Игорь РАСТЕРЯЕВ. ПЕВЕЦ АНТИГЛАМУРА (интервью)

№ 2017 / 6, 17.02.2017

В конце прошлого года Игорь Растеряев представил в Новосибирске свой новый альбом «Дождь над Медведицей». В ходе двухчасового концерта прозвучали и такие его хиты, как «Русская дорога», «Ромашки», «Синие таблички», «Ермак», «Комбайнёры».Многие песни сопровождались видеорядом из клипов артиста. После выступления мы побеседовали с народным певцом.

 

Игорь Растеряев родился в 1980 году в Ленинграде. В 2003-м закончил Санкт-Петербургскую Академию театрального искусства. До 2015 года служил в питерском театре «Буфф». Песня «Комбайнеры», выложенная в Интернет в 2010 году, набрала 7,5 млн. просмотров. Выпустил четыре музыкальных альбома: «Звонарь», «Песни дяди Васи Мохова», «Рожок», «Дождь над Медведицей». Автор книги «Волгоградские лица» (2012).

Растеряев – это простые тексты под незатейливый аккомпанемент. Но при прослушивании их ощущаешь глубину и силу его жизненной философии. Голос Растеряева звучит для современников, но его взгляд устремлён в прошлое. Ностальгия по подвигу, гордость за своих предков, непреходящая дружба – основные темы антигламурной лирики Игоря Растеряева. Многие строчки отличаются афористичностью: «Мы костру с картошкой верим», «К костру своего детства приезжай почаще – греться», «Вместо Васи и Ромы – лишь васильки да ромашки», «Воскреси хорошее, погаси плохое».

– Как появился «Дождь над Медведицей»?

– К слову, дождь в клипе – рукотворный. Когда мы снимали картинку в родных местах, никаких осадков не было и в помине. Что делать? Подключили мотор, шланг – и друг Вова поработал дождём, поливая речку на глазах у изумлённых односельчан! (улыбается).

Работа над альбомом заняла около двух лет. Была идея сделать live-версию – с естественными природными шумами: треск сучьев в костре, ветер в поле. И мы записали песни в заброшенном пионерском лагере «Салют», в здании разрушенной столовой. Там было много разных звуков: хлопали двери, скрипели половицы, шуршали мыши. Звукорежиссёры-профессионалы послушали всё это и сказали: «Звуковая грязь вам удалась, но это не повод для распространения музыкального альбома!» (улыбается) А мама посоветовала не валять дурака и обратиться в студию «Добролёт», где выходили мои предыдущие альбомы. И я записал «Дождь над Медведицей» ещё раз – за одну смену. Но не потому, что я такой способный – просто свободного времени на студии больше не было! (улыбается). Как мне кажется, нормально получилось – по-живому.

– Какой альбом или песня вам дороже всего?

– Так нельзя говорить: дороже, дешевле… Наиболее популярные, ходовые – из дебютного альбома «Звонарь». В альбоме «Рожок» непросто дались две песни. Долго не получался «Курган», и концовка приснилась в итоге. «Ермак» вообще шесть лет склеивался в голове. Окончательный вариант концепции возник в поезде «Санкт-Петербург – Минск».

По сравнению с предыдущими альбомами, «Дождь над Медведицей» получился наиболее лирическо-милосердным. Видимо, взрослею – вот и пытаюсь как-то развиваться.

– Собственной группой обзавестись не планируете?

– Даже не думаю! Публика привыкла к тому, что я на сцене один. Да и в бытовом плане получится довольно громоздкая история. Мне нравится ездить небольшим мобильным коллективом – вдвоём, втроём. А организовывать нечто тяжеловесное – ради чего? Сказать людям то, что думаешь, и подыграть себе при этом на гармошке, можно и так.

– К слову, о поездах – как отражаются гастрольные поездки в ваших песнях?

– Пожалуй, в виде путевой заметки у меня получилась только одна композиция – «Ростов». В другой песне, «Оленеводы», есть такие строчки: «По стране мотаюсь я под видом барда – наконец добрался вот до Салехарда». Езжу действительно много – в основном в плацкарте на боковушке. Наблюдаю разные картины.

В поезде «Москва – Владивосток» я ехал из Кирова в Пермь. В вагоне не было света. Совсем. После заката – отбой: непривычная обстановка. И вот стою я с чаем под лампочкой у купе проводников. Вдруг выползает мужик в шортах и одном тапочке: «Братан, куда мы едем?» «В Пермь», отвечаю. Тот в шоке: «Как?!? А во Владик что, не едем?»

Ещё одной колоритной попутчицей была филиппинка. Она всю дорогу что-то ворковала на английском – пока один пассажир угрюмо не сказал: «Ничего, придёт время – всё вернём народу!»

В вагоне-ресторане поезда «Санкт-Петербург – Ярославль» шумно гуляли немцы. Вдруг вваливается амбал в камуфляже: «Айм рашен солдат!» Те разводят руками: денег нет. А наш вояка им и говорит: «Вы – НАТО, я – Россия. Что вы ко мне лезете?» И добавил: «Ярославль – итс кэпитал оф Грит Британь в будущем!»

Никогда не забуду и перегон «Айхал – Мирный» под Якутском: пять часов лиственниц перед глазами и какого-то жуткого шансона в ушах – и минус 56 за окном кабины большегруза! (смеётся).

– Много ли мест, куда снова тянет?

– В основном у меня с городами связаны гастрономические ассоциации (улыбается). В Казани потрясающе вкусная кухня, Владивосток поразил шоколадом и крабами, в Коломне – вкуснейшая пастила… Запомнился и концерт в Кемерово четырёхлетней давности. Автограф-сессия проходила в оцеплении охраны. Люди выстроились по линеечке, как в Мавзолей – всё прошло быстро, буднично, без хаоса.

Мне очень нравятся Новосибирск и местная публика. Когда в первый раз сюда приехал четыре года назад, был приятно удивлён. Принято считать: всё, что кроме Питера и Москвы – провинция. Но Новосибирск – абсолютно центровой город! Помню, даже в театр удалось сходить.

– А читать вам удаётся?

– А как же! Только что перечитал Довлатова и Паустовского. Ещё очень увлекаюсь чтением газет – люблю поглощать информацию.

– А как вы пришли к философии антигламура?

– Ну, когда у тебя в руках гармошка, трудно быть гламурным. Я к этому не шёл специально – уродился таким.

– Вас нередко сравнивают с Высоцким…

– Категорически не согласен! С моей головой всё в порядке, прекрасно понимаю, что сравнивать нас смешно: кто он – и кто я…

– У поэта Бориса Слуцкого есть такие строчки: «Расспросите меня про Сталина – я его современником был!» А вы себя чьим современником считаете?

– Да хотя бы вашим! Чем мы не современники? Живу без кумиров – и не жалуюсь.

– Врезается в память строчка из вашей песни «Звонарь»: «Воскреси хорошее, погаси плохое». Чем ещё, кроме колокольного звона, можно погасить зло в человеке?

– Добрыми делами, пожалуй. Каждый в себе по-своему гасит плохое. Через несколько дней будет 14 лет, как я завязал с алкоголем. Очень хорошо помню то промозглое ноябрьское утро, когда проснулся с похмелья – а дома никого: родители на работе, сестра в школе, бабушка ушла в собес. И я пообещал кошке Мусе, что больше к рюмке не прикоснусь.

– Сформулировали для себя жизненное кредо?

– Это что, типа «беги туда, где клюёт»? Вы знаете, в жизни меня от многих вещей спасало как раз не кредо, а такая черта характера, как гибкость, умение приспособиться. Я приспособленец – в высоком смысле этого слова. Все эти железные кредо – дело, конечно, хорошее, благородное. Но зачастую как раз железо и делает тебя уязвимым. Вот дуб стоит, гордится собой: я мощный, кредо имею. А налетел ураган – и он задрался. А рядом ивняк – под ветром мотается-шатается, гнётся до земли – но выживает.

– Что вы можете простить, а что нет?

– Никогда не думал об этом. Возможно, дело в моём эгоизме: мне мало что надо от других, я мало что жду от них. Не пытаюсь идеализировать людей. Поэтому редко приходится разочаровываться. Не помню, чтобы доводилось кому-то что-то прощать или не прощать. Есть нормальное общение с окружающими – и слава богу, что ещё надо! А с теми, кого не приемлю, просто не общаюсь.

– Как родня воспринимает ваше творчество?

– Положительно! Родители и сестра – всегда первые слушатели написанной песни, ещё на этапе придумки мелодии, поскольку почти все песни у меня начинаются с музыки. Так сложилось, что обсуждаем в семье не песни, а видеоклипы на них.

– Какая игра была любимой в детстве?

– Когда мы жили в Раковке, с братом на заднем дворе строили игрушечный хутор – домики с камышовыми крышами, плетни из вишнёвых веточек, маленькие снопы. Придумали, что в каждой хибаре обязательно кто-то жил: тракторист, доярка. А потом дядя стал расширять коровник, и… программа «малых хуторов» попала под укрупнение! (улыбается).

– У вас говорящая фамилия. Много ли растеряли по жизни?

– С моей фамилией не так всё просто. Есть версия, что раньше она писалась несколько иначе (произносит по складам): Раз-сте-ря-ев. Вот и пойми, в чём тут дело – может, в неграмотности, а может, моим предком был тот, кто что-то потерял единожды. Тогда я весь в него: не припомню случая, чтобы я что-то потерял в быту.

– А не в быту? К примеру, театр для вас – потеря?

– Нет. Завершился определённый этап в жизни. И обратно особо не тянет. Хотя коллектив был неплохой, периодически общаемся с ребятами. В последнее время был мало занят в текущем репертуаре: четыре-пять спектаклей в месяц, к тому же на все мои роли было два состава. В общем, самым ценным работником не считался! (улыбается).

– Из-за чего вы могли бы отказаться от выступления?

– Даже не знаю… Моя основная деятельность – сольники. Корпоратами не занимаюсь. А так я выступаю где угодно – вчера в Питере пел в реабилитационном центре для алкоголиков, четыре дня назад ездил в колонию для несовершеннолетних. Запомнил там забавный момент. Пою ребятам песню про дядю Вову Слышкина. Дошёл до места, где «у меня тысяча проблем: сел айфон, и машина подвела». И вижу, что парню напротив меня совершенно непонятно, о чём речь…

– Почему не выступаете на корпоративных вечеринках – цена не устраивает?

– Дело не в цене. Темы моих песен не подходят для развлекательных мероприятий. Я же не пишу попсу: эге-гей, разлюли!

– Исполняете ли вы не свои песни?

– Бывает! Хотя всё реже – своих уже поднакопилось изрядно. Одну песню мне подарил Дельфин. Сам не исполнял её нигде, а я уже раза четыре спел её на концертах.

– В Интернете пишут, что ваша любимая группа – «Пинк флойд»…

– Честно сказать, я у них кроме альбома The Wall и не слыхал ничего. Отец в своё время гонял на своём магнитофоне «Стену» без конца, аудиоколоночки были отличные!

– Предполагали популярность своей первой же песни «Комбайнёры»?

– Её выложил в сеть мой друг Лёха Ляхов, выступивший в роли видеооператора. Он предполагал, что эта песня может кому-то понравиться. Но никак не мог предвидеть того, что ему придётся потом 6 лет клипы снимать!

Должен сказать, нам постоянно везёт с натурными съёмками. Клип «Весна» снимали на хуторе Глинище, куда брат закинул нас по насту. Тут же все дороги развезло. И мы два дня прыгали на камеру по ручьям и лужам. А под вечер после завершения съёмок ударил мороз. Подфартило нам, в общем!

Клип на песню «Дальнобойная» очень помогли снять сотрудники ГИБДД на трассе Москва – Волгоград. Когда мы попросили найти машину без пассажиров, инспектор останавливал всех подряд, подзывал нас и спрашивал: «Эта подойдёт?» (улыбается).

Расскажу вам ещё одну историю о силе Интернета. К нам на хутор в Михайловском районе Волгоградской области четыре года не могли провести газ. Приезжала одна бригада, выкапывала огромный котлован, уезжала. Затем другие рабочие его закапывали. А мы как раз снимали клип «Дядя Вова Слышкин». Мы встретились с рабочими, я им что-то спел. Им настолько понравилось, что меня попросили передать видеопривет их коллегам. Я сказал: «Привет саратовским газовикам, благодаря которым дядя Вова Слышкин до сих пор топит печь дровами!» Рабочие на радостях выложили запись в Сеть – и вскоре всю бригаду уволили!

– Сеть Сетью, но есть мнение, что если артиста нет в телевизоре, то его нет вообще – согласны?

– Конечно, телеэфиры сильно добавляют популярности, поскольку «ящик» смотрят все слои населения. Интернет – более адресная история. На клип можно наткнуться либо случайно, либо по ссылке друзей.

– И какие действия вы предпринимаете для того, чтобы попасть в телевизор?

– Никаких! (смеётся). Хотя недавно на телеканале «Союз» показали мой концерт. Приятно, что не попросили в кадре пожарить пирожки или кататься на коньках – я этого не умею.

– Есть такая шутка: для мужчины размер не имеет значения. А если всерьёз – для вас аншлаг имеет значение?

– Любому артисту приятно, когда на него приходит много народу. Мне комфортнее выступать в залах, где количество людей соответствует размерам помещения. Помню, в Магнитогорске у меня был концерт в кукольном театре «Буратино». Небольшой зал был полностью забит, и концерт прошёл шикарнейшим образом – с мощной обратной волной!

– Недавно отмечали Новый год. Какие у вас традиции встречать этот праздник?

– Никаких традиций у меня нет, поскольку всю свою сознательную жизнь в новогоднюю ночь я работал. Играл на ложках на концертах – Дедом Морозом меня не брали из-за роста (улыбается).

Например, в прошлом году в самом конце декабря ко мне в Питер нагрянул брат из Раковки. Навёз харчей, как будто мы до сих пор в голодном краю живём! (улыбается). Пожарили шашлык в Ново-Орловском лесопарке – встретили праздник как подобает!

– В новом году будет новый альбом Игоря Растеряева?

– Абсолютно точно – нет! Не написал ещё ни одной новой песни. Зато подумываю над книгой мемуаров. Если они подтянут за собой новые песни, буду доволен. Хотя на полновесный альбом их может и не хватить.

– Прошу закончить фразу: «Русский человек – это…»

– Монолитный человек. Люди в Калининграде и Владивостоке мало отличаются друг от друга. По большому счёту, мы не так давно расселились на такой огромной территории.

– Чего вокруг больше: правды или неправды?

– В моей жизни больше правды. Почему так? Живу себе спокойно, не дёргаюсь. Друзья не врут. Родители живы. Всё хорошо. Главное – жить по совести и стараться хорошо делать своё дело.

 

Беседу вёл Юрий ТАТАРЕНКО

г. НОВОСИБИРСК