Валентинка для Олега

№ 2016 / 5, 10.02.2016

В зале небольшой трёхкомнатной «брежневки» Версаевых тускло горел настенный светильник. И хотя в квартире находились люди, было необычайно тихо. Лина Версаева и её подруга, Катенька Лопатина, соседка с третьего этажа, сидели за широким письменным столом и сосредоточенно размалёвывали раскраску фломастерами.

– Бабушка будет сердиться на то, что мы рисуем, а не уроки делаем, – не отрываясь от листа, прошептала Лина.

– Да… – выдохнула Катенька.

– Давай ещё следующую картинку раскрасим, там Микки Маус дарит Минни сердечко, и за уроки? – не повышая голоса, предложила Лина подруге.

– Давай, – загадочно улыбнулась в ответ Катя и снова склонилась над рисунком.

– А здорово, когда дарят сердечки… – закусив красный фломастер, подняла глаза Лина и в упор посмотрела на подругу.

– Ага! – подхватила та. – Мне Галюша рассказывала, что они с подружками дарили сердечки мальчишкам в школе на день святого Валентина. А мальчишки дарили им. С признаниями в любви, представляешь!

– Что, прямо с признаниями? – округлила глаза Лина.

– Ну да, – пожала плечами Катенька. – Так и писали: «Я люблю тебя!» или «Love you!». Они в шестом классе по-английски не то что признание, целый рассказ написать могут…

– И не страшно им было? – заёрзала на стуле Лина.

– Да они ведь не подписывались! – улыбнулась Катя. – И открытки подбрасывали в рюкзак, или в книжку, или в почтовый ящик незаметно. А там уж мальчишки сами должны были догадаться – от кого!

Лина в задумчивости отложила фломастер и уставилась в окно.

– Давай дорисовывай быстрей, – зашипела Катенька, – сейчас твоя бабушка придёт проверять, что мы тут делаем, ругаться будет!

– Ну да… Да она там кроссворды отгадывает, может, и не придёт пока… – не отрываясь от пейзажа за окном, рассеяно ответила Лина. – Слушай! – она вдруг резко повернулась к подруге. – А мы ведь тоже можем нарисовать валентинку! – от нетерпения она даже подпрыгнула.

– Кому это? – недоверчиво поглядела на подругу Катя.

– А то ты не знаешь! – прищурилась Лина. – Олегу, конечно! Ты только представь! Он ведь и понятия не имеет, что мы в него уже полгода влюблены! Ходит каждый день мимо и не знает, что его кто-то любит! А тут мы ему подкинем валентинки, и он узнает! Клёвая идея, да?!

– Я не знаю… – замялась Катенька. – Сейчас ведь сентябрь, а день святого Валентина в феврале.

– Да какая разница, когда сказать человеку, что ты его любишь?! – огрызнулась Лина.

– Мне страшно… – потупив взгляд, призналась Катя. – Если взрослые узнают, рассердятся…

– Да ладно! – не унималась Лина. – На что сердиться! Мы ведь ничего плохого не делаем. К тому же, никто не узнает, – хитро улыбнулась заговорщица.

– Моя бабушка по-любому будет ругаться, что я напишу про любовь старшекласснику. Он же на восемь лет нас старше…

– А Егор говорит, что любви все возрасты покорны! – гордо заявила Лина.

– Мне б такого брата, как у тебя… – вздохнула Катя.

– Я придумала, как надо сделать! – Лина подалась вперёд. – Что нам по русскому задавали? – и, не дожидаясь ответа, юркнула под стол, вытащила из рюкзака тетради и учебник, разложила перед собой и бросила победоносный взгляд на подругу.

– Ты придумала сделать домашку? – недоверчиво глядя на Лину, спросила Катя.

– Нет! – широко улыбнулась девочка и снова юркнула под стол. Из рюкзака она выудила альбом и ножницы. – Мы сейчас быстренько вырежем заготовки и спрячем их под тетрадь. Бабушка придёт проверить что мы делаем, а мы… – Лина выдержала долгую паузу, – делаем русский! А когда она уйдёт, достанем сердечки, раскрасим и подпишем! А если она вернётся снова, просто спрячем открытки под тетради!

– А домашку когда будем делать? – растерялась Катя.

– Нарисуем сердечки, сбегаем бросим их в почтовый ящик к Олегу и потом сделаем домашку, – отмахнулась Лина.

– И как ты собираешься незаметно спуститься с девятого этажа на первый, к почтовому ящику Олега? Твоя бабушка услышит, как мы выходим! – в отчаянии зашептала Катя.

Лина сдвинула в задумчивости брови.

 

– А может, – хлопнула по руке подругу Катенька, – скажем твоей бабушке, что нам надо спуститься ко мне, взять… ну… мой учебник? Или тетрадку? – взволнованно зашептала она.

– Нужно взять зелёную ручку, потому что моя кончилась! А нам надо слова выделять. Бабушка точно поверит! – обрадовалась Лина.

– Точно! – удовлетворённо закивала головой Катя.

Девочки принялись за работу. Слыша шуршание бабушкиных тапок, они предусмотрительно прикрывали вырезанные из альбомных листов сердечки, бросали фломастеры и хватали шариковые ручки. На их счастье бабушка ни разу не заглянула в зал. Когда всё было готово, они убрали в тумбочку под столом фломастеры, ножницы и обрезки бумаги.

«Покажи, – в сотый раз попросила Лина валентинку подруги. – Хорошо, что у тебя зелёная с голубым, а у меня – жёлтая с красным. Так Олег не перепутает…»

Отправить открытки адресату тоже не составило труда. Бабушка отпустила подруг сходить к Кате «за ручкой», а после усадила их обедать. Горячий борщ и котлеты с картофельным пюре были обязательны в перерыве между уроками.

Когда девочки расправились с обедом, Алевтина Леонидовна стала настаивать на послеобеденной прогулке.

– Катенька, собирайся, детка, мы вполне успеем прогуляться в сквере, твоя бабушка всё равно не заберёт тебя раньше, чем через два часа, в этом Собесе всегда чудовищные очереди… Лина, сколько можно копаться! Нельзя заставлять других людей тебя ждать! Надень голубую кофточку с вышивкой. Она очень подходит к твоему сарафану.

– Ба, может, я лучше джинсы надену? – Лина умоляюще поглядела на бабушку.

– Опять джинсы?! Ты что хочешь, чтобы я тебя скоро от Егора отличить не смогла? Нет уж, девочка должна быть похожа на девочку, а не на мальчика. Иди за кофтой, – отрезала Алевтина Леонидовна.

Лина молча пошла в зал, схватила кофту со стула и, скорчив рожу, большими шагами, имитируя марш, отправилась в коридор.

– А сейчас ты на солдата похожа. На глупого солдата в платье, – снимая плащ с плечиков сказала бабушка. – Или на клоуна. Разве так себя ведут девочки?

Алевтина Леонидовна не дождалась ответа от внучки. В дверь позвонили. Женщина неспешно положила плащ на пуфик у зеркала и открыла.

– Ой, ба… – отпрянула от двери Катя. – А мы думали, ты до вечера меня не заберёшь…

– Раненько ты, Мария Михайловна! Неужели в Собесе очереди отменили, – добродушно улыбаясь, сказала Алевтина Леонидовна. – А мы с девочками гулять собирались. Пойдёмте вместе? Или, может, ты утомилась? Давай чайку попьём. Да что с тобой, на тебе лица нет! Случилось что-то?

– Да, – отрезала Мария Михайловна. – Пойдём, чайку попьём, погуторим. Резкими движениями она стянула с себя вязаную толстыми нитками кофту и, не глядя на девочек, прошла в кухню за хозяйкой.

– Что это с твоей бабушкой? – прошептала Лина. – Первый раз её такой сердитой вижу…

– Не знаю… – кусая губы, тихо ответила Катя. – Она очень злится…

Переглянувшись, девочки молча вернулись в зал, забрались на подоконник и прижались носами к окну. Ожидание казалось бесконечным. Наконец, Мария Михайловна зашла в комнату и ледяным тоном сказала:

– Катерина, идём домой.

Катя съёжилась, и от страха не глядя перед собой, неловко спрыгнула с подоконника, ударившись о батарею. Бабушка заметила, но промолчала. Не поднимая на неё глаз, девочка, прихрамывая, засеменила в коридор. Мария Михайловна вышла сразу за ней и через мгновение за ними захлопнула входная дверь.

Лина тоже слезала с подоконника, заслышав в коридоре тяжёлую бабушкину поступь.

– Ангелина! Это что же такое?! – с порога грянула Алевтина Леонидовна.

– Что? Что… – Лина попятилась от страха и упёрлась спиной в подоконник.

– Это что за безобразие, я спрашиваю? – Алевтина Леонидовна резким движением руки сунула красно-жёлтую валентинку Лине в лицо и, не дожидаясь ответа, продолжала бушевать: «Да как только у вас ума хватило, скажи мне на милость?! Восьмилетняя девочка шлёт любовные послания взрослому шестнадцатилетнему парню! Где это видано?! Елена Терентьевна как увидала вас у почтового ящика Лебедовских, так прямиком к олеговой бабушке и направилась. Ясное дело, что раз две свистушки толкутся у чужого ящика, смеются, перепихиваются, то дело тут неладное! Ну, а олегова бабушка-то… Господи помилуй, запамятовала её имя-отчество, корреспонденцию вашу приняла и Марии Михайловне тут же по телефону сообщила. А та и примчалась прямиком к нам, так бежала, что аж сердце прихватило! Это ж стыд какой! Зачем вы эту глупость сделали, объясни мне, дурёха?!

Лина дрожащими пальцами взяла из бабушкиных рук открытку.

– Что молчишь? Отвечай, когда тебя взрослые спрашивают! – гремела Алевтина Леонидовна.

Лина смотрела на бабушку исподлобья и шумно сопела. Алевтина Леонидовна схватила её за руку и больно сжав, тряхнула: «Отвечай, сказала!»

Лина вырвала руку и отпрянула.

– Он самый добрый и красивый! Он всех мальчишек во дворе защищает, со всеми старшеклассниками дружит и все к нему советоваться ходят! Он самый хороший, я его люблю! – выпалила на одном дыхании Лина и, испугавшись вырвавшихся слов, в ужасе закрыла рот рукой.

Бабушка пристально посмотрела неё и, покачав головой, строго сказала:

– Он взрослый парень, выпускник, а ты – ребёнок. Никакой любви у тебя к нему быть не может, это дурь. Выбрось её из головы, поняла? Ты ещё мала, чтобы…

Её речь прервал шум в коридоре.

– Чё вы тут за разборки устроили? – донёсся оттуда смех Егора. – Ба, тебя даже на лестничной площадке слышно. Ты как сирена пожарная!

Он зашёл в зал, всё ещё улыбаясь и стягивая на ходу кожаную куртку. Но увидев сестру, поменялся в лице. Куртку он механически шваркнул на спинку стула.

– Что случилось? – без тени улыбки спросил он.

Алевтина Леонидовна упёрлась кулаками в бока и язвительно ответила:

– Твоя сестра отправила любовное письмо Олегу Лебедовскому, вот что случилось! А ты всё шутишь!

Егор сдвинул брови, силясь вспомнить:

– Это с первого этажа который?

– Именно! – воскликнула бабушка.

– Е-моё! – всплеснул руками Егор. – Я думал малявка кабинет химии взорвала! А она… а что, из-за этого полагается так орать? – Егор бросил на бабушку испытующий взгляд.

– А по-твоему, я её похвалить должна?! – бабушка от негодования округлила глаза и свирепо уставилась на внука. – Ей восемь лет, а она уже про любовь думает! Да не просто думает, а всему дому об этом сообщает! Позор! Ты глянь, глянь, красоту навела! – Алевтина Леонидовна стала в ярости тыкать пальцем в бумажное сердечко в руках Лины. – Да где это видано, чтобы девочка в её возрасте такими глупостями занималась, да ещё о взрослом парне думала! Уму не постижимо! – не унималась она.

– Да что она такого страшного сделала?! – взвился Егор. – Не матом ведь на заборе написала! Подумаешь, рассказала парню, что питает к нему нежность! Олег вроде нормальный пацан, он всё поймёт, а может, и вообще защищать в школе её станет, глядишь, подружатся. Что плохого?

– А то, – оскалилась Алевтина Леонидовна, – что он – взрослый человек и неизвестно что у него на уме! Её завтра вся школа на смех поднимет, тогда узнаешь, что тут плохого! И весь подъезд будет судачить, что твоя сестра не умеет себя вести и держать свои чувства при себе!

– Ну да, точно, при себе! – Егор заиграл желваками от злости. – С вашими внушениями сердце вообще скоро станет таким же рудиментарным органом как копчик!

– Егор, прекрати паясничать! – гаркнула бабушка. – Если бы я так в своё время со старшими разговаривала, меня бы выпороли, да и все дела!

– Что ещё раз доказывает, что люди всегда страдают за правду! – огрызнулся Егор.

– Прекрати! Прекрати эти разговоры сейчас же! – Алевтина Леонидовна захлёбывалась от негодования. – Я расскажу отцу и он тебе устроит кузькину мать!

– Давай, рассказывай! – не унимался Егор. – Только постарайся успеть доложить ему в пересмену между футболом и новостями! В другое время ему хоть канкан спляши, он не дёрнется!

– Ты просто обнаглел… – задохнулась от возмущения бабушка. – Я не желаю с тобой разговаривать, хам!

– Вот и отлично! Тогда я со спокойной совестью пойду к Максу! В вашем дурдоме находиться опасно! – Егор рванулся в дверной проём, но гулкий звук ударившейся об стену балконной двери заставил его вернуться в комнату.

Лина вышла на балкон, забралась на низенькую скамеечку под окном, открыла створку и швырнула валентинку на улицу. Ветер подхватил разноцветный клочок бумаги и закрутил в воздушном потоке.

– Зачем ты это сделала? – сипло прошептала бабушка.

Лина обернулась, сжала кулаки и крикнула что есть сил: «Пусть летит! Пусть летит! – затряслась она всем телом. – Может, кому-нибудь там, в небе, пригодится моё сердечко!» Долго сдерживаемые слёзы брызнули у неё из глаз.

Олег бросил на бабушку гневный взгляд, рванул куртку со спинки стула, стоявшего у письменного стола, и выбежал в коридор. Деревянный стул с грохотом повалился на пол. Хлопнула дверь в прихожей.

– Он ушёл… – растерянно развела руками бабушка. Лина продолжала плакать, закусив губу и зажмурившись.

Не прошло и десяти минут, как щелчок дверного замка заставил её наскоро вытереть слёзы. В дверном проёме появился запыхавшийся Егор.

– Собирайся, малявка, пойдём со мной к Максу, – отдышавшись, с мрачной решимостью заявил он. – Я тебя с его младшими братьями познакомлю. Правда, для тебя они будут старшими… Третьеклашки. Ты, может, их в школе видела. Только я их не различаю. У родителей близнецов по-любому должны быть какие-то сверхспособности! – тут он улыбнулся и поймал взгляд сестры.

Лина отрицательно замотала головой.

– Ну… – Егор растерялся. – Давай тогда… В кино пойдём! На этого, как его… на «Валли»! Поплачем вместе, а потом заедим горе мороженым! У нас все девчонки в классе над ним рыдали, значит, хороший мультик. Пошли! – Егор кивнул Лине и широко улыбнулся. Девочка упрямо молчала, переводя тревожный взгляд с брата на бабушку и обратно. Егор неотрывно глядел на сестру. Заметив её колебания, он уверенно пересёк комнату, встал позади Лины, положил ей руки на плечи и уверенно стал подталкивать к выходу.

– Егор! – встрепенулась бабушка, – Куда?! …без обеда…

– Мороженым пообедаю, – донеслось до неё из коридора. – Малявка, ты ела? Вот, малявка поела за нас двоих. Пока! Алевтина Леонидовна услышала смешки в коридоре, суетный топот и скрип открывающейся входной двери.

 

Олеся ЛАСКАТЕЛЕВА

 

г. ЛИПЕЦК