Лгал ли «ленинец» Солженицын?

№ 2016 / 9, 10.03.2016

Возвращение А.И. Солженицына в 1994 году, как известно, прошло с Востока на Запад. Только уж не востока СССР, а одной из его республик, России: «империя зла», которую бывший политический заключённый столь многотомно обличил в преступлениях перед человечеством, пала.

Пала, в том числе, и под напором его личной мести. Роль личности в истории тогда котировалась гораздо выше роли масс. Символично выглядела и сама церемония обретения заново родиной автора «Архипелага ГУЛага» – в выстроенном зэками Магадане. На территории этой области было в разные годы более 160 лагерей, в которых погибли, по подсчётам Солженицына, «сотни тысяч русских людей».

 

Само возвращение Солженицына в Россию также тогда было воспринято по-разному. Одни видели в этом знаковом событии окончательную победу «России, которую потеряли» над коммунизмом, другие – совершеннейший фарс. Последние упрекали и ставили в вину Нобелевскому лауреату столь позднее, благоразумное возвращение: как раз после расстрела остатков Советов в 1993-м.

Обзором откликов заграничной прессы по поводу этого возвращения действительно всемирно известного писателя на родину откликнулась на событие и парижская «Русская мысль» в номере от 2–8 июня 1994 г.

Среди прочего автор обзора Ирина Иловайская, на то время редактор этого издания, упоминая французскую же газету «Лё Монд» (которая, судя по всему, не больно-то жаловала Солженицына), цитирует буквально следующее: «использует пассаж из воспоминаний другого современного «героя» от КГБ – Судоплатова, там где он цитирует письмо Солженицына с просьбой о реабилитации, написанное, согласно Судоплатову, в 1956 году и содержащее слова о верности партии и советскому государству».

Иловайская, подвергая сомнению существование вообще такого письма, указывает: «Маловероятно, что Солженицын мог даже в 1956 году написать такие слова, но почему-то гебистским генералам все склонны верить».

У читателей «ЛР» появилась возможность прочитать именно это письмо Солженицына, в существование которого так упорно не верила Ирина Иловайская. А вместе с ней и многие другие люди, верящие, что Нобелевский лауреат чуть ли не с пелёнок уже был настроен антисоветски, и потому у него и появилась мысль написать свой «Архипелаг ГУЛаг», принёсший ему славу и признание, с последующим включением книги в школьную программу.

Заметим, что подлинник письма хранится в так называемом «Наблюдательном производстве» прокурора, заведённом именно по этому, по настоящему покаянному письму Солженицына.

 

ЦК КПСС, товарищу Хрущёву

Копия – Генеральная Прокуратура Союза СССР

 

бывшего капитана Красной Армии

Солженицына Александра Исаевича

1918 г рождения, уроженца г. Кисловодска,

осуждённого ОСО НКВД 7.7.45 г. по

ст. 58-10-ч. П к 8 годам ИТЛ

ныне адм. ссыльного, Джамбульская обл.

Коктерекский р-н, село Берлик

 

ЗАЯВЛЕНИЕ

ХХ съезд КПСС и речи, произнесённые с его трибуны руководителями ЦК, дают мне смелость обратиться к Вам со следующей жалобой:

 

ПО СУЩЕСТВУ.

1)        В звании капитана Красной Армии, в должности командира батареи артиллерийской инструментальной разведки с февраля 43-го года и по февраль 45-го года непрерывно на передовой в составе 794-го ОАРАД, а затем – 68-й Севско-Речицкой пушечной артбригады (команд. – полковник Травкин), за успешную разведку и подавление многочисленных артиллерийским огневых точек противника я был награждён в Орловской операции – орденом Отечественной Войны П степени, в Бобруйской операции – орденом Красной Звезды, за Восточно-Прусскую был представлен к ордену Красного Знамени, но получению его помешал арест.

Даже в ходе дальнейшего пристрастного следствии моя безупречная фронтовая служба, моя командная должность в Армии, нигде не была опорочена или поставлена под сомнение.

2)        «Преступление», за которое я был осуждён, состояло в личной переписке в 44-м – 45-м годах с моим старым школьным другом и никак не выходило за пределы этой переписки.

Сам тот факт, что я, прекрасно зная о существование военной цензуры, открыто высказывался в этих письмах, означает, что я сам никогда не считал эти высказывания «преступлением».

3)        Единственный протокол моего следствия, составленный без искажения истины и подписанный без угроз, был первый. Он состоит из вопроса:

 

– Расскажите о вашей антисоветской деятельности

 

и ответа: «Я был и остаюсь предан делу Ленина».

 

Объективное рассмотрение моих писем и записей, приобщённых к делу, убеждает в этом. Из них с несомненностью явствует, что, воспитанный с детских лет в духе ленинизма, я безоговорочно поддерживал и разделял политику нашей партии и Советского государства.

В преступление мне были зачтены содержащиеся в этих письмах высказывания (действительно, резкие) против господствовавшего тогда культа личности, против безмерного восхваления одного человека в ущерб творческому духу марксизма-ленинизма. Но культ личности ныне решительно осуждён.

Я, действительно, тревожно переживал тогдашне состояние нашей экономической, исторической и литературоведческой наук, что пронизывает мои письма и записи. Но ныне с трибуны ХХ съезда товарищами Хрущёвым, Микояном и другими членами ЦК признано как раз неудовлетворительное состояние этих наук.

Больше не было никаких объективных данных для моего осуждения.

4)        Не имея возможности осудить меня по такому составу «преступления», тогдашнее следствие центрального аппарата МГБ (февраль 45 г – май 45 г., нач. след. Отделения Рублёв, следователь Езепов, след. Дело № 7629, если мне не изменяет память) руководствуясь методами врагов народа Берия и Абакумова, вынудило у меня бессонницей и угрозами расправы с семьёй фальшивые протоколы, в которых взгляды мои чудовищно искажались, критика культа личности была изображена как «антисоветская деятельность» на том основании, что эта личность якобы полностью вмещала в себе и олицетворяла всю Партию и весь ленинизм. Дошло до того, что мне – ровеснику
Октября! – были приписаны «троцкистско-бухаринские взгляды» только для того, чтобы проще и легче «оформить» моё «дело».

Сопоставление с одной стороны моих записок и писем и с другой стороны всех протоколов, начиная со второго, легко показывает это различие и это извращение.

 

ПРОЦЕССУАЛЬНО.

1)        Но даже в таком виде состряпанное «дело» моё не дало надежды следствию, что я буду осуждён в военном трибунале или в любом другом подлинном суде. Поэтому оно было передано в неконституционный орган ОСО НКВД, заочным решением которого, не имея возможности объяснить следственные извращения, я и был приговорён 7.7.45 г. к 8 годам ИТЛ.

Срок этот я полностью отбыл.

2)        После отбытия срока я, однако, не был освобождён, хотя я не имел ни лишения прав, ни какого-либо дополнительного приговора, неизвестно по чьему решению, неизвестно, за какое преступление, я водворён в «вечную ссылку», как мне об этом объявлено (существует ли такая?) – и вот уже отбыл три года этой ссылки. ф

3)        17.9.55 г. объявлен Указ Верховного Совета об амнистии, по которому я должен был бы быть освобождён хотя бы от ссылки со снятием судимости, – но даже и этот Указ не применён ко мне без всяких на то объяснении.

 

Я прошу:

1)        Полной реабилитации

2)        Возврата моих фронтовых орденов.

 

Подпись

24.2.56.

 

Жалоба поступила в Прокуратуру СССР 6 марта 1956 г.

Чуть ранее, в январе 1956 г., Солженицын обратился с письмом к тогдашнему министру обороны СССР маршалу Советского Союза Г.К. Жукову. Сразу отметим, что это письмо содержит просьбу о реабилитации, однако политическая составляющая в нём отсутствует напрочь. Здесь другое: стремление придать ему именно политический аспект, что капитан Солженицын на фронте, ещё в 1944–45 гг. увидел пагубность культа личности Сталина, и потому осуждал его в письмах к другу, воевавшему на другом фронте. Каковы были последствия такого рассуждения – видно из письма, которое приводится ниже.

Стоит обратить внимание читателя, что оба письма написаны очень лаконично и по существу. Солженицын прекрасно понимал: его письмо-жалоба, лишь крохотная частица многомиллионного потока таких писем, который смоет внимание работников прокуратуры, занимающихся реабилитацией жертв репрессий. Потому писатель понимал: не расплывайся на многостраничье, а проси то, что следует просить.

 

Министру Обороны СССР

Маршалу Жукову Г.К.

 
бывшего капитана Красной Армии, командира

звукобатареи АИР
ныне – административно-ссыльного
Солженицына Александра Исаевича, 1918 г. рождения

 

ЗАЯВЛЕНИЕ

Окончив физмат Ростовского Университета в 1941 г. и 3-е Ленинградское Артиллерийское училище в 1942 г (приказ Командующего МВО от 1.11.42), я служил с декабря 1942 г. по февраль 1945 г. командиром батареи звуковой разведки 794-го ОАРАД (позднее вошедшего в состав 68-й Севское-Речицкой пушечной бригады – командующий в то время полковник Травкин) и находился непрерывно на передовой на боевой работе всё это время (1-я Ударная Армия, 63-я Армия, 48-я Армия). Был награждён орденами: Отечественной войны П степени (приказ ген.-лейт. Семёнова по 63-й армии от 12.8.43), Красной Звёзд (приказ полковника Травкина по 68 ПАБр – июль 44 г.) и представлен в конце января 45 г. к Ордену Красного Знамени – но в это самое время – 9 февраля 45 г. арестован по санкции замгенпрокурора РСФСР.

Мои воинские заслуги и безупречность службы в Армии не были ни с какой стороны поставлены под сомнение на следствии. Мне ставилось в вину единственно моя личная переписка со старым другом детских лет к тому времени тоже капитаном Красной Армии, но на другом фронте – переписка, содержавшая рассуждения на политические темы. Переписка эта и послужила единственной причиной ареста. Очевидно, было признано, что она не даёт достаточно материала для осуждения – потому что меня не судили, а вынесли административное постановление ОСО МВД от 7.7.54 – 8 лет исправ.-труд.лагерей, ст. 58-10-ч П. При этом даже не было решения о лишении меня воинского звания и орденов.

К февралю 1953 -го года я отбыл полный срок наказания. И хотя не было никакого приговора не только о ссылке, но даже о лишении прав – меня направили в Джамбульскую область бессрочно в ссылку, где я уже и нахожусь три года.

17 сентября 1955 г. была объявлена амнистия, которая как по букве (58-10-ч П, в 1945 г.), так и по духу (как на военнослужащего Красной Армии при амнистировании лиц, сотрудничающих с оккупантами), должна на меня распространяться. Однако и амнистия эта по непонятным причинам до сих пор не применена ко мне.

Как бывший военнослужащий Советской Армии, прошу Вас помочь мне

– в снятии ссылка

– в снятии судимости

– в возврате орденов

Подпись (другая, между прочим, какой он расписывался потом во всех документах)

 

А.Солженицын

Мой адрес:

Казахская ССР, Джамбульская обл.,

Кок-Терекский район, село Берлик,

Пионерская ул. 8

 

О том, что А.И. Солженицын был реабилитирован в 1957 г., писали все советские и антисоветские газеты, потому не будем останавливаться на этом вопросе. Но что он свято верил до некоторых пор как в мудрость партии – КПСС, так и правильность курса Советского Правительства, следует именно из приведённых писем Нобелевского лауреата, в существование которых не верила Ирина Иловайская.

 А. БЕЛОКОНЬ