Алексей ТОМТОСОВ. ЗАКОН О РОССИЙСКОЙ НАЦИИ НЕ НУЖЕН, или Почему власть обходит русский вопрос

№ 2016 / 44, 16.12.2016

Алексей Александрович Томтосов до распада СССР работал в аппарате ЦК КПСС. Позже он стал мэром Якутска, затем первым заместителем председателя правительства Якутии. В середине 90-х годов его вызвали в Москву и назначили заместителем министрапо делам федерации, национальной и миграционной политике России. Ныне Томтосов – президент общественного фонда «Якутский дом».

 

– Алексей Александрович, вы работали с пятью разными министрами, отвечавшими в России за национальные и миграционные вопросы. Когда и при ком, на ваш взгляд, у нас была самая внятная национальная политика?

– Трудно сказать. Как только приняли Концепцию государственной национальной политики РФ в 1996 году, аппарат-то, естественно, работал, и там особенно не колебались. Министерство существовало до 2002 года… Концепция была достаточно разумной и прикладной. Создали национально-культурные автономии и многое другое. И оно, пусть и в разной степени, но прижилось. Так что трудно сказать, при ком всё это было более внятно или удачно. Ну, наиболее, так сказать, популярным был, конечно, Вячеслав Александрович Михайлов…

– А сейчас как у нас обстоят дела с национальной политикой, по вашему мнению?

– Нельзя сказать, что сейчас сложнее, лучше или хуже. Проблемы всегда были и будут, как в любом многонациональном федеративном государстве. Но оценка их, ключевые проблемы могут по-разному актуализироваться. Сегодня в регионах, национальных республиках более-менее всё стабильно. Может быть, религиозные какие-то особенности сказываются, связанные с исламом – там есть кое-какие проблемы, особенно на Кавказе.

Есть социальные проблемы в некоторых регионах, особенно где сильно большой разброс коэффициента… Особенно проблема занятости населения в субъектах федерации, прежде всего в северокавказских республиках. Отдельный вопрос с чеченцами. Часто слышу: зачем им дают больше всего субсидий и т.д. Но если с ними воевали двести лет, и они тем не менее в составе этого государства, то можно их понять или нет? Нужно как-то этот вопрос стабилизировать. Перед ними ведь не русские виноваты, а государство, начиная с Российской ещё империи… Но ведь нужно различать народ и государство, не так ли? В общем, всё это, конечно, непростой вопрос. Однозначно не ответишь…

– А в Якутии вашей родной как обстоят дела?

– Я бы сказал, что в целом-то там достаточно устойчивое равновесие. Есть, конечно, некоторые проблемы. Допустим, как толковать вопрос об исторической территории коренного населения. Я вот не знаю, что это значит. Какой-то депутат там выступал, Конституционный суд этим занимался… Но сейчас вроде бы успокоилось. Вообще, по телефону трудно составить какое-то цельное представление по такому сложному вопросу, как национальная политика.

– Как вы относитесь к идее создания закона о российской нации, о котором сейчас многие говорят? Нужен ли нашей стране такой закон?

– Сейчас вроде бы его принятие уже отложили… Такой закон, по-моему, абсолютно не нужен. Ну как мы можем нацию формировать каким-то законом или нормативными и прочими положениями?! «Российская нация» это, знаете ли, словосочетание, которое употребляют в разговорах, но нормативно его оформить очень трудно. По этому поводу есть прекрасная книга Алексея Миллера «Нация, или Могущество мифа». Это известный этнолог, историк, очень глубокий исследователь. У него там красиво всё написано, почитайте.

Я, кстати, с самим Михайловым (якобы автором идеи закона) разговаривал по этому поводу. Он говорит, что вовсе не предлагал принять закон о российской нации, а предлагал законодательно как-то определить базовые ценности единства российской нации.

– А можете ли вы что-то сказать об этом: какие, на ваш взгляд, главные ценности объединяют все народы Российской Федерации?

– Я думаю, что всё же должна быть какая-то формула национально-культурной идентичности гражданского общества. Национально-культурной, подчёркиваю. Имеются в виду цивилизационные особенности. Есть же книга, вы знаете, у Хантингтона «Столкновение цивилизаций?». Сначала кто-то удивился этим идеям, потом это воспринималось уже как концентрация каких-то известных истин. Но сейчас стали вновь задумываться об этом в связи с миграцией, глобализацией. Я как-то три года назад говорил об этом людям, которые в управлении внутренней политики занимаются национальными вопросами. Но они как-то приняли это… «да, да, правильно…», но дальше, на уровне дела, это как-то не пошло…

Вы упомянули, что я был заместителем при пяти министрах. И названия там менялись: министерство «по делам национальностей», «по национальной политике», «региональной», «миграционной» и т.д. Потом создавалась стратегия «в целях гармонизации межнациональных отношений»… Но это всё какое-то – на уровне любительского видения и подхода. Всё-таки стратегия должна определить основополагающие принципы национальной политики. Концепция – это, так сказать, направление, алгоритм какого-то решения, скажем, языкового, культурного многообразия и единства. А тут получилось, что стратегию писали те же люди, которые писали ещё концепцию для ЦК КПСС. Тот же Михайлов, тот же Тишков… (Хотя последний тогда только пришёл в институт.) Всё же привлекают в основном политологов. Сейчас политологов стало столько заниматься национальной политикой! Наверное, больше, чем представителей какой-либо другой научной специализации. А вот философов, социологов, психологов вообще не приглашают. Это, на мой взгляд, не правильно.

Когда я пытался создать проект – Институт национально-культурной идентичности государства, я там многое расписал, в том числе сказал, что в национальной политике важно иметь идеологическую парадигму и патриотическую матрицу, чтобы было из чего выстраивать эту политику. А у нас ведь такого подхода нет. Вот, например, как формировали американскую нацию в период антикоммунизма? У них была идеологическая парадигма: «Американец, имеющий загородный дом, работу и квартиру, никогда не станет коммунистом». А какая парадигма была при Обаме, например? «Наши дети должны жить лучше нас». Как вам? Но ведь это работает!

Потом у нас абсолютно обойдён русский вопрос. Есть, например, такой журнал «Вопросы национализма». 27 номеров уже вышло. Главный редактор Крылов, научный – Сергеев. Очень разумные люди. Стоит также обратить внимание на журнал «Российская нация». Там тоже неплохо пишут. Хорошо, что участвуют аспиранты, специалисты из регионов.

Так что, я повторюсь, это слишком сложный вопрос для телефонного разговора. Нацию никакими законами, предписаниями не сформируешь. Если говорить коротко, то нужно заниматься в первую очередь культурной политикой, языковой, привлекать средства массовой информации…

В чём ещё тут проблема? Есть такое представление, что национальная политика – это публичная политика. Но это совершенно неправильно.

Национальная политика – это не вопросы одной риторики… У некоторых наших политиков, отвечающих за эту проблему, больше риторики, аналитики. А надо ведь не только анализировать, но и конструировать, строить, не так ли? К национальной политике надо подходить не как к какой-то массово-политической кампании. Это очень серьёзный вопрос. Там должен быть профессиональный менеджмент, какие-то алгоритмы надо вырабатывать, подходы к каждому региону, к каждому языку…

Вот мы сейчас акцентировали внимание на Кавказе, так? А если посмотреть правде в лицо, то главная, ключевая проблема национального вопроса у нас в стране – это русский вопрос. Но с этим почему-то никто не хочет считаться. (Точнее, чтобы с этим считаться, надо ведь иметь власть.) Никто не хочет этого правильно воспринимать и этим всерьёз заниматься. Вспомним, даже после Октябрьской революции, когда Ленин и Сталин создавали вместо Российской империи Советский Союз, там и слова-то «русский» не было!

Если честно говорить, то они по сути украли модель Евразийского союза. И там слов «русский», «российский» вообще не было. Как будто Российская империя как-то растворилась просто. Всё это русский человек, особенно русская интеллигенция, конечно, восприняли очень болезненно. Вот и сейчас говорят, что у всех народов есть государственность, республики, округа… Надо сказать, что у нас в субъектах со статусом национальных республик есть ответственность у чиновников за развитие культуры и языка. Она подчёркнута и за неё отчитываются. Это какая-то доминанта. Хочешь не хочешь, но языковую ситуацию, культуру, традиции там считают одним из важнейших приоритетов внутренней политики. А вот когда я бывал, например, в Ульяновской области, Оренбургскую область проезжал – там всё совсем иначе, гораздо всё хуже с отношением к языку, культуре, искусству. А попадаешь опять же в Башкирию, Татарстан, Чувашию – совсем другое дело. Я по-настоящему переживаю за это. Ведь русская культура, литература – это ценности мировой цивилизации! И когда говорят, что большой русской литературы, русского искусства сейчас уже нет, когда такой общий пессимизм в этом отношении распространяется – это очень плохо. Есть, конечно, проблемы, с печатанием молодёжи, скажем, с переводами на другие языки, но ведь в общем-то русская литература отнюдь не умерла!

Так что ключевой вопрос, я повторю, это русский вопрос. А об этом боятся даже говорить.

Когда я был в Татарстане в 1998 году, кажется, там один человек мне сказал: «Вот русский президент уже сколько лет пьёт, но русский человек не говорит ему: хватит! А они ещё хотят быть нашим «старшим братом»… Вот если бы Шаймиев пил, я бы вышел на улицу, на площадь и, не знаю, что бы сделал, но вы бы все узнали!» А потом возьмите, говорит, колыбель русских земель между Окой и Волгой, там же всё бурьяном заросло. Это же все видят. И думают: что же это за государствообразующий народ, если он свои, так сказать, этнически родные земли довёл до опустошения? Тут не только свойства и характер народа, конечно, влияли. И индустриализация, и коллективизация, и гражданская война. Много ведь факторов, об этом никто не говорит. Нужна ведь какая-то
реабилитация культурная, социогуманитарная! Нужна специальная программа. Мы вот всё принимаем какие-то программы по Кавказу, по Арктике и т.д. А по русским коренным землям – ничего. А ведь это видят националисты образованные и воинствующие: «Вот смотрите, как живёт русский народ, русская земля, богом забытая! А ещё хотят быть у нас государствообразующим народом. Мы не хотим быть такими, как они!» Вот ведь в чём вопрос!

А двадцать пять миллионов русских, которые остались за пределами России и которым не дают гражданство, зачастую даже когда в России у них есть дети, родственники?! Это всё неправильно. Этим вопросом надо заниматься. Чувство обиды у русских после распада Союза, оно тоже бесследно не проходит. Что тогда происходило, например, в Таджикистане? В Киргизии? Как все улицы, площади поменяли названия, как русских вытесняли отовсюду. В Туркмении вообще, говорят, это всё было на концлагерь похоже. Сколько русских людей оскорблённых, униженных. А ведь это всё передаётся на уровне генетической памяти. О какой гармонии межнациональных отношений можно вести речь, если этот вопрос находится так или иначе под запретом или умолчанием?

– О чём я вас ещё не спросил, но вы считаете нужным об этом сказать?

– С московскими властями вы напрасно ругаетесь. Кидаться булыжниками тут бесполезно… Я сам был чиновником и, честно говоря, к людям, которые чувствуют себя, так сказать, чиновниками, плохо отношусь. Особенно, в мэрии и т.п. Они же там всё подчинили себе. В округах, например, кроме, по-моему, уборки мусора, у них нет никаких других функций. Всё централизовали в Мэрии. Хоть там Сергунина, хоть Ракова, Иванова, Петрова – это не важно. Я, как сам бывший мэр, говорю: это абсолютно неправильно. Там же есть двенадцать или тринадцать округов сейчас. Некоторые из них больше, чем иные автономные округа – по триста, четыреста, шестьсот тысяч человек. И невозможно этим всем эффективно управлять исключительно из центра. А они там всё себе забрали – недвижимость, жильё, земельные вопросы, ЖКХ… Как можно в одном центре, когда никакой ответственности не распределяется, работать? А в муниципальных управах вообще, кажется, никакой власти нет, и им приходится только вести диалоги непрерывные.

 

Беседу вёл Евгений БОГАЧКОВ