ЭПОХА КУЛЬТУРНОГО ПРАГМАТИЗМА

№ 2006 / 25, 23.02.2015

– Ильшат Рафкатович, расскажите немного о себе. Я знаю, что вы были физиком. Что повлияло на выбор вашего жизненного пути, на выбор профессии?
– Я никогда не думал идти во власть. Сначала хотел быть авиаконструктором. Но получилось так, что, приехав с периферии поступать в Казанский университет, выбрал физический факультет. Наше поколение воспитывалось на книгах серии «Жизнь замечательных людей». Мне были знакомы судьбы таких великих физиков, как Ландау, Капица, и я пытался быть похожим на них. Первые два года учёбы в университете мне дались достаточно тяжело. В основном у нас учились выпускники физико-математической школы, и им было знакомо то, что преподавали на начальных курсах. Тем не менее защитился я значительно раньше их, видимо, по той простой причине, что они меньше занимались самообразованием. Я был оставлен в аспирантуре по конкурсу; занимался по теме «Молекулярная физика».
– Что вам удалось открыть на уровне кандидатской диссертации, чем вы гордитесь?
– Во-первых, у меня было более двадцати публикаций в центральных и зарубежных изданиях. Во-вторых, тогда среди молодых учёных проводились разные конкурсы. Моя работа в МГУ была признана одной из лучших. Мне вручили диплом, подписанный ректором МГУ, и небольшую денежную премию. Работа была прикладной и нашла применение на заводе, выпускавшем плёнку и другую продукцию для министерства обороны. Дальнейшей работе помешал развал Советского Союза. Отношение к учёным стало совершенно другим. К тому времени я женился, и нужно было обеспечивать семью. Как молодого специалиста, меня направили в Елабужский педагогический институт. Науки как таковой там не было. Нужно было переквалифицироваться на методиста или на преподавателя. Тогда я начал заниматься бизнесом, параллельно работая в институте. Надо сказать, что с бизнесом я косвенно соприкасался ещё будучи аспирантом, поскольку наша группа работала и по хозяйственным договорам.
– Бизнес с чего начинали?
– Мы тогда создали одну из первых страховых компаний под названием «Зилан». В то время закона о страховании, который бы чётко регламентировал, чем должны и чем не должны заниматься страховые компании, не было. Под эгидой страховой компании у нас было торговое предприятие, кроме этого мы оказывали транспортные услуги, занимались и строительством.
– Наверное, были и попытки рэкета, и запугивания…
– Как такового прямого давления в банковской и страховой сфере не было. Тогда мало кто понимал, как можно со страховых платежей собирать какие-то деньги.
– Когда пошли во власть, было желание реализовать себя в политике или вы хотели застраховать свой бизнес?
– Наверное, и то, и другое. По той простой причине, что когда занимаешься бизнесом, видишь, что тебе мешает. А мешает и криминал, и власть. И было огромное желание попытаться что-то изменить. Где-то упростить, где-то дать возможность людям заработать.
В начале 90-х годов у многих ещё витала мысль, что старая власть вернётся, говорили, мол, зря занимаетесь предпринимательством, у вас всё равно всё отберут. Поэтому какой-то страх был. И родители, пережившие хрущёвскую оттепель, тоже говорили, что в нашей стране ничего измениться не может, всё вернётся на круги своя, и ничего у меня не получится.
И вот сколько времени прошло, жизнь потихоньку стабилизируется, но, как видите, в совершенно других экономических условиях.
– Когда вы работали в бизнесе, какое решение было для вас самым трудным?
– Вначале трудно было уйти из института. Только-только начал получать нормальную зарплату по тому времени – 180 рублей.
Потом был достаточно интересный период работы, когда, с одной стороны, казалось бы, всё было разрешено, а с другой – не было законов, которые бы регламентировали эту деятельность. Много крови попортили различные ограничивающие мероприятия, которые устанавливались задним числом. То есть то, что было разрешено вчера, не разрешается сегодня. И то, что не разрешалось вчера, разрешалось делать сегодня. Не было стабильности в законодательстве. Понятно, что страна вставала совершенно на другие рельсы. К предпринимателю относились настороженно. В нашей стране богатые люди всегда были не в чести.
Сегодня я как руководитель администрации практически в любом случае стараюсь помочь тому, у кого что-то не получается или есть какие-то проблемы, которые зачастую люди создают сами. Хотя, может быть, функция защиты обиженных не совсем правильна.
– Когда стали депутатом, что оказалось для вас самым трудным, проблемным?
– Вообще трудно было входить во власть. Я никого не знал и был одним из самых молодых. Нас, 33 – 34-летних, было тогда несколько человек. В основном мои коллеги были уже опытные: кто-то работал в обкоме партии; был человек, который долгое время проработал первым секретарём одного из районов Казани; был премьер-министр республики в качестве депутата; много людей было из горкомов, обкомов партии, в том числе бывший секретарь обкома партии по идеологии. Представьте ситуацию: они все уже в возрасте, и мы, несколько человек, пришли и пытаемся на своём уровне что-то доказать, чего-то добиться.
– А что вам больше всего удалось как депутату?
– Удалось принять некоторые законы на уровне республики, в частности закон о свободной экономической зоне «Елабуга». Сегодня федеральный закон об особых экономических зонах, который был принят в конце прошлого года, мало чем отличается от того, что мы предлагали тогда, в 1996 году, и в 1998 году приняли.
Я был одним из разработчиков закона о пенсионных фондах. Ведь в то время мы сами разрабатывали законы. Мы создавали творческие группы вместе со специалистами правительства, в частности с сотрудниками казанского финансового института. И, зная проблемы, которые испытывали предприниматели, мы пытались что-то сделать. Кое-что нам удавалось. Например, закон об инвестициях позволял получать инвесторам, приходящим к нам работать, при определённых условиях достаточно неплохие преференции. Сегодня, конечно, легко давать оценки: что мы делали правильно, что делали не правильно. А тогда для нас это было новациями.
– Предложение вернуться в Елабугу уже в качестве главы администрации было неожиданным или вы были к этому готовы?
– Работая в госсовете, я думал об этом, но само предложение всегда поступает неожиданно. Более того, за два-три месяца до того мне поступило другое предложение со стороны правительства, связанное с работой в нефтехимической отрасли, но там помешали чисто формальные вещи.
– Будучи депутатом, вы многие городские проблемы, конечно, знали не понаслышке, и тем не менее с чем столкнулись, придя в администрацию?
– Одно дело думать, что ты это знаешь, и другое дело – испытать это на себе. Независимо от уровня города, от численности населения, количество проблем одинаково. В таком небольшом городе, как наш, за всё, что происходит, ты отвечаешь сам. До всего приходилось доходить самому. Например, сельским хозяйством я никогда не занимался. Будучи бизнесменом, я купил дом в деревне и завёл небольшое фермерское хозяйство. Но это было скорее отвлечением, то есть для души. И другое дело, когда тебя назначили главой администрации достаточно большого района, да ещё с не очень хорошей землёй.
Если вспомнить 1998 год, то главной проблемой тогда была невыплата заработной платы. Надо было встречаться с бюджетниками и объяснять, почему им не платят деньги. Среди населения распространялись слухи, что деньги находятся на местном уровне, мэры городов ими крутят. Приходилось разъяснять, что это не так. Тогда придумали чеки, в народе их называли «гафурчиками». На них было написано, на какую сумму работник бюджетной сферы имеет право брать в магазине товары, не платя денег. А с магазинами мы расплачивались реальными изделиями или продукцией заводов, в частности водкой. С колхозов в счёт налогов брали картошку, зерно, перерабатывали его в муку и так далее.
В принципе, первое время приходилось заниматься тем же, чем в бизнесе, только на другом уровне. С одной стороны, было всё запрещено, с другой – были приняты меры, которые позволяли людям как-то прокормиться. Слава богу, что это не так долго продолжалось. С 99-го года всё стало выравниваться, хотя положение по-прежнему оставалось тяжёлым. Тогда не было и речи о том, чтобы платить коммунальщикам. Через чеки, что мы печатали, люди рассчитывались и за коммунальные услуги, и брали в специализированных магазинах продукты питания. То есть мы выплачивали, по сути, заработную плату этими чеками. Налоги мы тоже собирали товаром.
– С приходом на должность главы администрации вы сразу стали думать о стратегическом развитии города?
– Если скажу, что понимание заниматься стратегическими программами пришло сразу, я буду не прав. Любой человек, пришедший на новое место, от директора предприятия до министра, вначале должен оглядеться и понять, что происходит. Первое время было тяжело. Нужно было узнать, где и какие есть слабые места, и выявить предприятия, которые могут вытащить наш город.
Например, у нас находится структурное подразделение акционерного общества «Татнефть». Но тогда нефтяники сами не могли выплачивать зарплату, и они рассчитывались с нами нефтью. Мы сами договаривались с заводами по переработке нефти. Бензин реализовывали либо по бартеру, либо меняли на продукты питания. В городе не работало ни одно предприятие, ни хлебозавод, ни молокозавод, всё завозилось из Набережных Челнов.
Я благодарен в первую очередь руководству республики за то, что эти предприятия были переданы в управление города. До того времени они находились в республиканском подчинении. Был «Татхлебопродукт», «Татмясопром» и т.д. Когда сделали инвентаризацию предприятий, мы определились, с чего должны начинать, и решили, что наибольшие средства нужно вложить в пищевую промышленность, где быстрее всего будет отдача. И тогда руководство республики пошло нам навстречу и передало городу практически все полномочия по управлению. Мы нашли инвесторов, договорились, где-то сами помогли. И сегодня это хорошо работающие предприятия, приносящие прибыль. Мы пошли на прямой контакт с бизнесменами, и с нашими, и из Набережных Челнов, и пообещали им создать все необходимые условия для того, чтобы они пришли и начали работать. И люди нам поверили. Сегодня иногда критикуют, что Гафуров не должен работать с бизнесменами. Я считаю, что человек не должен воровать – это самое главное. Второе: он должен договариваться со всеми, от кого есть польза городу. Всё остальное – лирика.
Ещё раз хочу акцентировать внимание на том, что в нас поверили бизнесмены и они финансируют многие проекты. Например, два выпускника нашего пединститута, очень талантливые ребята, открыли своё производство. Я предложил им в Набережных Челнах построить центр отдыха, они построили, и за два года их вложения окупились. Теперь это любимое место отдыха нашей молодёжи. Дочь одного из бизнесменов любит бальные танцы, а заниматься негде; и сегодня он предлагает нам переоборудовать одно помещение в зал для бальных танцев. Можно будет проводить балы, танцевальные конкурсы. Кто-то для своих родителей в деревне построил мечеть, кто-то – православную церковь. То есть новая генерация бизнесменов начинает сейчас думать не только о себе.
– Как вы считаете, когда был преодолён пик падения уровня жизни?
– В 2000 – 2001 годах. Тогда мы начали заниматься стратегией развития города и составили до 2006 года включительно план перспективного развития Елабуги с чётким расписанием, что должны делать каждый день, каждый месяц, каждый квартал.
– Из того, что наметили в этом плане, что удалось?
– Очень многое удалось сделать. Если идти с конца, 2006 год планируем закончить по объёму выпускаемой промышленной продукции на 30 миллиардов рублей. В 2005 году было примерно 20 млрд., в 2004-м – 12,5 млрд., в 2003-м – 8,5 млрд., до этого – 6,5 млрд. Сегодня у нас число убыточных предприятий минимально. Мы сохранили сельское хозяйство. Сохранили практически все предприятия, которые ответственны за жизнедеятельность города. Более того, все они встали на ноги за этот период. Было создано много различных структур, необходимых для развития бизнеса, начиная от фонда поддержки малого бизнеса, фонда развития города, фонда поддержки сельского хозяйства и так далее. Договорились с банками, как через эти фонды они будут кредитовать наши структуры или предприятия.
В своё время в Елабуге предполагалась великая стройка, город планировался почти на 600 тысяч жителей, должны были выпускать 900 тысяч машин в год. Потом Советский Союз развалился, осталось много недостроенных объектов, в том числе промышленных, которые никому не принадлежали, то есть остались бесхозные предприятия. Создалась следующая ситуация: объект есть, но нет хозяина, хотим завершить, но не можем найти документы. Вынесли этот вопрос на сессию, создали фонд развития города. И сегодня практически все объекты завершены.
Но самый главный результат – нам удалось на федеральном уровне выиграть тендер на реализацию закона об особой экономической зоне. Конечно, это огромное доверие республике.
– А зачем городу понадобилась особая экономическая зона?
– Во-первых, в своё время здесь было создано очень много мощностей, которые сегодня задействованы мало. К примеру, станция очистки воды была создана на 150 тысяч кубов, а город потребляет только 23 тысячи. Из-за этого у нас высокие тарифы на коммунальные услуги. То есть это примерно то же самое, что на КамАЗе возить коробок спичек. Очень много осталось пустых помещений в промышленном секторе. Туда вложено порядка двух миллиардов долларов. Сохранилась инфраструктура. Поэтому сегодня есть все возможности реализовать инвестиционные крупные проекты по машиностроению.
Город, конечно, может жить и в том объёме, который есть сейчас, и остановиться на уровне 70 тысяч человек. Наверное, постепенно он бы увеличился, может, до 80 тысяч. Но создание особой экономической зоны –это новый импульс. Инвестиции пойдут не только в промышленность, но и в социальную сферу. Надо понимать, что экономическая зона только тогда станет конкурентоспособной, когда будут определённые преференции для предпринимательской деятельности и хорошие условия для жизни. Никто не приедет сюда, если будут хорошие дороги на территории зоны и очень плохие – в городе.
Сегодня мы начали реализовывать два проекта: первый – внутри зоны; второй – строительство в городе новых социальных объектов, начиная от стадиона, легкоатлетического зала и заканчивая объектами здравоохранения.
– Есть опыт Находкинской, Магаданской, Калининградской свободных экономических зон. Практически ни один из них не оказался положительным. Где у вас уверенность, что в Елабуге всё получится и особая экономическая зона принесёт ощутимый результат как для экономики города, так и для экономики России в целом?
– Те зоны, о которых вы говорите, существовали на уровне каких-то нормативных документов, не носивших силу закона. Не было федерального закона, который бы регламентировал действия особых экономических зон. Многие использовались просто как оффшоры для ухода от платежей. Там не было жёсткого таможенного контроля. Сегодняшние особые экономические зоны – это, во-первых, жёстко ограниченные территории. Например, наша зона занимает площадь порядка 20 квадратных километров. На её территории действует таможенное законодательство. Всё закрыто забором. Выехать или въехать на территорию без разрешения или минуя контрольно-пропускной пункт невозможно. Во-вторых, здесь ограничены виды деятельности. Например, нельзя заниматься выпуском подакцизной продукции, за исключением машиностроения. В-третьих, у нас юридически зарегистрированное предприятие физически должно находиться на территории экономической зоны.
Для привлечения инвестиций будут созданы условия свободного таможенного склада и налоговые преференции. Кстати, нашим отечественным товаропроизводителям будет предоставлена определённая льготная ссуда, что сделает их конкурентоспособными на уровне зарубежных коллег. Кроме того, у нас достаточно высокий минимальный ценз. Для того чтобы получить льготы или преференции, уровень инвестиций должен быть порядка 10 миллионов евро. Причём большая часть этой суммы должна быть проинвестирована в развитие особой экономической зоны. А чтобы не было лазейки для махинаций, создавать дочерние предприятия вне зоны будет запрещено. То есть все ошибки, которые были ранее, здесь учтены.
– Кто первый зарегистрировался?
– Наиболее активно сегодня работает «Северстальавто» и «Великая китайская стена». Оба – по производству машин. В «Великой китайской стене» не только отвёрточная сборка машин, а уровень локализации, то есть то, что они производят на месте, должен дойти в течение 54 месяцев до 50 процентов.
– Есть надежда, что город станет донором?
– По тем налогам, которые мы отчисляем, мы и сегодня являемся донором. Всё зависит от того, какие налоги остаются в городе. Раньше налог с физических лиц нам оставляли в размере 100 процентов, потом оставили 96 процентов, а сегодня – чуть больше 40. Поэтому всё зависит от того, как регулируются налоги. Разговор идёт о том, чтобы не только превратить город в донора, но и привлечь сюда производства, которые смогут активизировать экономику и Елабуги, и Татарстана в целом. Например, «Нижнекамскнефтехим» перерабатывает и выпускает кроме нефтепродуктов целый ряд полимеров. Эти полимеры скупают итальянские фирмы, которые изготавливают из них дорогостоящий ширпотреб. Что нам мешает заниматься тем же? Всё, что мы сегодня производим и продаём за бесценок в виде сырья иностранцам, мы должны у себя довести до готового изделия.
– Давайте от физики перейдём к лирике. Почему вы так много времени, сил, энергии уделяете культурным проектам, прежде всего воссозданию мемориальных комплексов Марины Цветаевой, Ивана Шишкина, Надежды Дуровой? Для вас эти проекты – один из способов повысить инвестиционную привлекательность Елабуги или душевная потребность?
– У нашего небольшого города большая, тысячелетняя история. Хотелось бы сохранить её не только ради пафосных чувств, но и чтобы она приносила доход нашему городу. Сохранение исторической части Елабуги мы рассматриваем как одно из условий конкурентоспособности самой экономической зоны. Мы эти две вещи связываем воедино. Турист ли, инвестор ли, просто ли приехавший к нам на два-три года поработать человек – у всех должны быть нормальные условия жизни. Каждый из них должен иметь возможность сходить в театр, в музей и получить душевное удовлетворение. А мэр должен заниматься, как я понимаю, созданием условий для душевного удовлетворения всех, кто сюда приезжает и кто здесь живёт.
Имена великих людей, которые когда-то жили на нашей елабужской земле, должны и сегодня служить Елабуге. Вот, например, мемориальный комплекс М.И. Цветаевой свёл нас с вами, с другими людьми, в том числе и с нашим общим другом Вячеславом Головко. А ведь было время, когда меня очень критиковали за этот комплекс. Не так давно на его территории была настоящая свалка. И некоторым не понравилось, что мы это место привели в надлежащий вид, заасфальтировали, благоустроили. Людям, которые ютились в домах без теплоснабжения и канализации, дали благоустроенные квартиры. В кафе «Серебряный век» собирается молодёжь. Становится традицией новобрачных возлагать цветы к памятнику Цветаевой.
В Елабуге родился Бехтерев. Такая знаменательная фигура тоже может быть точкой притяжения. И действительно, когда мы решили проводить международные научные конференции, к нам стали приезжать врачи со всей России. В следующем году откроем музей Бехтерева, установим хороший памятник.
В дореволюцонной Елабуге жила знаменитая на всю Россию купеческая династия Стахеевых, торговавшая по всему миру и занимавшаяся меценатством и благотворительностью. Один из представителей этого рода – Дмитрий Иванович Стахеев прославился как талантливый писатель. В честь них мы проводим международные Стахеевские чтения, на которые приезжают и учёные, и со всего мира потомки Стахеевых. Кроме того, в 2003 году в Елабуге был установлен памятник Дмитрию Стахееву, а на днях открылся музей купцов России.
То есть можно что-то делать и самому любоваться своей работой, а можно делать так, чтобы люди приезжали из разных мест и любовались вместе с тобой.
У нас в республике завершилась программа по переселению людей из ветхого фонда. Всех, кто хотел, мы оттуда переселили. Осталось много пустующих зданий. В принципе, на их месте можно построить хорошие добротные дома, и не было бы никаких проблем с восстановлением. Но мы решили в исторической части города ничего не трогать. Поэтому отдаём предпринимателям пустующие объекты, но с тем условием, чтобы они оставили в первозданном виде фасад здания. Мы хотим сохранить всё, как было, но в то же время, чтобы эти объекты приносили доход. Здесь подход чисто коммерческий.
– А не жалеете, что карьеру физика не продолжили? Не возникает время от времени желание вернуться в науку?
– Все, кто со мной учился, ушли либо в бизнес, либо в политику, либо уехали за рубеж. Чтобы человек удачно занимался физикой и остался в России, таких практически нет. Конечно, за исключением моих учителей. Поэтому сравнивать особо не с кем. И считаю, что последние 15 – 20 лет – это упущенный период в науке для нашего поколения. Наверное, придут молодые, они будут развивать науку на новом уровне. Я не считаю, что сделал что-то не так. Не считаю ошибкой и свой уход из бизнеса. Человек всегда должен стремиться к чему-то новому. Каждые пять-десять лет нужно менять место работы или направление, чтобы чувствовать уверенно и не дать себе застояться.
– Если сейчас вспомнить бизнес, вы совершали какие-то серьёзные ошибки? Или Бог миловал?
– Не думаю, что я совершал какие-то крупные ошибки. Хотя всё начиналось с дилетантства. Конечно, сейчас занимался бы этим чуть по-другому. Это во-первых. Во-вторых, тогда было время хаоса и разброда. Все гнались за чистой выгодой. И это, наверное, правильно: где нет большой отдачи – это не бизнес. Поэтому если бизнесмен вкладывает деньги в малодоходные отрасли экономики, государство должно ему создавать какие-то преференции. Либо покрывать какие-то затраты, либо ещё что-то.
– В политике удалось избежать серьёзных ошибок?
– Не считаю себя политиком; больше отношу себя к хозяйственным руководителям. Политика и руководство городом в моём понимании – разные вещи. Политикой занимаются на уровне губернаторов, в Государственной думе и т.д. Здесь не надо заниматься конкретной работой, и я в какой-то степени себя сравниваю с директором большого завода или, вернее, руководителем какой-нибудь многопрофильной системы.
– Вы умеете отдыхать?
– Всё зависит от работы. Если есть положительный результат, то получаю эмоциональный заряд гораздо больший, чем если бы я месяц лежал на пляже. Вы знаете, какая была огромная радость, когда сообщили, что Елабуга выиграла тендер на создание особой экономической зоны. Ведь никто этому не верил. Нас называли сказочниками. А когда министры подписали это решение, один из них сказал мне: «Вот видишь, твои сказки стали претворяться в жизнь».
– Какие книги помогли вам сказку сделать былью?
– К сожалению, я мало читаю художественных книг. Может, благодаря вашей газете стану читать больше. Когда бываю в отпуске, читаю в основном исторические книги, начиная от Петра Великого и заканчивая Макиавелли. Ещё увлекаюсь биографической серией «ЖЗЛ», выходящей в издательстве «Молодая гвардия».
– Если немного помечтать, какой вы видите Елабугу в 2010 году?
– Наш город будет с населением порядка 140 – 150 тысяч человек с развитыми, самодостаточными социальными и культурными объектами. Уже сегодня в рамках реализации проекта особой экономической зоны два предприятия – «Северстальавто» и «Великая китайская стена» сразу дадут где-то 5 тысяч рабочих мест, а с учётом членов семьи будет 30 тысяч человек. И это только начало. Ведь если вспомнить, в советское время Елабуга задумывалась как крупный индустриальный центр с более чем полумиллионным населением. Территория, которая сегодня находится в пределах окружной дороги, должна была быть центром города. Так что у нас есть резерв для роста и успокаиваться на достигнутом пока рано.
Беседу вели Вячеслав ОГРЫЗКО
и Илья КОЛОДЯЖНЫЙ