ПЕРВЫЙ ЛИБЕРАЛЬНЫЙ МИНИСТР КУЛЬТУРЫ СССР

№ 2016 / 36, 20.10.2016

Долгое время Пантелеймона Пономаренко считали одним из верных сатрапов Сталина. Ему приписывали страсть к администрированию, кондовости, ненависть к либерализму и даже антисемитизм. Конечно, не случайно Сталин одно время рассматривал его в качестве своего преемника. Но что интересно: когда Хрущёв с Маленковым, боясь конкуренции, «сплавили» Пономаренко после смерти Сталина на культуру, именно Пономаренко предложил перейти в области идеологии от удушения свобод к идеологическому нэпу.

Пантелеймон Кондратович Пономаренко родился 27 июля 1902 года на хуторе Шелковском Кубанской области в крестьянской семье. По национальности он был украинцем. Ему рано пришлось зарабатывать на хлеб. Уже в двенадцатилетнем возрасте он вынужден был пойти подмастерьем в шапочную мастерскую,а потом переквалифицироваться в кузнецы.

Когда началась гражданская война, Пономаренко встал на сторону красных и принял участие в обороне Екатеринодара. Позже он устроился на нефтепромыслы. Затем попытал счастье на железнодорожном транспорте. А в 1922 году ему предложили заняться комсомольской работой.

Следующий этап в биографии Пономаренко начался в 1925 году после утверждения его заведующим агитпропотделом Нареповского райкома партии Азово-Черноморского края. но ему явно не хватало образования. Поэтому он вскоре поступил в Краснодаре на рабфак, а затем подал документы в Московский институт инженеров транспорта.

В 1932 году Пономаренко был призван в армию. Демобилизовался он через четыре года и сразу устроился руководителем группы во Всесоюзный электротехнический институт.

Своему выдвижению в партаппарат Пономаренко был во многом обязан инструктору ЦК ВКП(б) Алексею Чуянову. «Занимаясь с кадрами Московского электротехнического института, – вспоминал позднее Чуянов, – я обнаружил, что на посту секретаря парткома этого института работает П.К. Пономаренко. Кажется, знакомый по Кореневскому району товарищ, вместе работали. Пригласил его в ЦК для знакомства. И не ошибся. Это был Пантелей Пономаренко с Кубани. Теперь научный работник института и секретарь парткома. Вспомнили дела и дни кубанских комсомольцев, работу среди казачьей молодёжи. Не отпуская Пантелея из ЦК, я решил «показать» его руководству: М.А. Бурмистенко [он тогда занимал пост заместителя заведующего организационно-распределительным отделом ЦК ВКП(б)] заинтересовался им и представил секретарю ЦК Андрею Андреевичу Андрееву рекомендацию использовать П.К. Пономаренко на работе в аппарате ЦК. Предложение было принято». Добавлю: Андреев в ту пору неофициально считался вторым в партии человеком.

Всего за год Пономаренко прошёл в аппарате ЦК путь от рядового инструктора до заместителя заведующего отделом руководящих партийных органов, находясь в прямом подчинении у Георгия Маленкова. Впрочем, постоянно в поле своего внимания его продолжал держать и Андреев. Как утверждал Чуянов, именно Андреев потом предложил направить Пономаренко в Белоруссию. Он рассказывал в своих мемуарах, как в середине июня 1938 года столкнулся с Пономаренко в приёмной секретаря ЦК Андреева. По воспоминаниям Чуянова, Пономаренко пробыл у Андреева полчаса. «Вышел из кабинета задумчивый и строгий. Тихо сказал мне: «Еду в ЦК Компартии Белоруссии», – и ушёл не задерживаясь».

18 июня 1938 года Андреев, прибыв в Минск, предложил белорусским коллегам ввести Пономаренко в состав ЦК КП(б)Б, а уже на следующий день Москва дала указание избрать Пономаренко первым секретарём ЦК республики.

Пономаренко ещё не успел толком освоиться на новом месте, как на него стал давить нарком внутренних дел республики Наседкин, требуя согласия на арест двух великих белорусских поэтов – Янки Купалы и Якуба Коласа. Однако новый руководитель Белоруссии занял иную позицию. Чтобы не допустить произвола, он отправился в Москву и добился приёма у Сталина. Вождю решительность Пономаренко очень понравилась, и он распорядился поэтов оставить в покое.

Сам Пономаренко, уже в 1971 году рассказывая сотрудниками редакции журнала «Новый мир» о своём пути, утверждал, что о карьере не думал. По его словам, он «якобы совершенно случайно пошёл в гору в 37-м. Сначала стал секретарём парткома железнодорожного института, откуда его взяли в ЦК на должность инструктора. После этого, опять же совершенно неожиданно для него, его назначили первым секретарём компартии Белоруссии. Работая в этом качестве, он вступил в конфликт с главой НКВД республики и самим Ежовым. Написал записку о творившихся беззакониях и послал её Сталину. А через сутки сняли Ежова. Он, Пономаренко, остановил арест Лынькова и начальника Госплана Чёрного. Любопытно, задавал ли этот ветеран номенклатуры вопрос себе, что было бы с ним, если бы он отправил свою записку не тогда, когда участь наркома с ежовыми рукавицами была уже решена Сталиным, а несколькими месяцами раньше?» (цитирую по Новомирскому дневнику критика Льва Левицкого «Утешение цирюльника», СПб., 2005, с. 204).

Осенью 1939 года после похода Красной Армии в Западную Белоруссию один из любимчиков Сталина – Хрущёв предложил Брест, Пинск, некоторые другие города и большую часть Беловежской Пущи включить в состав Украины. Но Пономаренко этому воспротивился и убедил Сталина оставить эти территории за Белоруссией. Хрущёв тогда обиделся на Пономаренко на всю оставшуюся жизнь.

А потом началась война. Весной 1942 года Сталин решил создать Центральный штаб партизанского движения. Берия считал, что будущий штаб должен действовать под руководством НКВД. Посоветовавшись с Хрущёвым, он предложил начальником штаба назначить наркома внутренних дел Украины. Но у Сталина оказалось иное мнение. Он воспринимал партизанскую борьбу не как спецоперацию НКВД, а прежде всего как народное движение, руководить которой должна была в первую очередь партия. Поэтому этот участок работы он доверил члену ЦК Пономаренко. Кстати, штаб потом был размещён на территории подмосковного санатория «Пушкино», который принадлежал Управлению делами ЦК ВКП(б).

В конце 1943 года руководство Белоруссии обратилось к Сталину с предложением присвоить Пономаренко звание Героя Социалистического Труда. «Работая в Белоруссии с 1938 года, – отметили руководители республики, – товарищ Пономаренко проявил исключительную энергию и организаторскую деятельность в разрешении задач развития промышленности, укрепления колхозного хозяйства, подъём культуры и искусства белорусского народа, выращивания и воспитания в большевистском духе руководящих кадров для государственной и партийной работы. В отечественную войну, выполняя директивы ЦК ВКП(б) и Ваши, товарищ Сталин, указания, партийные организации Белоруссии провели огромную работу по повсеместному развёртыванию массового партизанского движения в тылу немецких захватчиков в Белоруссии. В организации и руководстве партизанским движением товарищ Пономаренко имеет большие заслуги. Находясь на посту первого секретаря ЦК КП(б)Б и начальника Центрального штаба партизанского движения, он неутомимо и настойчиво работал и работает над всемерным расширением партизанской борьбы в тылу противника, насаждением подпольных партийных организаций, усилением их организующей роли в движении, обеспечением надёжной и бесперебойной связи с подпольными обкомами и райкомами партии, партизанскими отрядами и соединениями и поднятием их боевой активности» (РГАНИ, ф. 3, оп. 36, д. 258, л. 1).

Хрущёв отвод кандидатуры наркома внутренних дел Украины воспринял как личную обиду и потом долго искал повод, чтобы отомстить Пономаренко. А тот вскоре испортил отношения с ещё одним влиятельным партийным функционером – Маленковым. Как выяснилось, летом 1944 года Маленков предложил Сталину образовать Полоцкую область и включить её в состав РСФСР. А Пономаренко считал, что негоже было урезать территорию Белоруссии, прямо об этом сказал вождю, и вождь поддержал его, а не Маленкова.

В 1947 году Сталин решил Пономаренко перевести в Москву. Кадровики предложили на должность первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии выдвинуть некоего С.Б. Задионченко. Однако вождь, прежде чем принять окончательное решение, поинтересовался мнением Пономаренко. А тот осмелился порекомендовать Сталину другого кандидата – Н.И. Гусарова. И вождь прислушался именно к Пономаренко.

1 июля 1948 года Пономаренко стал секретарём ЦК ВКП(б). Ему было поручено курировать вопросы государственного планирования, финансы, торговлю и транспорт. По одной из версий, Сталин уже тогда рассматривал его как своего возможного преемника. Не случайно когда в 1949 году начало раскручиваться «ленинградское дело», постановление ЦК по этому вопросу Кремль поручил подготовить Пономаренко и Суслову. Вождь считал, что именно этот тандем в будущем должен был возглавить страну.

Сталин не раз привлекал Пономаренко и к решению проблем в идеологической сфере. По его поручениям бывший руководитель Белоруссии в конце 40-х – начале 50-х годов детально изучал работу редакции журнала «Знамя», вникал в ситуацию с кадрами в Московском областном педагогическом институте, наводил порядок в различных учреждениях культуры. Вождь хотел, чтобы его протеже ориентировался как в экономике, так и в политике.

Ещё одна проблема, которая волновала Сталина, была связана с кадрами. Раньше он большие надежды возлагал на Кузнецова. Однако тот не понял сталинской стратегии и поплатился за это жизнью. Сталин ведь из чего исходил? По его мнению, чрезмерное усиление полномочий Российской Федерации, особенно в части создания своей отдельной Компартии или самостоятельных спецслужб, в условиях советской империи могло породить опасные тенденции, направленные на распад государства. Не желая распада Советского Союза, Сталин решил пересмотреть принцип кадровой политики. Новые подходы он поручил разработать тандему Пономаренко – Суслов. Этот тандем весной 1950 года трижды вносил в ЦК ВКП(б) соответствующие документы. И только 21 июня Сталин подписал более-менее устраивавшее его постановление, которое вроде относилось лишь к устранению недостатков в деле подбора и воспитания кадров в Министерстве автомобильной и транспортной промышленности, но в реальности касалось всех сфер жизни страны и особенно образования, культуры и науки.

Когда в стране совсем стало плохо с продовольствием, Сталин предложил назначить Пономаренко министром заготовок СССР, сохранив за ним также пост секретаря ЦК. Соответствующий указ был подписан 27 октября 1950 года.

Убедившись в организаторских способностях Пономаренко, Сталин в октябре 1952 года ввёл своего любимчика в состав Президиума ЦК КПСС. Кроме того, в декабре 1952 года вождь утвердил Пономаренко также заместителем председателя Совмина СССР по заготовкам сельхозпродуктов и сельхозсырья.

Однако сразу после смерти Сталина власть в стране захватил совсем другой тандем: Маленков – Хрущёв, который давно уже был недоволен Пантелеймоном Пономаренко. Этот тандем тут же лишил сталинского любимчика поста секретаря ЦК и перевёл его из членов Президиума ЦК в кандидаты в члены Президиума. Не позволили Хрущёв с Маленковым сохранить за Пономаренко и должность заместителя председателя советского правительства.

Новое советское руководство в отношении Пономаренко определилось лишь через неделю после смерти вождя. 13 марта 1953 года Президиум ЦК КПСС решил объединить некоторые министерства и центральные учреждения СССР и вынести этот вопрос на рассмотрение внеочередного пленума ЦК КПСС. Пленум состоялся уже 14 марта. Он постановил: «Объединить Министерство высшего образования, Министерство кинематографии, Комитет по делам искусств, Комитет радиоинформации, Комитет радиовещания, Главполиграфиздат, Совинформбюро и Министерство трудовых резервов в одно – Министерство культуры СССР» (РГАНИ, ф. 3, оп. 34, д. 15, л. 80).

Первым министром культуры СССР был назначен Пантелеймона Пономаренко. Часть писателей этому обрадовалась. Корней Чуковский в конце апреля 1953 года отметил в своём дневнике: «С большим уважением отзывается о министре культуры Пономаренко. «Я как-то ездил с ним в Белоруссию в одной машине – и он мне сказал: «Какая чудесная вещь у Пушкина «Кирджали». А я не помнил. Беру Пушкина, действительно чудо… Он спас в 1937 году от арестов Янку Купала, Якуба Коласа и других. Очень тонкий, умный человек». Но при всём том Катаев не верит, что возможно оздоровление литературы. «Слишком много к ней присосалось бездарностей, которым никакие реформы невыгодны».

Первое, что сделал Пономаренко, заступив на новый пост, остановил намечавшуюся чистку Союза писателей по национальному признаку, что очень расстроило Анатолия Софронова и Николая Грибачёва. Отказался он и влезать в текущие дела «толстых» журналов. В общем, первый министр культуры СССР повёл себя очень либерально.

Многие художники возликовали. «Был с Фединым у Пономаренко, – записал 5 декабря 1953 года в свой дневник Корней Чуковский. – Он больше часу излагал нам свою программу – очень простодушно либеральничая. «Игорь Моисеев пригласил меня принять его новую постановку. Я ему: «Вы меня кровно обидели. – Чем? – Какой же я приёмщик?! Вы мастер, художник – ваш труд подлежит свободной критике зрителей – и никакие приёмщики здесь не нужны… Я Кедрову и Тарасовой прямо сказал: отныне ваши спектакли освобождены от контроля чиновников. А Шапорин… я Шапорину не передал тех отрицательных отзывов, которые слышал от влиятельных правительственных лиц (Берия был почему-то против этого спектакля), я сказал ему только хорошие отзывы, нужно же ободрить человека… Иначе нельзя… Ведь художник, человек впечатлительный» и т.д., и т.д., и т.д. Мы поблагодарили его за то, что он принял нас. «Помилуйте, в этом и заключается моя служба» и т.д. Говорили мы о необходимости переиздать книжку «Воспоминаний» Тихонова – и о памятнике Алексею Толстому, к-рый из-за бюрократической волокиты стоит где-то на задворках, и мальчишки швыряют в него камни».

Однако новым обитателям Кремля нэп в отдельно взятом министерстве пришёлся не по душе. Не случайно Пономаренко вскоре отправили в отставку. Катаев и Чуковский об этом очень сожалели. Рассказывая о своей очередной встрече с Катаевым, Чуковский 15 февраля 1954 года отметил в дневнике: «По дороге говорили о Пономаренко: ушёл».

Кстати, сразу после отставки министра культуры поднявшие в Союзе писателей головы ортодоксы назвали эпоху Пономаренко «идеологическим нэпом».

16 марта 1954 года Пономаренко был удалён в Казахстан, а на его место посадили бывшего руководителя Агитпропа Александрова.

В Казахстане Пономаренко пробыл чуть больше года. Уже 5 мая 1955 года его отправили послом в Польшу. Но он по-прежнему оставался кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. Поэтому совсем игнорировать его оказалось сложно.

В начале 1956 года Хрущёв вынужден был приглашать Пономаренко практически на все заседания Президиума ЦК, связанные с подготовкой двадцатого съезда партии. Уже в мае 1965 года Пономаренко о тех заседаниях кое-что поведал бывшему сотруднику ЦК Григорию Шумейко. Позже Шумейко писал: «На мою просьбу к П.К. Пономаренко поделиться о том, как предварительно обсуждался проект доклада Н.С. Хрущёва XX съезду о культе личности Сталина на заседании Президиума ЦК КПСС, вот что он рассказал:

– До глубокой ночи присутствующие давали общие замечания, но чаще всего конкретные поправки и возражения. Их было так много и, при том, часто взаимоисключающих друг друга, что сложилась ситуация, при которой Президиуму ЦК стало ясно: от проекта, над которым больше всего работали П.Н. Поспелов и Комаров (первый заместитель председателя КПК), практически ничего не осталось. Неизбежна была работа над докладом заново. Времени, однако, для этого не было. Но вместо перенесения срока доклада, последовало единодушно принятое «соломоново» решение – поручить Н.С. Хрущёву выступить с докладом, доработав его с учётом высказанных замечаний и предложений. П.К. Пономаренко рассказывал немало подробностей, касавшихся и несуразности такого решения и содержания замечаний, а также от кого они поступали. На мою просьбу обобщить их, коротко ответил:

– Ну что ж, больше всего предлагалось конкретных мер по преодолению культа на путях демократизации обстановки в партии и обществе. Хрущёв оказался, однако, не готовым осмыслить и включить их в текст доклада.

Не спрашивал я П.К. о том, велась ли подробная запись той исторической дискуссии в Президиуме ЦК, потому не могу сказать, есть ли документы, подтверждающие доверительный его рассказ мне в тёплую майскую ночь 1965 года» (Г.Шумейко. Из летописи Старой площади. М., 1996. С. 40–41).

Кстати, Пономаренко считал, что на Запад утечка доклада о культе Сталина произошла с подачи самого Хрущёва. Шумейко писал: «По поводу эффекта доклада XX съезду, который он приобрёл на Западе, П.К. Пономаренко лишь заметил то, с какой изобретательностью Н.С. добивался сенсационности, предпочитая приоритет публикаций содержания доклада, именно, на страницах ведущих буржуазных газет».

Понятно, что после двадцатого съезда Пономаренко в Президиум ЦК не попал. Но он остался членом ЦК.

В 1957 году Пономаренко отправился послом в Индию. Через два года ему предложили должность посла уже в Нидерландах. Последним местом его работы стала Австрия: он с 1962 по 1964 год выполнял обязанности представителя СССР при Международном агентстве по атомной энергии.

Любопытный факт. Буквально через несколько дней после отставки Хрущёва, который оказался главным гонителем Пономаренко, а именно 16 октября
1964 года у бывшего сталинского любимчика сгорела дача. Из-за этого Пономаренко вынужден был поздно вечером весь прокопчёный, в спортивном костюме вернуться в Москву. И уже у своего дома он столкнулся с Брежневым. Что было дальше, Пономаренко потом рассказал историку Г.А. Куманёву: «Мы поздоровались. «Что у тебя за вид?» – спрашивает. Узнав о моей беде, сказал, чтобы я особенно не переживал: «Необходимую помощь окажем». Первое, что он сообщил: «Сегодня мы Хрущёва скинули!» И предложил пройтись по Шевченковской набережной. «А кого же избрали Первым?» – спрашиваю его. «Представь – меня, – ответил со смехом Брежнев, а потом уже серьёзно добавил: – Всё прошло довольно гладко. Неожиданно сопротивление оказал только Микоян: он возражал, чтобы Хрущёва освободили сразу с двух постов» (Огонёк. 1989. № 33. С. 21).

При Брежневе Пономаренко взялся за книгу о партизанском движении. В начале 1971 года он первый вариант рукописи показал новому первому заместителю главного редактора журнала «Новый мир» Дмитрию Большову, который когда-то работал под его руководством в Белоруссии. Большов потом позвал Пономаренко в журнал.

«Вчера, – отметил 11 февраля 1971 года в своём дневнике «новомирский» критик Лев Левицкий, – в журнале выступал Пономаренко. Привёл его Большов, работавший, видимо, с ним в Белоруссии. Припоминаю, что о Пономаренко хорошо говорили, когда он был министром культуры. Было это в 1953-м. Вскоре после смерти Сталина, когда чуть-чуть повеяло свежим воздухом. Пономаренко 69 лет. Выглядит хоть куда. Небольшого роста. Крепко сбитый. Подтянутый. С острыми хваткими глазами. За внешней сдержанностью горячий нрав. Научился держать себя в узде и не выдавать своих затаённых чувств. Без этого умения давно был бы изъят не только из карьеры. Жизнью поплатился бы. Сначала рассказывал о своей дипломатической работе. Был послом в Австрии, Голландии, Индии, Польше. В последней в ту пору, когда там проходил знаменитый пленум ПОРП, приведший к власти Гомулку. Об этом Пономаренко ни полсловечка. Минное поле. Зато словоохотливо рассказывал, как учил английский, как ездил в Непал, как неназванный им член президиума ЦК (скорее всего, Мухитдинов) свалил его с должности посла Индии. Вернувшись в Москву из поездки в Индию, этот деятель донёс коллегам по партруководству, что Пономаренко сравнил выдающегося лидера Индии Джавахарлала Неру с животным. А было так. Неру пожаловался, что плохо себя чувствует, на что Пономаренко привёл индийскую поговорку: раненый слон – всё равно слон. Даже Хрущёв, когда Пономаренко рассказал ему о разговоре с Неру, был возмущён тем, как подал это член президиума. Чувствовалось, что на Никиту Сергеевича у него застарелый зуб».

В «Новом мире» Пономаренко хотел опубликовать свои воспоминания. «Пономаренко, – отметил в своём дневнике тогдашний сотрудник редакции журнала Лев Левицкий, – сообщил о своих планах. Книгу сдал в издательство «Наука». О партизанском движении. Свои мемуары хотел бы напечатать в журнале. «Новый мир», сказал он, самый толстый из наших журналов. Но журнал был разным. Ведь «Новый мир» сравнил Солженицына с Львом Толстым, хотя не все работники редакции несут за это ответственность. Это Солженицын породил лагерную литературу. Гуляет она по свету, нанося непоправимый ущерб народу и партии, подрывая советский строй и наше мировоззрение. Когда был послом в Голландии, сказал Пономаренко, подослали мне люди из НТС роман Пастернака «Доктор Живаго». Начал его читать и после первой половины считал даже, что эту книгу можно было бы у нас издать, а как стал читать дальше, то увидел, что в ней выведены ущербные люди, сифилитики. И это все наши. А враги – все хорошие и благородные. Нельзя допускать клеветы на наш народ, нашу партию».

Однако в «Новом мире» мемуары Пономаренко так и не появились. Судя по всему, на сотрудников журнала Пономаренко произвёл неоднозначное впечатление. Левицкий после встречи с ним отметил в своём дневнике: «По-своему незаурядный человек. Тем очевиднее его зашоренность. Не понял время, в какое жил. К нему целиком подходит талейрановская формула: ничего не забыл и ничему не научился. Вот уж воистину кость от кости и плоть от плоти системы, которую с воодушевлением обслуживал. Не сделал попытки даже серьёзно осмыслить ни 37 год, ни бурную свою карьеру, ни судьбы людей, оказавшихся в оккупации, ни процессы, происходившие после смерти Сталина. Будучи послом, не мог, по его словам, заставить себя пойти на приём к западным(!) немцам. И знал, что немцы бывают всякие, что были среди них антифашисты и коммунисты, но не мог забыть рвов с убитыми детьми, сожжённых деревень, казней наших людей. Но этот специфический патриот легко забывает другие рвы, вымершие деревни после коллективизации, выселенных крестьян, переполненные тюрьмы, массовые расстрелы. Легко забывает гибель Постышева, Косиора, Тухачевского, Уборевича, Бубнова. Это для меня, беспартийного, они мало чем отличаются от тех, кто отправил их на тот свет. Но не для Пономаренко. Они же его соратники, боевые товарищи. С гордостью вспоминает 2–3 случая, когда удавалось отвести удар от единиц, и закрывает глаза на массовые репрессии, шедшие по восходящей. На судьбу несчастных пленяг, после всего, перенесённого ими, отправленных в лагеря».

Умер Пономаренко 18 января 1984 года в Москве. Похоронили его на Новодевичьем кладбище.

 

Вячеслав ОГРЫЗКО