 
Воду и табак делили сами 
И копали грунт со всех сторон.

Сами разложили по приямкам 
Весь наш золотой боезапас. 
И записки написали мамкам, 
А девчонкам — временный отказ.

И приказы командиров наших 
Сами исполняли до конца. 
Ждали помощь, бывшую на марше, 
Под дождём из камня и свинца.

Нас вертушки в небе сторожили, 
Рассыпая магниевый свет… 
. . . . . . . . . . . . . . . . . 
Мы бы, может быть, и дальше жили, 
Но они в ночи ползли — как бред,

Как угар, как жрущие термиты, 
Покрывая трупами траву 
Прошлогодних пастбищ. Были биты, 
Но ползли — во сне и наяву.

Я в бою о смерти и не думал, 
Как-то было всё не до неё. 
С порохом и запахом медунок 
Я мешал дыхание своё.

. . . . . . . . . . . .

Очередь, прыжок с переворотом, 
И таюсь, как полоз меж камней. 
На две трети сжалась наша рота. 
Стала ночь раз в тысячу длинней.

Под конец огонь пошёл стеною, 
В грохоте и сполохе сплошном 
Над горой, над ротой, надо мною 
В трепетном сиянье неземном

Я увидел ангельскую роту — 
Как они хотели нам помочь! 
Но такую адову работу 
Совершали “духи” в эту ночь,

Что не все осколки и заряды 
Обезвредил ангельский десант. 
Тут я понял, что такое “надо”, 
Понял я, что нет пути назад.

И когда дошло до рукопашной 
В предрассветных сумерках сырых, 
Над горами яростно и страшно 
Разнеслось опять: “Аллах велик!”

Прозвучало… Но Аллах не слышал 
Иль не принял гневные слова. 
Пасть дракона — вот она, всё ближе, 
Всё огромней злобы голова.

Трупами усыпанные склоны, 
Тёмная матёрая резня, 
Судороги, хрип, мольбы и стоны… 
Зацветай, кровавая стерня!

Навалилось туловище зверя 
И смердит, и корчится от ран. 
И кричит, оглохший как тетеря, 
Наш, с пробитым лёгким, капитан.

Он кричит в эфир: “Прощай, Маруся! 
Мы погибли, но и им — хана. 
Скажете: навеки остаюся 
Твой, и только твой. Прощай, жена!”

Капитан кричит: “Товарищ Трошев! 
Весь огонь на нашу высоту! 
Добивайте их! Всего хороше…” 
Взрыв!.. переходящий в пустоту.

И полёт над белыми горами. 
И объятья светоносных рук. 
И зиянье боя в чёрной яме. 
И — ни слёз, 
          ни горестей, 
               ни мук…

. . . . . . . . . . . . . . .

III

. . . . . . . . . . . . .

***

. . . . . . . . . . . .

Это время качает прибой, 
Замывая в горючем песке 
Нас с тобою, неведомый бой, 
Кровь, застывшую в чьей-то руке.

. . . . . . . . . . . . . . . . .

IV

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Жизнь скользит и ко смерти стремится. 
Там — клыки, здесь — обрыв и скала. 
Лишь любовь незволяет разбиться. 
Лишь любовью Россия цела.

Не в могилах разбойного сада — 
Будет рота во веки веков 
Рядом с ратниками Александра 
И в ряду Куликовских полков.

Справа — Павлов, а слева — Евпатий. 
За спиною — Панфиловцы в ряд. 
Все смеются! Все други и братья. 
Все приветствуют новый отряд.

Встала слава от Шипки до Бреста, 
От Хингана до Южных морей…

Верьте! Радуйтесь! 
          Рота воскресла. 
Бог — свидетель, не врёт иерей.

 

г. НОВОСИБИРСК

Один комментарий на «“ПОЭЗИЯ. Владимир БЕРЯЗЕВ. ПСКОВСКИЙ ДЕСАНТ”»

  1. Такие произведения нужно учить в старших классах на уроках литературы в разделе современной поэзии.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.