В ИНТЕРЕСАХ РОССИИ

№ 2006 / 22, 23.02.2015


Председатель Президиума Кабардино-Балкарского научного центра РАН Пётр Иванов может часами увлечённо рассказывать о работе своих подопечных. Например, о создании специальной рентгеновской линзы, позволяющей получить луч минимальной толщины (применение такой линзы в области онкологии может произвести настоящую революцию). Или о том, как идёт разработка биочипов, которые можно вживлять в живой организм.С неменьшим энтузиазмом Пётр Мацович любит рассказывать о своих научных интересах, которые принадлежат такой актуальной сфере, как прогнозирование и вопросы регионального управления. Собственно говоря, именно этим и занимается Институт информатики и проблем регионального управления, основанный и возглавляемый П.М. Ивановым. В начале беседы мы не могли не поинтересоваться: а что послужило толчком для изучения этих проблем? Учёный рассказывает:

– Дело в том, что моя научная специализация – теория управления. В 60-е годы после окончания Кабардино-Балкарского государственного университета я поступил в аспирантуру Института кибернетики Академии наук Украины, учился у основателя киевской школы кибернетики, первого директора этого института академика Виктора Михайловича Глушкова. Тогда кибернетика только-только выходила из опалы, её наконец начали признавать за науку. В Киеве я вырос как учёный. Моя кандидатская была связана с автоматизацией и проектированием вычислительной техники.
После защиты я по семейным обстоятельствам вернулся в Кабардино-Балкарию. В это время как раз началось применение кибернетических методов в народном хозяйстве. В республике был создан вычислительный центр, который должен был заниматься проблемами автоматизации системы управления в аграрном секторе. Меня пригласили руководить этим центром. Одной из главных задач центра стала разработка программы управления материально-техническим обеспечением сельского хозяйства. В то время материальный поток был огромный и зачастую неуправляемый. Нередко заводские поставщики отправляли технику и запчасти в село с большим опозданием или не по назначению. В результате чего сельскохозяйственная техника простаивала. А только один час простоя приносил миллионные убытки. Поэтому в данной ситуации стало чрезвычайно важным научиться эффективно управлять материальным потоком с минимальными потерями. Проблема усложнялась тем, что на пути этого потока стояли люди – огромная армия снабженцев, которые всячески сопротивлялись внедрению научных методов управления. На базах и складах были случаи умышленного вывода из строя вычислительных машин, искажение цифр и т.д. Но при поддержке местного руководства мы добились введения автоматизированной системы управления.
Следующим этапом стало создание такой автоматизированной системы распределения материальных ресурсов, которая охватывала бы всю республику и работала бы в режиме реального времени. Проще говоря, потребитель на селе, имея выход на республиканский вычислительный центр, мог в любой момент узнать, что находится на республиканских складах. Поначалу никто не верил в возможность создания такой системы. Мы демонстрировали её на всесоюзных научных конференциях, и в 1984 году она была удостоена престижной премии Совмина СССР.
– Как дальше складывалась ваша судьба?
– Я добился, чтобы мне передали вычислительные центры Дагестана, Чечено-Ингушетии, Северной Осетии. На их основе мы создали северокавказское объединение АСУ. Но, к сожалению, с началом перестройки эти работы были свёрнуты. Так получилось, что в те годы я всё больше вовлекался в происходящие процессы как политик. В конце 80-х годов баллотировался в Верховный Совет СССР. Местное партийное руководство было против меня. Выборы я проиграл, хотя набрал больше 50 процентов, но путём махинаций цифру сбили до 49 процентов. Так я оказался в оппозиции.
Через некоторое время, несмотря на противодействие со стороны республиканской власти, меня выбрали в местный Верховный Совет, где я возглавил комиссию по науке и образованию и одним из первых создал фракцию. Там я занимался разработкой концепции регионального самоуправления и финансирования. Но реально воплотить эту концепцию было практически невозможно, так как общество и власть рыночную экономику тогда принимали в штыки.
А потом начались выборы президента республики. Кандидаты – Валерий Коков, Юрий Калмыков и я. Когда увидели, что могу выиграть, выборы остановили, собрали Верховный Совет, на котором проголосовали за введение четвёртого кандидата. После чего тут же нашли кандидата якобы из демократического лагеря, который в первом туре отнял у меня голоса, а выйдя во второй тур, снял себя с выборов в пользу Кокова.
Дальше моя судьба сложилась так, что в 1993 году я взялся за создание в республике научного центра (на базе филиала РАН), объединившего несколько институтов.
– Понятно, что для нормального существования научного центра необходимо решать самые разные вопросы, в том числе финансовые. Как вы нашли компромисс с действующей властью в этих непростых условиях?
– Чтобы ответить на этот вопрос, я должен рассказать, что предшествовало созданию этого центра. Как вы знаете, после первых выборов президента в республике сложилась чрезвычайно острая ситуация. Силы, развязавшие войну в Чечне, готовили тот же сценарий и в Кабардино-Балкарии. Был созван съезд балкарского народа, провозгласивший выход из КБР и создание балкарской республики. В ответ на это был созван съезд кабардинского народа. События развивались так, что фактически власть стала принадлежать этому съезду, и судьба республики во многом зависела от принимаемых на нём решений. Экстремистское крыло съезда требовало радикального решения – отстранения действующей власти. В любой момент могла вспыхнуть гражданская война. Так как председатель съезда Юрий Калмыков большую часть времени находился в Москве, мне, как его первому заместителю, не раз доводилось вести съезд. Было очень сложно. Приходилось работать в чрезвычайных ситуациях. Ну, например, группа делегатов выдвинула требование, чтобы вся полнота власти перешла к съезду кабардинского народа. Если бы это требование было принято, то мы могли бы повторить судьбу Чечни. Следовало переломить ситуацию. Я создал комиссию, в которую вошли Коков и Калмыков. К чести обоих, они смогли найти компромиссное решение, которое было бы приемлемо для съезда. Решение удалось провести. Правда, не обошлось без эксцессов. Когда я закрывал съезд, националисты, обвиняя меня в предательстве кабардинского народа, стали угрожать мне убийством. И только после того как вмешался Калмыков, объявивший, что я вёл съезд правильно, страсти улеглись. Кстати, эти события совпали с моим пятидесятилетием, и мне удалось в день рождения усадить Кокова и Калмыкова за один стол. Но в дальнейшем они резко разошлись. Главным образом из-за оценки, данной Калмыковым в печати о роли президента в тех событиях.
Можно вспомнить и другой случай. В 1992 году я был свидетелем, как в правительственном здании, окружённом разъярённой толпой, высыпали гору оружия, чтобы всё местное руководство вооружилось. Я категорически заявил, что этого делать нельзя, иначе это спровоцирует вооружённое столкновение. Мне удалось организовать встречу Кокова с Калмыковым (толпа слушалась только его), где они нашли взаимоприемлемые условия разрешения этой ситуации. После чего Калмыков смог уговорить разойтись толпу.
Вероятно, Коков оценил мои действия как во время ведения съезда, так и в дни осады правительства. Он понимал, что грозило бы ему в случае другого принятия решения съездом или в случае вооружённого восстания. Поэтому президент не стал мешать созданию научного центра. И потом, его финансирование не зависело от местной власти. Как подразделение РАН, центр финансируется из федерального бюджета.
– Вы прогнозировали войну в Чечне задолго до её начала. Почему к вашим прогнозам не прислушались?
– Во-первых, на мой взгляд, здесь были задействованы глобальные процессы. Как только открылся железный занавес, наша экономика начала входить в мировую. А мировой экономикой, как известно, правят транснациональные корпорации. И если в сферу их интересов попадает та или иная страна, то они ради извлечения выгоды не считаются ни с какими жертвами. Северный Кавказ оказался слабой точкой, слабым звеном в глобальном противостоянии христианской и мусульманской цивилизаций. Особенно это касается Чечни, где религия играет определяющую роль.
Во-вторых, были агенты влияния и внутри страны, в российском руководстве. Вспомним, как Дудаев добивался встречи с Ельциным. А ведь ничто не предвещало войны. Стоило только дать Чечне такой же суверенитет, как, например, Татарстану, или в конце концов присвоить Дудаеву высокое генеральское звание, и ничего бы не было. Вместо этого силы, которые я называю «партией войны», сделали всё, чтобы развязать войну на Кавказе. В этой связи упомяну, к примеру, конфедерацию горских народов во главе с Шариповым, открыто призывавшего ко второй кавказской войне с Россией.
Как учёный и политик я видел, что происходящие на Северном Кавказе процессы рано или поздно приведут к непредсказуемым событиям.
– А как вы прогнозируете сегодняшнюю ситуацию? Шаги, предпринимаемые властью в северокавказском регионе, правильные?
– Ответ на ваш вопрос содержит две составляющие. Интерес к России со стороны внешних сил, а именно транснациональных корпораций, не пропал. Однако в действиях федеральной власти мало что изменилось. Действуем по старинке. Поэтому до сих пор существует угроза войны. Это тупиковая политика.
Внутренняя составляющая заключается в том, что продолжают действовать силы, которые извлекают прибыль из войны. И, похоже, руководство бессильно что-либо сделать.
И самое главное: после катастрофического всеобщего кризиса, приведшего к массовому обнищанию народа, в этих условиях страна продолжает войну.
– И всё-таки ваш прогноз: сможем ли мы в ближайшее время решить эту проблему?
– Если политика в этом вопросе не изменится, не сможем. Ведь надо понимать, что ряды экстремистов пополняются прежде всего из-за проблемы занятости населения на Кавказе. В чём состоит особенность психологии человека, родившегося на Кавказе? Если молодой человек не имеет добротный дом и не может содержать свою семью, то это считается позором. Тебя не будут уважать как мужчину. Этим пользуются экстремисты, которые вербуют безработную молодёжь, обещая ей большие деньги. Трагические события 13 октября наглядно это показали. Поэтому, осуществляя политику на Кавказе, нужно обязательно учитывать и принимать во внимание психологию и традиции живущих здесь народов. Надо ясно понимать, что если мы не займём трудом нашу молодёжь, это чревато разрушительными процессами.
Мы надеемся, что наш новый президент изменит ситуацию к лучшему. Я искренне хочу ему помочь. Он включил меня в консультационный совет при президенте и поручил возглавить комиссию по перспективам развития Кабардино-Балкарии. Сейчас готовлю предложения относительно реализации национальных проектов. Для этого, на мой взгляд, необходимо реформаторское правительство, новые кадры. И ещё один из важнейших вопросов – аграрный сектор. Мы разрушили колхозы, но ничего взамен не создали, так как земля до сих пор находится в подвешенном состоянии. Аренда в том виде, в каком она существует сегодня, губит землю. Наша земля давно не видела ни удобрений, ни севооборота, ни научных методов землепользования. Почвоведы отмечают деградацию земли, часть земель вообще заброшено.
Без решения проблемы земельных отношений ни о какой реформе не может быть речи. Мировая практика говорит о том, что любая реформа пойдёт только тогда, когда опережающими темпами идёт аграрная реформа. Сначала надо определиться с землёй.
Плачевное состояние и в общественном животноводстве. В сёлах молодёжь отучили ухаживать за скотом. У нас сотни выпускников сельхозакадемии. Но никто из них к корове не подойдёт – все готовятся быть начальниками. В связи с этим надо пересмотреть систему образования.
И последнее. Федеральная власть должна иметь особую экономическую политику на Северном Кавказе и должна знать все тонкости этнокультурной психологии горских народов. Нельзя проблему занятости отдавать на откуп местным властям. Нельзя допустить превращения республик в феодальные княжества. Россия – не Америка, мы не можем идти по пути упразднения наций, как это предлагают некоторые политики. На мой взгляд, именно с Северного Кавказа должен начаться перелом в развитии России, в достижении высшего согласия в обществе и в межнациональных отношениях. Какие бы трагические события ни происходили в прошлом во взаимоотношениях горских народов с Россией, сегодня у этих народов одно будущее – быть вместе с Россией.Беседу вёл Илья КОЛОДЯЖНЫЙ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.