ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ЖИЗНИ

№ 2006 / 22, 23.02.2015


С какого момента началось движение в никуда?
А с того, как стали считать Гайдара – экономистом, Явлинского – политиком, Киркорова – певцом, Доренко – тележурналистом, Слаповского – писателем.
Каждый может продолжить этот список до бесконечности.

Большая беда русского народа состоит в том, что у основной массы его представителей чрезвычайно развиты только две составляющие человеческой сущности – божественная или ангельская, позволяющая совершать такие проступки, о которых и слыхом не слышали просвещённые европейские люди, и звериная, заставляющая вытворять нечто такое, о чём те же европейцы говорят как о варварском.
Третья же составляющая, центральная, гуманитарная, та, что выделяет homo sapiens’а из животного мира и, собственно, делает человека человеком, – у большинства представителей нашего народа недоразвита, что и является причиной многих наших социальных – требующих именно человеческого единства! – бед.
Гипертрофированные «крайние» сущности компенсируют скукоженную сердцевину в целостном облике русского человека. Данное явление и порождает постоянно отмечаемую иностранцами «загадку» русской души.
Гуманитарная (и гуманистическая!) сущность человека развивается с развитием окружающей его цивилизации. А вот этого-то поступательного развития цивилизации русская история как не знала ни в древнем, ни в новом своём периоде, так не ведает и в самом новейшем своём существовании.
Ни одно поколение людей в России практически не прожило свой век, чтобы не быть ввергнутым в очередную социальную, политическую или гражданскую катастрофу, как бы она ни называлась – войной, дворцовым переворотом, либо либеральными или ещё какими-нибудь реформами.
Развитие России идёт скачками – до цивилизационной ли эволюции тут?
А будет цивилизован народ, будет устоявшаяся, сытая, непрерываемая ничем длительная благоденственная жизнь, совсем по-другому пойдёт наша история. Не будет шараханий из стороны в сторону, не будет метаний коллективного сознания от небесных замыслов и идеальных проектов до ожесточённых поисков врагов и остракизма инакомыслящих и инакоговорящих, изменится к лучшему облик русского человека и станет он понятен любому грамотному иностранцу.

Времена теперь такие, что приходится самому Эккерманом состоять у себя на службе.

Мне не хочется читать новых книг. Это – конец, это тишина, это – жара.

Писатель и философ Александр Дугин – это евразийское издание «ветряных мельниц французского производства» – Деррида, Бодрийяра, Делеза etc.

Мой допинг – книги. В этом смысле, я неизлечимый наркоман.

Флора часто напоминает мне правила человеческого общежития, которые в силу «завихрённости» моей жизни я либо игнорирую, либо забываю. И часто она бывает права.
Но стоит ей попасть хоть в небольшой поток жизненной турбулентности, как большинство правил хорошего тона мгновенно выветриваются из её хорошенькой головки. Впрочем, это известно давно – одно дело учить других, другое – выполнять самому.
Одно дело – быть праведником на берегу, другое – в тонущей лодке.
Не зря же говорил мулла, что надо делать так, как он говорит, но не делать так, как он делает.

О, наша жизнь провинциальная, убогая, жалкая……
Передал сообщение о похищении в Чечне четырёх ставропольских рабочих. На ленте «Интерфакса» оно соседствует с заметкой о похищении в Москве автомобиля у скандально известного журналиста «Московского комсомольца» Хинштейна.

Поведение русских по отношению к Западу, европейским народам обладает разительным сходством с тем, как исламисты ведут себя по отношению к христианству. То же постоянное отстаивание собственной самобытности, права на независимое существование и, самое главное, права на собственное – равноправное! – мнение.
В обоих случаях за внешней экзальтацией скрывается глубинное осознание собственной ущербности.

Я – личный психотерапевт писателя Терехова и приписываю ему для сохранения душевного равновесия 200 гр. водки ежедневно.

Флора говорит, что она знает, как выглядит Рай: это когда она просыпается, а собака уже выгуляна, я глажу её вещи, и поскольку точно не знаю, что она решится сегодня надеть, то глажу всё подряд. А она, проснувшись, кричит: «Человек! Кофе и пепельницу!».
Я ей говорю: ты что, на ночь грибы кушала? Нет? А откуда же такие странные галлюцинации?

Прочитал заметку ИТАР-ТАСС о том, что Россия приступила к производству сверхточных авиабомб с элементами искусственного интеллекта.
Ну почему в нашей стране искусственный интеллект используется только при производстве бомб, ракет и других смертоносных вещей. Почему, например, его не использовать при производстве лифтов, дверей, фонтанов, освещения? Для того чтобы улучшить жизнь человека, а не лишать его жизни?

Я помню ещё то время, когда люди читали толстые книги, типа «Анны Карениной» или «Саги о Форсайтах». Не говоря уже о «Наследнике из Калькутты» или «Одном годе» Германа.
Выходит, что я старый старичок: золотой век просвещения ещё застал!

– Клянусь мамой, папой и международным валютным фондом!

Несомненно, Маканин один из лучших современных писателей России. Причём вышел он из той же – математической – среды, где обитал некогда и я. И если бы я приложил массу усилий, необходимую настойчивость и гибкость, умел бы быть хладнокровным и мог бы себя обуживать, то через какое-то время долгих трудов и малых перекуров смог бы стать новым Маканиным. Меня бы тоже много переводили раньше в Германии, а теперь вот во Франции. И я бы тоже написал рассказ о новом Апокалипсисе – ядерной войне между Америкой и Россией. И даже постарался бы его опубликовать тоже в «Новом мире» – бывшем самом лучшем литературном журнале бывшей страны. И вышел бы он тоже в сентябрьском номере этого журнала.
А потом случилось бы то, что случилось в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, и мой рассказ выглядел бы, как последний рассказ Маканина – бредом пенсионера, запуганного в детстве на всю жизнь ядерной войной с Америкой.
Так, может быть, я был прав, что не прилагал нечеловеческих усилий, чтобы стать вторым Маканиным?

Поэт Геннадий Ступин празднует своё 60-летие. Очень рад за него, что дожил до рубежа перезрелости, не забыт, публикуют такого тихого «тихого лирика», близкого по поэтике к Жигулину.
Читаю новую подборку Ступина в «Дне литературы», и вдруг пресловутые «жиды»:
И куда ни пойду – враги,
И куда ни пойду – жиды.
Я и сам, как бы это помягче выразиться, – не любитель мононациональной доминанты в русской литературе, особенно если эта доминанта весьма далека от корневого ствола нашей культуры и является скорее её декоративным привоем, – но всё же, всё же, всё же… не считаю, что во всём виноваты те, или другие.
В плачевном положении нашей литературы и культуры последнего десятилетия виноваты, прежде всего, мы сами – русские писатели, поэты, драматурги, эссеисты и даже юмористы. Виноваты в силу неактивности занимаемых позиций, отсутствия дружества, – «Ах, Яковлев, как ты мог допустить?», – писал Матюшкин после пушкинской дуэли, – постоянной поддержки друг друга и нашего общего культурного очага.
В последние годы в нашей культуре прижилась формула «выживать», а надо жить. И причём стараться «жить не по лжи». Как всегда это было в русской культуре.

Новое поколение дураков разгуливает уже по праздничным проспектам и площадям наших городов. Новое поколение, незнакомое, ещё более дурное, чем прежнее.

Что такое счастье? Долгие годы меня мучил этот вопрос. Особенно в стране всеобщего счастья, где быть счастливым должен был быть каждый, а у меня никак этого не получалось.
Так вот, счастье – это проснуться в чистой постели, почувствовать, что у тебя ничего не болит, осознать, что тебе решительно некуда спешить, а потом потянуться за книгой и прочитать несколько прекрасных стихотворений. Пускай при этом за окном идёт снежок, а в комнате будет тепло. Это и будет счастьем.
И я когда-то, давным-давно, в стране всеобщего счастья и в доме, который меня поил-кормил, бывал временами счастлив. Но чтобы понять это, потребовалось несколько лет жизни под мостом.

Игорь Николаевич Терехов – прозаик, публицист. В своё время учился во ВГИКе. Автор книги прозы «Река времён».Игорь ТЕРЕХОВ г. НАЛЬЧИК

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.