Денис ДРАГУНСКИЙ: Я БЫЛ ЖЕНАТ ЧЕТЫРЕ РАЗА

№ 2016 / 19, 13.05.2016

Я  познакомилась  с  Денисом  Драгунским  на  литературном  вечере.  Сначала долго  не  решалась  подойти,  вид  у  Дениса  был  неприступным.  Однако  первое впечатление  оказалось  ошибочным:  мы
познакомились,   разговорились   и   даже подружились;   договорились   об   интервью. 

 Когда я позвонила Денису, чтобы назначить нашу встречу, он предложил приехать к нему домой:

– Чай, кофе, конфеты я обещаю.

– А дома ещё кто-то будет? – спросила я, ещё не уверенная в том, что правильно поступаю.

– После работы придёт жена, но она нам не помешает.

– Да нет… Я наоборот… То есть хорошо бы, чтобы кто-то в квартире был.

– Это вы на что это намекаете? Насиловать меня что ли собрались? Даже не думайте!

…

На уютной домашней кухне закипал чайник, Денис расставлял чашки. Поставил вазочку с конфетами.

Денис в рабочем кабинете

 

– Вам любые вопросы можно задавать?

– Абсолютно! Для меня нет никаких запретных тем.

– С какого возраста вы себя помните?

– Примерно с трёх лет. Помню коридор большой коммунальной квартиры, где мы жили в одной комнате с мамой, папой, бабушкой и няней. За стеной было слышно, как распевается наша соседка – певица, её муж был дирижёром, а сын учился играть на пианино. В комнате напротив жила другая семья, муж-старик постоянно ссорился со своей женой. Она его громко умоляла: «Гриша, ради нашей любви!» А он стучал кулаком по столу и кричал: «Не надо жертв!»

Яркое воспоминание, когда в семь лет был на похоронах, подошёл к гробу, привстал на цыпочки и увидел лицо мёртвого человека.

 

С папой, 1961 год

 

У нас был необычный дом, в нём жили самые высокопоставленные советские чиновники, министры и маршалы. Хорошо запомнилось, как мы играли в песочнице, а мимо шла тётя в синем платье в цветочек с пучком на голове, из сумки торчала газета «Правда», парень рядом спрашивает: «Знаешь кто это?» «Кто?» «Нина Петровна Хрущёва!»

Я родился в 1950-м году, воспоминания о войне были ещё сильны – все играли в войну, чертили карты, спорили, какой маршал самый крутой и все сходились во мнении, что самый крутой, – маршал Жуков. И однажды во дворе говорят – Жуков приехал! Мы с ребятами поехали на великах к другому подъезду, смотрим, и правда, стоит в штатском Жуков и беседует с каким-то маршалом, а мы вокруг все ездим, насмотреться на живого Жукова не можем. Я спрашиваю у ребят: «А почему Жуков в штатском?» «А ты не знаешь?» «Нет». «Хрущ его из армии выгнал!» «А почему?» «Да Хрущ его обосрался». Вот так подслушанные разговоры детей больших начальников выходили во двор.

С папой, 1966-й год

 

– Вас строго воспитывали?

– У меня было строгое трудовое воспитание. Меня не наказывали, никогда не били, но я должен был исполнять много обязанностей по дому – уборку, готовку, мыть посуду. Я даже штопал носки на специальном грибке для штопок. При этом, мне не запрещали курить, что самое странное и непонятное сейчас. Я курил с самого раннего возраста – в двенадцать лет впервые попробовал, в четырнадцать уже курил серьёзно. Дома я курил на балконе или на лестничной площадке, когда приходили гости – гостей туда выгоняли курить, и я шёл с ними вместе. В комнатах у нас не курили.

– То есть ваш папа не курил?

– Он скорее покуривал, довольно редко. Когда-то он курил папиросы «Беломор», даже есть такие фотографии, где он с папиросой в зубах. Но он мог курить и не курить, а когда у него началась сильная гипертония (уже под конец жизни) – он бросил. А я бросил курить в 52 года, причём очень легко, видимо, свой вагон табака я уже выкурил за 40 лет.

– Строгое трудовое детство дало свои результаты? Вы стали хозяйственным мужчиной, домовитым?

– Да, наверное. У нас с женой нет распределения обязанностей, каждый делает то, что он умеет и хочет делать. Моя жена Оля – учёный-экономист, она пишет книги по международным финансам, и так же, как и я, бывает занята. Поэтому я часто готовлю. Всегда делаю мясо, когда приходят гости. И лучше всех в семье варю гречневую кашу. Я умею многое делать по дому – врезать замок, что-то починить, подпилить, мне кажется, такие навыки необходимы для человека: умение работать руками хорошо тренирует мозги. Наверное, современная молодёжь меня не поймёт и осудит, сейчас другие нравы – заплатить за услуги слесаря, монтёра… А нас воспитывали по-другому.

– Кто в вашей семье был более строгим – мама или папа? Если вы что-то натворили, кого больше боялись?

– Да я никого не боялся. Может, немного маму, она больше мной занималась (как все мамы), от этого кажется, что она была более строгой.

– Учились в школе хорошо?

– Нет, учился я не очень хорошо, были пятёрки по литературе, русскому и истории. По английскому пятёрки не было, хотя я занимался с учительницей дома. Ещё изучал немецкий и латынь – тоже с домашними учителями. У меня были плохие отметки по математике, химии, физике. Родители попросили позаниматься со мной дополнительно математикой одного нашего знакомого, и тот, видя, что я полный дуб в математике, всё быстренько решал за меня, а я только записывал за ним, и оставшиеся 40 минут времени мы занимались вопросами философии в математике – размышляли, что такое доказательство, теория, функция. Потом мне это пригодилось – в университете я довольно ловко справлялся с математической логикой.

– А гости к вам приходили часто?

– Да, часто, и компания всегда была стабильная – папины друзья детства, их было четверо: два рядовых советских чиновника, один – профессор-литературовед, и ещё – крупный начальник из оборонной промышленности. Папа, даже став уже знаменитым, предпочитал именно эту компанию. Хотя у него были и друзья-писатели, например – детский поэт Яков Аким, очень хороший человек. Папа ещё дружил с Юрием Нагибиным, они были близкими литературными друзьями, так редко бывает, что совпадают и литературные вкусы, и хорошее человеческое отношение друг к другу. Когда я прочитал дневник Нагибина, то загордился тем, что мой папа оказался чуть ли не единственным человеком, которого Юрий Маркович не ругал. Он там про всех рассказал «всю правду» – какие все мерзавцы и подонки, привластные жополизы, алкоголики, развратники и скупердяи, а про Виктора сказал, что это был прекрасный человек. Это было приятно читать.

– Как вы выбрали университет, сами или родители подсказали?

– Сначала я хотел стать художником. Я в детстве замечательно рисовал – сначала сам, потом начал ходить в художественную студию. И вот там у меня перестало полу-чаться рисовать, потому что я был одарённым ребёнком, а когда такого начинают учить, у него сразу перестаёт получаться. Я любил рисовать пастелью, она сразу видна, тогда как гуашь или масло должны просохнуть, чтобы понять, что там получилось. У меня была выставка в детской библиотеке, и в выставочном зале газеты  «Комсомольская правда», про меня писали в журнале «Пионер», «Семья и школа». Потом талант художника из меня выдохся, и я стал интересоваться языками, особенно английским – разбирал старинные английские стихи, пытаясь понять значения слов, купил историческую грамматику, и потом уже стал изучать немецкий и латынь. И как-то само собой всё подошло к отделению классической филологии МГУ. Наш курс состоял из трёх человек – все парни, девочек не было. Мы и сейчас периодически встречаемся. Я даже на встречи одноклассников хожу и с Мишкой дружу.

С Мишкой. Мишка – справа

 

– Да!? С тем самым Мишкой?

– С тем самым Мишкой. Он худой, как щепка, и всегда таким был. У отца есть рассказ «Что любит Мишка?», и там он изображён страшным обжорой, на всех иллюстрациях Мишку рисуют щекастым толстяком, а в жизни Мишка очень худой.

– Интересно было учиться на филологическом в МГУ?

– Мне – очень. Со второго курса меня стали перетаскивать в византиноведение, можно было ходить в Исторический музей и Библиотеку им. Ленина, изучать древние рукописи, посещать домашние семинары. Ещё я был председателем научного студенческого общества. Меня избрали, потому что я всё время тянул руку, выступал с идеями, ходил на философские семинары, научные дискуссии. А помимо этого я ещё был комсомольским работником – член комитета комсомола факультета, однажды даже занимал должность зам. секретаря по научной работе. Мы прекрасно знали о Гулаге, цензуре, читали Солженицына, Пастернака, книги самиздата, проклинали Сталина, но при этом совершенно нормально воспринимали комсомольские задания, например, провести «ленинский зачёт». Просто не связывали одно с другим, такая была жизнь. У меня было много романов и влюблённостей, и, кроме того, я любил выпить. Поэтому зачастую в ин-ституте у меня бывали хвосты – не хватало времени.

 

1976 год

 

– Я так понимаю, вы были влюбчивым молодым человеком?

– Каждый раз я был влюблён на всю жизнь. Про это очень хорошо сказано у Виктории Токаревой, отец спрашивает дочку: «Это у тебя надолго?» Она говорит: «Пока – навек!» Мы расставались по разным причинам, бывало, что меня девушки бросали. Обычно объясняясь, но бывали случаи и без объяснения, это мучило. С одной девушкой, которая меня вот так оставила без объяснения причин, написав мне короткую прощальную записку, я недавно встретился и спросил – почему? Она мне объяснила, и я принял это, а ведь прошло почти 50 лет… Но и я в свою очередь объяснил ей, что она всё не так поняла!

– И в чём же была причина расставания?

– Ну, неважно… Выпендривался много, вот главная причина!

– Дрались в юности?

– Я был довольно драчливым, в основном давал сдачи, первый не лез. Меня папа учил драться, он был физически сильным и ловким в драке. Он учил, куда бить и как. Мальчишки в основном как дерутся? – пихаются, кулаками машут, а я бил точно в нос или в зубы. Жестоко дрался. Потом перестал.

– Вы рано женились?

– Я был женат четыре раза. С первой женой я познакомился ещё в институте в комитете комсомола, мы года через полтора расписались. Отношения у нас были сложными, мы часто ругались и ссорились, жили то вместе, то раздельно (каждый у своих родителей). Через год я познакомился с другой женщиной (моей второй женой), и мы стали жить вместе. Правда, не расписались. Но наша с ней жизнь была гораздо ближе к понятию «семья» – совместный быт, общий бюджет, покупки, походы по магазинам, поездки на отдых – собственно, мы и были настоящей семьёй, хотя и без детей. Потом я встретил свою третью жену, там отношения были ещё серьёзнее, потому что у нас родилась дочка Ирина. Но и этот долгий брак со временем распался. И теперь у меня прекраснейшая жена Ольга, она младше меня на 11 лет, а познакомились мы с ней в редакции научного журнала «Космополис», главным редактором которого я был довольно долгое время. Мы живём вместе уже 6 лет и я уверен, что это мой последний брак.

Денис с женой Ольгой

 

– В ФБ я встретила такой комментарий под вашей фотографией (от дамы) – «Не верьте ему, он – бабник!» Как прокомментируете?

– Прекрасно отношусь к таким комментариям! Это невероятно лестно для меня. Когда человеку моего возраста говорят подобные вещи, он должен в ответ отправить букет цветов!

– У вас не было желания написать Иринкины рассказы? Так же как в своё время ваш папа писал Денискины?

– Нет, не было, как-то я об этом никогда не задумывался. Я помню истории её детства, какие-то смешные случаи в детском садике… Интересная мысль, может ещё и напишу. Вы дали хорошую идею.

 

Беседовала Ирина ТЕРРА