Сергей ВОРОНИН. КРЫША ТЕЧЁТ…

№ 1989 / 5, 23.02.2015

 

Всяко бывает, бывает и так: ночью пошёл дождь, да не какой-нибудь ливневый, грозовой, а самый обыкновенный – нудный, шуршащий дождишко, какой бывает в конце сентября, и вот нашёл же где-то в крыше трещину и нацедил на чердак воды, и внезапно хлынула она через потолок в столовую, и вот на полу в запоздалом утреннем свете большая лужа, и на неё в полном недоумении, молча глядит Евгений Сергеевич.

Был уже не первый сюрприз, который подносила ему недавно купленная дача. До этого был обнаружен полусгнивший нижний венец, прикрытый для отвода глаз бордюром из флоксов, затем подпёртый кольями со стороны озера похилившийся забор, а вот теперь прохудившаяся крыша. И кто знает, что ещё ожидает впереди.

Евгений Сергеевич глядел на лужу и слышал, как угнетающе размеренно шлёпали капли с потолка о клеёнку и как с неё падали на пол, заставляя вздрагивать воду у ножек стола.

В кухне тихо, как мышь, шуршала жена. Ей, конечно, и в голову не приходило, какая неприятность ожидает её, как только она войдёт в столовую.

Евгений Сергеевич на цыпочках прошёл по воде и открыл дверь в кухню.

– Анюта, – негромко окликнул он жену, – подойди сюда.

Анна Михайловна отложила консервный нож, которым вскрывала банку с сардинами, и подошла к мужу.

– Посмотри, – показывая на лужу, с мягким укором – нет-нет, не себе и не ей, а тому, кто продал им дачу, – сказал он.

– Какой ужас! – только и могла произнести Анна Михайловна и перевела взгляд на потолок. По нему расплылось большое мокрое пятно, из центра которого сваливались капли. – Я поставлю какую-нибудь посуду, – сказала она, тут же прошла на кухню и, вернувшись с эмалированным тазом, подставила его на пол под капель.

– Будет рациональнее поставить таз на стол, – подумав, сказал Евгений Сергеевич.

– Да-да, конечно, – ответила Анна Михайловна и поставила таз на стол.

– Было бы ещё правильнее поставить его на чердаке. Там основная причина течи. Но для этого надо туда попасть, а это ни мне, ни тебе не по возрасту. Но и это не выход, – продолжал размышлять Евгений Сергеевич, – надо устранить первопричину – дефект крыши, а для этого нужен специалист.

– Я могу сходить к соседям, они – люди местные, возможно, помогут, – сказала Анна Михайловна.

– Пожалуй, это будет наиболее правильное решение, – согласился Евгений Сергеевич.

Пока Анна Михайловна ходила к соседям, он не спеша привёл себя в порядок: сменил пижаму на трикотажный шерстяной костюм, сделал несколько физических упражнений от хондроза, побрился, обтёр лицо лосьоном и только успел причесать массажной щёткой изрядно поредевшие волосы, как жена вернулась и радостно сообщила:

– Всё в порядке. Соседка оказалась настолько любезной, что согласилась сходить к своему дяде, очень опытному в таких делах человеку, и он нам всё поправит. Правда, она предупредила, что он за деньги не работает, а только за вино.

– Но у нас нет вина.

– Есть бутылка коньяку. Коля ждал своего приятеля, но тот не приехал.

– Прекрасно, тогда и эта неприятная проблема решена, – сказал Евгений Сергеевич. – Что ж, теперь можно и к завтраку приступить.

Завтракать пришлось на кухне, но это, как понимал Евгений Сергеевич, временно, и поэтому настроение у него было приподнятое. Он с удовольствием доставал ложечкой из скорлупы сваренное яйцо всмятку, когда без стука вошёл в брезентовом плаще, с накинутым на голову капюшоном человек лет шестидесяти, но ещё довольно крепкий, по крайней мере с полным ртом жёлтых прокуренных зубов.

Здорово, хозяева! – бодро сказал он и сбросил с головы капюшон: Огляделся, куда бы присесть, и опустился на порожек. – Чего такого случилось? Крыша текёт?

– Да вы садитесь, – догадавшись, кто пришёл, сказала Анна Михайловна и подала ему стул.

– А это нам без внимания, и на порожке посидим.

– Ну, зачем же так, пожалуйте к столу, – пригласил Евгений Сергеевич.

– Незачем вас стеснять, невелик барин, кушайте, коли кушали, а я и тут… Мне бы, главное, немного поправиться.

– Простите, как вас зовут? – спросила Анна Михайловна.

– Борис Петрович Фуфачёв я буду.

– Вы сказали, Борис Петрович, «поправиться», вы что этим хотели сказать?

– Да вообще-то ничего особого, только в башке гудёт после вчерашнего, так нет ли для опохмелки граммов сто?

– Это выпить, да? – стараясь до конца понять пришельца, спросила Анна Михайловна.

– Можно и так сказать…

– Тогда я сейчас, – любезно улыбаясь, ответила Анна Михайловна и прошла в столовую за коньяком.

– А вы всё же пожалуйте за стол, – сказал Евгений Сергеевич, – тут и закусить можете.

– Ну-к, что ж, коли настаиваете, можно и так, хотя кушать я не хочу, – сказал Борис Петрович Фуфачёв, сел за стол и удивлённо-радостно взглянул на бутылку, которую поставила перед ним Анна Михайловна. Прищурился, разглядывая этикетку: – Хэ, пять звездочек. Редкий в наших местах напиток. Мы больше к водке приучены. Ну да ладно, – он сорвал ножом с горлышка белый колпачок, затем привычно сдёрнул зубами – на изумление хозяевам – металлическую крышечку и показал её, снабдив пояснением: – Бескозырка, – после чего ногтем стал выковыривать пластмассовую пробку. Вытащив и её, налил в рюмку коньяк и подвинул её Евгению Сергеевичу. Тот было запротестовал, но Борис Петрович Фуфачёв остановил его, подняв руку, и сказал: – Это ему, а уж мне дайте другую посудину, я таких не употребляю.

– Тогда что же? – в некотором замешательстве спросила Анна Михайловна.

– Либо стакан, если нет, тогда хоть чашку.

Анна Михайловна подала чашку. Борис Петрович Фуфачев внимательно осмотрел её. Это была фарфоровая чашка с золотой росписью по густо-синему подолу.

– Она совершенно чистая, – заверила его Анна Михайловна.

– Не в том суть, дорогая вещь, ещё невзначай стукну, жалеть будете.

– Ничего, ничего, пожалуйста, – сказала Анна Михайловна.

– Тогда, значит, за ваше здоровьечко, – сказал Борис Петрович Фуфачёв, наполнил чашку коньяком и единым духом опрокинул в широко распахнутый рот, чем привёл в полнейшее изумление Евгения Сергеевича, да и Анна Михайловна была не менее его потрясена. Борис же Петрович Фуфачёв как ни в чём не бывало подцепил вилкой из банки сардину и, заметив нетронутую рюмку, сказал Евгению Сергеевичу:

– А вы чего же не опрокинули стопаря?

– Как? – наклонился к нему Евгений Сергеевич.

– Чего, говорю, не выпили-то?

– А я не употребляю, – как бы извиняясь, сказал Евгений Сергеевич, начиная теряться перед таким совершенно оригинальным для себя человеком.

– Даже и в праздники?

– Да.

– Зря, но вообще-то ваше дело. А нам без этого никак, – Борис Петрович Фуфачёв поводил над столом вилкой, как бы чего-то отыскивая.

– Может, вам яичницу приготовить?– спросила Анна Михайловна.

– Не, я уже кушал, – он налил себе ещё. – Значит, крыша текёт. Это вполне понятно. Значит, где-то непорядок в кровле. Вода, она дырочку завсегда найдёт, – он почему-то засмеялся. Но тут же строго спросил: – А чего же вы за крышей не следите? На неё и дождь, и снег, и град, и кирпич с трубы может свалиться, опять же шифер ото всего этого может треснуть, вот тебе и дефект. Давно не обследовали кровлю?

– Что не обследовали? – спросила Анна Михайловна.

– Крышу.

– А мы не знаем, мы недавно купили эту дачу.

– Тогда понятно. Но, не волнуйтесь, это дело мы поправим. Дождь перестанет, влезу и подсуну листок железа, надо только голтель выгнуть по фасону шифера. А вот чего хочу спросить: по какой вы части учёный?

– Я математик.

– Это что же, вроде бухгалтера или как? Вы уж извините, мы народ простой, но нам любопытно знать.

– Пожалуйста, пожалуйста, я вам охотно отвечу, – оживился Евгений Сергеевич. – Нет, нет, к бухгалтерии математика имеет только числовое отношение. Сама же по себе это наука, и наука весьма серьёзная, она насчитывает тысячелетия…

– Что же, сами выбрали такую специальность или навязали? – остановил его Борис Петрович Фуфачёв.

– Сам, ещё в школе увлекался ею.

– Тогда понятно, – сказал Борис Петрович Фуфачёв и плеснул немного из бутылки, достал пачку сигарет, выщелкнул одну и неожиданно спросил: – И сколько же вы отвалили за эту дачу?

– Пятнадцать тысяч, – ответила Анна Михайловна.

– Ни хрена себе! – присвистнул Борис Петрович Фуфачёв, выпуская густой клуб табачного дыма. – Здорово содрали с вас. Видно, денег некуда девать!

На это ни Евгений Сергеевич, ни Анна Михайловна ничего не ответили, только переглянулись, несколько встревоженные таким поворотом разговора.

– Вы меня, конечно, извините, но какая же у тебя зарплата? – неожиданно перейдя на «ты», обратился к Евгению Сергеевичу Борис Петрович Фуфачёв. Но тут вмешалась Анна Михайловна. Ей почему-то показалось недопустимым, чтобы её муж – уважаемый учёный – отвечал на такие бестактные вопросы.

– Евгений Сергеевич – доктор математических наук, профессор, – с достоинством сказала она, – он получает пятьсот рублей, и я двести двадцать. – Про себя Анна Михайловна добавила к тому, чтобы пришелец не подумал, что какими-либо нечестными путями они скопили на дачу.

– А ты чего делала?

– Я заведовала лабораторией.

– А чего больно большой оклад? У нас Нинка заведует базой, так у неё что-то рублей сто с небольшим.

– Я не просто заведовала, я – кандидат наук, – даже с некоторым вызовом ответила Анна Михайловна.

– Тогда понятно, учёные, то-то, вижу, и коньяком угощаете, – в голосе Бориса Петровича Фуфачёва послышались нотки отчуждения. Он посмотрел, куда бы кинуть окурок, не нашёл пепельницы и аккуратно положил его на край тарелки. После чего поглядел бутылку на свет – там ещё оставалось. – Ну, это на после работы. – Выпил что было в чашке и снова поводил вилкой, словно что-то отыскивая на столе.

– Вам что-то надо? – спросила Анна Михайловна.

– Да хотя бы капусты или солёного огурца, а так тут всё пресное, – ответил Борис Петрович Фуфачёв.

– Извините, ни капусты, ни огурцов нет.

– Сам вижу, знал бы – захватил. А ты вот что, если надо, приходи к моей хозяйке, я у малого озерка живу, с той стороны, так она тебе даст капусты, только миску захвати, и огурцов пяток кинет. У нас этого добра наготовлено на всю зиму, и на весну хватит.

– Спасибо, – машинально ответила Анна Михайловна, совершенно не допуская и мысли, чтобы она пошла с миской за капустой к незнакомым людям.

– Чего там спасибо, по-соседски надо завсегда выручать друг дружку. Может, какая у меня нужда случится, сунусь к вам. А как иначе? Только так. Ты мне, я тебе.

Евгению Сергеевичу внезапно стало не по себе от такого разговора.

– Вы меня извините, но я вынужден покинуть вас, у меня срочная работа, – сказал он вставая.

– А ты разве не на пенсии? По годам пора бы уже.

– Нет, я работаю.

– Ну ни чё, работа не волк, в лес не убегит. Посиди ещё чуток, мне ведь самое главное – поговорить с умным человеком. Вот тоже и наше дело, сидел, дома, на заслуженном отдыхе я, дож идёт, куда денешься. А тут как раз Клавка бегит, иди, кричит, тебя мои соседи кличут, кака-то работа у них. Ну, коли у Клавкиных соседей беда, надо идти, потому Клавка мне родня. Тут уж иди, хотя бы я и не был расположен к труду в данный момент. Правда, наказал, чтоб было чем поправиться мне, потому как вчера давали портвейн, он хотя и с медалями, но дурит башку донельзя. Ну и то понять можно, три бутылки высосал… Но теперь отвалило, полегчало. Теперь можно и за работу, – Борис Петрович Фуфачёв посмотрел в окно. Дождь перестал, меж серой рванины облаков синело небо. Лёгкий ветерок шевелил листву. – Пора. Лестница есть?

Евгений Сергеевич взглянул на жену, она пожала плечами.

– Ничего, достанем у Клавки, – успокоил Борис Петрович Фуфачёв.

Вернулся он с длинной лестницей.

– Кровельные ножницы есть? – спросил он у Евгения Сергеевича.

– Не знаю, – ответил Евгений Сергеевич.

– Ну, хозяева! – покрутил головой Борис Петрович Фуфачёв. И опять на некоторое время исчез.

Стараясь избежать каких-либо ещё подобных вопросов. Евгений Сергеевич замкнулся у себя в кабинете, строго наказав жене не беспокоить его. На всякий случай затаилась от умельца и Анна Михайловна. Но они Борису Петровичу Фуфачёву и не были нужны. Он ловко вершил своё дело, и не прошло и получаса, как щель была заделана.

– Хозяева! – войдя на кухню и никого не обнаружив, закричал он.

«Господи, что ещё ему нужно?» – не сразу выйдя из спальни, подумала Анна Михайловна.

– Порядочек! – моя руки и вытирая их личным полотенцем, сказал Борис Петрович Фуфачёв. – Какое время постоит, а там, если что, гукните, приду. Поправлю, – он вылил до капли остаток коньяку в чашку, единым духом опрокинул и понюхал корочку хлеба – сардины ему не понравились.

– Большое вам спасибо, – облегчённо вздохнула Анна Михайловна.

– Это вам, пожалуйста, дело привычное.

– Сколько мы вам обязаны?

– А ничего не обязаны. Угостили, и ладно. Помимо всего прочего, мне важно с хорошими людьми поговорить. Хозяин-то где?

– Он в кабинете, очень занят.

– Ну, тогда до другого раза. До свиданьица.

…И всё было бы хорошо, но с вечера поднялся сильный ветер, рвал всю ночь, не утихал и утром» и когда, Евгений Сергеевич вышел на легкий променаж, то к своему ужасу обнаружил со стороны озера повалившийся забор. И хотя теперь открывался прекрасный вид на водный простор, на вспененные волны, вздымавшие его, он не порадовал. Евгений Сергеевич окаменело стоял, в то время как перед его мысленным взором медленно, во всём величии, возникал образ Бориса Петровича Фуфачёва!..

 

Сергей ВОРОНИН

 

г. ЛЕНИНГРАД