Как я съездил на Хельсинкскую книжную ярмарку

№ 2015 / 40, 12.11.2015

Недавно я вернулся с Хельсинкской книжной ярмарки, куда попал почти случайно – по приглашению финских партнёров; вернулся с массой впечатлений. Дело в том, что постановка и организация таких мероприятий в России и в Европе существенно отличаются.

16

 

И тем не менее, Хельсинкская книжная ярмарка в этом году проходила с заметным акцентом на Россию, поскольку именно у нас 2015 год признан Годом литературы. Можно обсуждать и другие примеры из-за рубежа, однако не все они приживутся на нашей почве. Самая большая книжная ярмарка традиционно проходит во Франкфурте. Её площадь почти равна 38-ми нашим отечественным мероприятиям вроде Non/fiction. Недавно на Лондонской книжной ярмарке самыми креативными издателями признаны бельгийцы, а награду за массовую литературу для взрослых забрала Хорватия. Но и здесь «нельзя скрыться от печальной действительности»: на фоне постоянно (не только с 2008 года, но и ранее) сокращающегося книжного спроса и тиражей издательств давать какие-либо прогнозы было бы самонадеянным, как в Европе, так и в России. И тем более в России. Почему? С одной стороны, никуда не спрячешь «особый русский менталитет», психологию, проявляющиеся в «поглядывании наверх» за целевыми указаниями, без этого жить в нашей стране невозможно, если ты, конечно, не независимый с материальной точки зрения человек, с другой стороны, надобно удивляться, что мы имеем хотя бы то, что уже имеем. А кое-что есть и у нас. В этом году ММКЯ организована на Красной площади, книжная ярмарка в Нижнем Новгороде проходила почти одновременно.

В Хельсинки, попадая на книжную ярмарку, понимаешь, что ты не одинок как писатель, литератор, издатель, можно воочию общаться с представителями грантодающих организаций, обществ, поддерживающих литераторов реально, а не номинально. В России больше говорят, чем делают, в частности больше говорят о процедуре (психологии) чтения, о том, что надо читать больше книг… Отчасти это связано с некоторым разочарованием в идеях, и опять же с русскими традициями организации подобных мероприятий. У нас можно существенно поднабрать информации о проблематике чтения как о внутренней работе. И, опустившись на грешную землю с высот популистских высказываний, понять, что сама пропаганда массового чтения
в XXI веке построена на… возможности развлечения.
В Хельсинки царит обоснованное убеждение, что книга универсальна: по ней можно снимать фильмы, учиться петь, играть на баяне, готовить еду и так далее. Нередко сценарии по книге здесь делают ещё раньше официального пилотного тиража. Здесь также не манкируют рекламой самих литераторов, давая им выступить перед широкой публикой. А публика, познакомившись с литератором хочет прочесть его книги. Это правило хорошо работает как с маститыми, так и с начинающими, но в силу особенностей жанра – эффективнее – с начинающими.

Что делается в этом смысле в России на мероприятиях аналогичного ранга? С точностью до наоборот. Дают выступить на книжной ярмарке маститым, и тут же проводят автограф-сессию. Иногда в это число избранных попадают те, кто недавно стал признанным, знаменит. То есть презентации на отечественных ярмарках направлены на почти сиюминутную и гарантированную окупаемость. Русская публика не привыкла к публичному чтению писателем отрывков своего произведения прямо на ярмарке. Русских больше интересует история создания текста, предтечи и особенно – личная жизнь автора, поскольку так или иначе почти в каждом произведении среди его героев ищут автобиографическое наполнение. Совсем другой менталитет мне удалось узнать в Хельсинки. Здесь принято публично читать отрывки из своих книг. И всё это на фоне комфортных помещений, еды, информативных букетов – так здесь устраивали встречи и беседы с авторами. Это ли не самый короткий путь от писателя до читателя? В Финляндии, и вообще в Европе давно заметен тенденциозный уклон литературы в сторону непрофессиональной, авторской. И считается, что всё это очень даже хорошо, если финны раскупят книгу своего соотечественника тиражом в 500 экземпляров. У нас бы это назвали – любительской литературой. Такая разница между Россией и Европой тоже случилась не вчера. Вспомним, что в Европе большая часть поэтических книг на протяжении веков издавалась священниками. А сегодня роман, написанный финским писателем на языке читателя, очень популярен, но, конечно, это всего лишь малая толика от общего объёма представленных на ХКЯ книг. Большой интерес здесь вызывают книги с историческим подтекстом.

И тем не менее, любой книжной фестиваль – это событие. Так было и в Хельсинки. Эта ярмарка, где в 2015 году собралось более 100 000 человек, делается не для читателей, тех, кто в упрощённом понимании – сам с собой прочитал какую-то книжку и интересуется её историей, либо автором, либо продолжением темы – а для профессионалов: издателей и продавцов, то есть для корпораций, для бизнеса. В отличие от любой российской книжной ярмарки, будь то ММКЯ или Международный книжный салон в Петербурге. Билет на книжную ярмарку в Хельсинки стоит по нашим меркам довольно дорого. В России воплощением массовых книжных мероприятий власти стараются показать, что есть издатели и есть читатели; вот они пришли посмотреть друг на друга в открытом и массовом формате. Ключевое слово – показать. Кому-то надо это показать. И действительно, до мероприятия издательства редко знакомы со своими читателями не виртуально и массово. Да, книги продаются, но нет прямой зависимости: провели ярмарку, значит, люди стали больше читать книг. Сегодня в России создаётся более чем странная ситуация, когда писателей становится чуть ли не поровну с читателями. Благодаря широким возможностям электронных публикаций такое тоже стало возможно. Но и это не приводит к росту чтения или в общем смысле интереса к книге в России, где граждане отдают предпочтение коротким статьям, постам в социальных сетях и различным видам досуга с ориентацией на удовольствия. Книжные ярмарки поддерживают издателей, но главной проблемы они не решают. Без господдержки российскому книгоизданию обходиться всё труднее, что сказывается и на качестве литературы, и на её количестве. Действующая федеральная программа поддержки книгоиздания в России, о которой знают пока немногие, предполагает, что каждое издательство может подать на господдержку до четырёх книг в год.

Что касается финской организации в книгоиздании, то общества литераторов и госкомиссия по литературе реально поддерживают своих авторов грантами. Читатели знакомятся с авторами задолго до выхода книги в свет. Кинофильмы по сценариям книг появляются здесь чуть ли не одновременно с печатным вариантом книги. Издательства специально «пиарит» своих авторов ещё в процессе работы над книгой. Литературные агенты – это хороший тон в финской писательской жизни. Отсюда автор может спокойно заниматься воплощением своего вдохновения в удобочитаемый текст, а не организационными вопросами, контролем гонораров, борьбой с пиратами, поиском средств к существованию, ибо у нас даже нет такой профессии – писатель.

Главное отличие между Хельсинкской и Петербургской книжной ярмаркой, на мой взгляд, очевидно и бросается в глаза: мы пытаемся убедить всех вокруг, что у нас выпускают не любительскую, а профессиональную литературу, которую читают всё меньше, а издержки на издание которой всё больше, и мы их перекладываем на автора, финны признают права каждого автора на самовыражение, признают его даже небольшой вклад в развитие культуры страны и граждан, реально помогают ему состояться, знакомят с читателями вне связи с книжными ярмарками и прочими популистскими мерами, а сами массовые мероприятия в области литературы существуют именно с бизнесцелями, для нахождения инвесторов, привлечения господдержки и распространения книг. Что называется – почувствуйте разницу.

Андрей КАШКАРОВ

ХЕЛЬСИНКИ – САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.