Пелевин и темнота

№ 2016 / 42, 02.12.2016

Чтобы доминировала действительно достойная литература, надо членов жюри постоянно менять. Надо дать голос провинции, чтобы выбирали литераторы Дальнего Востока, Сибири, Урала, Крыма, Пскова, Смоленска, Тамбова… Но ежу понятно, этого не будет. Не отдадут москвичи свой заработок…

Так вышло, что судьба столкнула меня с Пелевиным. Хочется написать случайно, но ведь случайностей, говорят, не бывает. Началось с моей машины, обычной дешёвой малолитражной «япошки». Рядом с ней у обычного подмосковного магазина припарковалась такая же. Непроизвольно я бросила взгляд на водителя, ну рыбак рыбака… Лицо мне показалось знакомым. Конечно, я его видела на обложках книг, которые аккуратно каждый год покупаю, только без солнцезащитных очков, холодно на улице… Не может быть! Нет, ну не может быть! Конечно, это ошибка, обман зрения и всё такое прочее. Но со зрением-то у меня всё в порядке. На всякий случай записала номер машины и через знакомых «пробила» по базе ГИБДД. Система классика выдала на раз. В первый попавшийся выходной я забила адрес в навигатор и очень быстро нашла геометрически выверенный дом в подмосковном посёлке. Странно, но я именно так себе его и представляла: квадраты, трапеции, ромбы. И да, правильно, гуляющего по дорожкам писателя в спортивном костюме…
А дальше я многое упущу, поскольку человек не желает (допускаю из брезгливости тоже) ассимилироваться с доминирующими литературными кругами, у которых по определению нет и не может быть будущего. Сделаю акцент лишь на том, что автор «Жизни насекомых» ездит на обычном автомобиле. Живёт довольно простой жизнью.

Теперь перенесёмся в Москву. На носу премиальный литературный процесс. Люди со спитыми лицами и московской пропиской, имеющие прямое или косвенное отношение к Литинституту, уже составили график бесплатных ужинов, который выглядит так: «Объявление лауреатов премии Андрея Белого», «Вручение литературной премии «Московский счёт», дальше «Русский Букер», «Большая книга»… в общем, приближённые к миске получат ярлыки, потом какие-то льготы, возможно, деньги. И не за литературу, нет. Исключительно за иные заслуги. И вот здесь я бы хотела расшифровать какие, ну или хотя бы попытаться это сделать.

В начале этого года я отправила рукопись в журнал «Дружба народов». Помимо распечатанных страниц, приложила диск с записью. Заказная бандероль прибыла и получена вовремя. (Сейчас легко проследить по 14-значному коду). Подождала месяц-другой, пока откроют да почитают, то да сё. Звоню в отдел прозы, здороваюсь, представляюсь, так, мол, и так, читали ли мою рукопись? Мне отвечает сильно прокуренный мужской голос: «А вы, собственно, от кого?». Я не поняла вопрос, как это «от кого»? Я прошу мне расшифровать «от кого», в самом деле, что, я должна назвать пароль, код доступа? «Ну, кто вас порекомендовал?» – На том конце провода начинают нервничать. Отвечаю: сама от себя. Глупо, правда? А что мне оставалось сказать, по рекомендации партии, что ли? «То есть вы с улицы», – уточнили. Тут я дар речи потеряла, а зря. Надо было спросить имя-фамилию говорящего, сейчас-то они отбрешутся: дворник с вами разговаривал или «бомжа пустили погреться». Мы-то хорошие!

То есть, дорогой читатель, да будет тебе понятно, с улицы в литературу нельзя. Нужно сугубо по рекомендации. А уж каким образом ты эту рекомендацию добыл, дело десятое.

Второй важный момент – создание и поддержание понтов. В ход идёт всё: полунамёки, томные взгляды, курение на виду, высокомерие, мат. Самое главное – громкие пиар-акции: написание писем президенту и всем-всем-всем министрам, марши с Навальным, фотки с Горбачёвым, выборы в Госдуму, ну или вообще куда-нибудь, лишь бы на виду. Где в этом графике чтение и работа над письмом?

Поэтому, именно поэтому, направляя произведение в журнал или на конкурс, наивно думать, что его там прочитают. Для эксперимента постарайтесь поговорить «по душам» с членами жюри, скажем, «Большой книги». Их откровения вводят в депрессию.

Чтобы доминировала действительно достойная литература, надо членов жюри постоянно менять. Надо дать голос провинции, чтобы выбирали литераторы Дальнего Востока, Сибири, Урала, Крыма, Пскова, Смоленска, Тамбова… Но ежу понятно, этого не будет. Не отдадут москвичи свой заработок. Я не знаю, что должно произойти, чтобы Бутов, Василевский, Шайтанов, Алёхин, Бак и Ко вдруг решили и сказали: всё, нас совесть замучила давать исключительно своим и по своему вкусу, мы поняли, что должны уступить место, потому что действительно радеем за русскую литературу. Пусть придут достойные!

Писатели же, те, на кого упал благосклонный взгляд жюри, из кожи вон лезут, доказывая свою звёздность. Простите, но я не могу не вспомнить Прилепина, да, он любит «самые дорогие рестораны мира», да, он несколько раз подчёркивал, что ездит на «дорогой иномарке». Дорогую одежду, дорогой парфюм. Но как он зарабатывает? Ездит по городам и сёлам с проповедями, дружит со всеми нужными и полезными людьми, постоянно доступен для телевидения. (У всех гостевых редакторов есть номер его мобильника.) А недавно так и вовсе себя превзошёл. Объявил в СМИ сбор денег семье погибшего Моторолы. Кто такой Моторола? Павлов Арсений Сергеевич. И у него согласно Википедии, две семьи. Читаем: «На свадьбу Моторола подарил жене белый внедорожник Peugeot 2008 стоимостью более 20 тысяч долларов». Читаем дальше. В графе «Предпочтения и вкусы» написано, что покойный любил латте с коньяком. Что мешает нашему сочувствию? Какие картины рисует воображение? Остаётся лишь недоумение: почему Евгений Николаевич так неразборчив в выборе пиар-средств?

Отсюда вопрос: стоит ли удивляться маленьким тиражам, стойкой потере читательского интереса к «толстым» журналам, скукоживанию подобно шагреневой коже русской (якобы) литературы? Здесь рождается образ по Бодрийяру об «излишности» события. Заигрались в литературу, в общем, и прошли мимо.

 

Ольга ИЖЕНЯКОВА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.