ВОССТАВШИЙ ПРОТИВ МЕСТНЫХ ЦАРЬКОВ: ДАВИД КУГУЛЬТИНОВ

№ 2017 / 11, 30.03.2017

Летом 1939 года Давид Кугультинов опубликовал в газетах Элисты несколько своих стихотворений в переводе Д.Бродского, после чего решил подать заявление в Литинститут. В приёмной комиссии от него попросили приложить автобиографию. «Я, – сообщил Кугультинов, – родился в 1922 году, в семье сельского учителя Кугультинова Никиты. Шести лет пошёл в школу. До третьего класса учился в своём родном хотоне Абганер-Тиханкины, Западного района, Калм<ыцкой> АССР. В 1931 году отца перевели в совхоз 107 им. «Таньчинданъ» в качестве директора н.с.ш. Вместе с родителями я переехал в совхоз и там проучился до 7-го класса. В седьмой класс я поступил в г. Элиста и там окончил среднюю школу № 1 в этом году. В 1938 году поступил в комсомол, был избран 3-м секретарём первичной организации, а потом на 8-й городской конференции избран членом пленума горкома комсомола. Писать начал давно, приблизительно с 8–9-ти лет, но писал с большими перерывами. Имею напечатанные стихи. Написал одну поэму, отрывок из которой переведён на русский язык. Пишу вторую поэму, пятистопным ямбом, формой и стилем новым в калмыцкой литературе. Не знаю, что получится. Перевожу. Имею большое желание получить высшее литературное образование» (РГАЛИ, ф. 632, оп. 1, д. 3916, л. 9).

Но приняли Кугультинова только на заочное отделение.

А вскоре началась война. Поэт ушёл на фронт. Воевал он храбро, от пуль не бегал. Однако в конце 1943 года кто-то из кремлёвских небожителей обвинил весь калмыцкий народ в пособничестве фашистам. Большинство воевавших в рядах красной армии калмыков были отозваны с фронта и вместе со своими сородичами были сосланы в Сибирь и другие края. Эта же участь постигла и Кугультинова. Правда, он молчать в ссылке не стал и вскоре за свой длинный язык загремел в Норильск.

 

Вернувшись через много лет на свою историческую родину, Кугультинов столкнулся с бедственным положением бывших спецпереселенцев. Он обратился в Москву. В сентябре 1957 года Бюро ЦК КПСС по РСФСР рассмотрело его записку и постановило: «Поручить отделу партийных органов ЦК КПСС по РСФСР совместно со Ставропольским крайкомом партии проверить факты, изложенные в записке т. Кугультинова и о результатах доложить Бюро ЦК»
(РГАНИ, ф. 13, оп. 1, д. 35, л. 133).

Но отчаянная смелость Кугультинова не понравилась местным князькам. Они объявили поэта выскочкой и создали ему на родине просто невыносимые условия.

В 1957 году Кугультинов перевёлся на Высшие литературные курсы. Уже в декабре 1983 года он мне при первой встрече в гостинице «Москва» рассказывал:

– В конце 50-х годов так было заведено, что слушатели ВЛК обязательно навещали Самуила Маршака в его квартире на улице Чкалова. Известного поэта сначала заинтересовало то обстоятельство, что я после войны оказался в Норильске. Он подробно расспрашивал меня о Заполярье. Его интересовали мельчайшие подробности. Ведь Маршак тогда очень горел желанием выполнить просьбу одного норильского мальчика и хотел написать поэму «Северск». Особенно ему понравился мой рассказ о невероятном случае. Было это так. В июне, когда, наконец, в Норильск пришла весна, группа горожан по тающему снегу выбралась в тайгу. И вот в сугробе у какого-то дерева они увидели чёрную зияющую дыру. Кто-то из подростков наклонился и задорно, в шутку крикнул: «Здравствуй, Мишка!» Неожиданно в ответ раздался рёв. Все бросились врассыпную. А медведь, похоже, и ухом не повёл. Маршак решил обыграть эту историю в своей поэме.

В другой раз Кугультинов рассказал мне о том, как Маршак у себя учил слушателей ВЛК переводам.

– Помню, – вспоминал поэт, – Маршак обратил наше внимание на стихотворение Уильяма Блейка «Тигр». Он сначала прочитал это стихотворение по-английски, затем в своём переложении и потом в переводе Константина Бальмонта. После этого Маршак принялся анализировать ритм, строй и образы оригинала и переводов. По его мнению, ни один из переводчиков так и не смог раскрыть всю красоту шедевра Блейка. Даже он. Но потом Маршак словно спохватился и ещё раз прочитал «Тигра» по-английски. «Вы, – спросил он нас, – чувствуете ритм, величавую поступь могучего зверя, движения его мышц, его независимую гордую осанку?» «А что у Бальмонта? – сам же ответил Маршак. – Он перевёл «Тигра» чуть ли не танцевальным ритмом». Значит, сделал Маршак вывод, надо попробовать перевести Блейка ещё раз.

Кстати, Маршаку очень понравилась изданная в ту пору на русском языке книга сказок Кугультинова «Бамба и красавица Булгузы». А сам поэт эту книгу вместе с вышедшим в издательстве «Советский писатель» поэтическим сборником «Глазами сердца» вскоре представил на ВЛК в качестве своей дипломной работы.

Творчество калмыцкого автора тогда высоко оценили поэт Александр Жаров и филолог Грант Апресян. «Лирический сборник «Глазами сердца», изданный «Советским писателем» в 1958 году, – подчеркнул 2 марта 1960 года в своём отзыве Апресян, – отличается разнообразием. В нём мне больше понравились двустишья. По своему характеру и даже форме они напоминают традиционные восточные газели и рубаи. В них глубокая и обобщающая мысль сконцентрирована и отточена до предела:

Если в правде своей убеждён –

то не бойся хулы,

Если в ней сомневаешься сам –

то страшись похвалы.

Или:

Груз тяжёлый измеряй, поднимая его;

Человеку доверяй, постигая его.

Чтобы значительную мысль облечь в такую ясную форму, нужно владеть поэтическим мастерством, быть скрупулёзным в отборе каждого слова. Нетрудно заметить, что нравственное начало в двустишьях и способ его выражения в них своей основой имеют традиции народного творчества. И нужно очень хорошо знать его, обладать большим чувством меры, чтобы, следуя эстетике этого творчества, вместе с ним идти дальше быть на уровне современности.

Самобытна и истинно народна образность двустиший:

Сабля разом обнаружит остроту в бою,

В деле разум обнаружит свой» (РГАЛИ, ф. 632, оп. 1, д. 3917, л. 3).

Больше всего претензий к Кугультинову предъявил Николай Сидоренко. Во-первых, ему не понравились переложения. «Книга <«Глазами сердца»>, – заявил Сидоренко, – сильно испорчена неталантливыми переводами» (РГАЛИ, ф. 632, оп. 1, д. 3917, л. 8). Не всё устроило его и в поэме «Моабитский узник», которая посвящалась памяти Мусы Джалиля. Сидоренко заметил: «Есть в поэме и сюжетное начало. Однако слабое знание материала всё же сказалось: поэма во многом звучит обще». Кстати, растянутость поэмы признали и другие оппоненты, в частности, Даниил Романенко и Г.Апресян.

Последнее слово оставалось за председателем государственной экзаменационной комиссии Всеволодом Ивановым. Ознакомившись с дипломом, старый мастер 3 апреля 1960 года написал: «Представлены две напечатанные книжки, причём одна – в «Школьной библиотеке», т.е. в серии, пользующейся широким вниманием молодых читателей. За автора стоит порадоваться и стоит поздравить его. Книжечка сказок написана живо, простым, незамысловатым сказочным языком, умеющим передавать чрезвычайно обыденно, и в то же время убедительно, самые необыденные и, казалось, самые неубедительные события и вещи. По-видимому, автор хорошо знает и любит сказочный мир своих героев и эту свою любовь умеет передавать молодым читателям. Стихи тоже приятны.
К сожалению, в них нет той непосредственности сказок, которая бы так легко могла перелиться, принимая стихотворную форму, в балладу, в легенду. Стихи, – да и поэма не избежала этого, – суховаты, дидактичны, слишком, я бы сказал, «от ума». Диплом калмыцкого поэта Давида Кугультинова вполне заслуживает положительной оценки» (РГАЛИ, ф. 632, оп. 1, д. 3917, л. 1).

После окончания Высших литературных курсов Кугультинов вернулся на родину, где продолжил борьбу с местными царьками за бережное отношение к национальной культуре. Не добившись справедливости в Элисте, он вновь постучался в Москву. В ответ местные партфункционеры организовали его травлю и вскоре объявили ему взыскание.

В архиве сохранилась выписка из протокола № 36 заседания бюро Калмыцкого обкома КПСС от 25 мая 1961 года, на котором обсуждалось поведение поэта. Я приведу её полностью:

«§ 4. – Письмо тов. Кугультинова Д.Н.

(т.т. Мичурин, Кугультинов, Городовиков, Сангаев, Саврушев, Сангаджиев, Килганов, Залесский, Кошелев, Мукебенов, Чехлов, Поротов, Волков, Пономарёв)

Рассмотрев по поручению Отделом партийных органов и пропаганды и агитации ЦК КПСС по РСФСР письмо члена партии т. Кугультинова Д.Н., адресованное в ЦК, бюро обкома партии считает, что указанное письмо по существу носит демагогический и националистический характер. Автор письма неправильно и тенденциозно освещает положение дел в республике, предъявляет необоснованное обвинение бюро обкома и его первому секретарю в искривлении национальной политики, в недооценке местных кадров, враждебном отношении к национальной
интеллигенции и в некритическом отношении к оценке состояния сельского хозяйства, выступает в защиту некоторых скомпрометировавших себя, снятых с работы и исключённых из партии работников, а также приводит целый ряд надуманных, не соответствующих действительности фактов по другим вопросам, являвшихся клеветой на бюро обкома КПСС.

В ходе обсуждения письма на бюро обкома КПСС было также установлено, что т. Кугультинов не только в данном письме, но и в разговорах с рядом лиц выражал свои нездоровые, по существу националистические взгляды и осуждал, как неправильные, отдельные решения бюро обкома партии и Совета Министров республики.

Бюро обкома КПСС постановляет:

За непартийное поведение, выразившееся в высказывании нездоровых националистических взглядов по вопросам подбора и расстановки кадров в республике, за клевету и за демагогические выступления против отдельных решений партийных и советских органов т. Кугультинову Д.Н. объявить строгий выговор с занесением в учётную карточку» (РГАНИ, ф. 5, оп. 36, д. 155, лл. 134–135).

Этот выговор с Кугультинова не снимали несколько лет. Спасала поэта от произвола местных властей возросшая его известность в Москве. Не случайно в конце 1965 года Москва поддержала выдвижение Кугультинова на соискание Ленинской премии.

Руководство Калмыцкого обкома партии, когда узнало о возможном присуждении ненавистному им поэту высокой награды, было просто взбешено. Уже 22 февраля 1966 года в Москву за подписью секретаря обкома П.Сангаджиева полетела депеша. В депеше говорилось:

«В газете «Известия» – №298 от 18.XII.1965 года опубликовано сообщение Комитета по Ленинским премиям при Совете Министров СССР о кандидатах, представляемых на соискание ленинских премий на 1966 год.

В числе выдвинутых на соискание Ленинской премии по литературе значится калмыцкий поэт Давид Кугультинов за сборник стихов.

В связи с этим Калмыцкий обком КПСС считает необходимым доложить следующее:

1. Морально-политическое лицо Кугультинова Д.Н. известно всем трудящимся республики. Его отец – Кугультинов Н.И. служил в немецкой армии и являлся там секретарём уполномоченного ГФП (тайная полевая полиция). В 1945 году окончил курсы немецких пропагандистов, выступал перед солдатами т.н. Калмыцкого кавалерийского корпуса на антисоветские темы. В 1946 году осуждён военным трибуналом войск НКВД к 10 годам ИТЛ. По неточным данным умер в заключении. По другим сведениям находится за границей в США.

Брат – Кугультинов Владимир Никитович тоже служил в немецкой армии переводчиком штаба. В 1948 году осуждён на 10 лет ИТЛ.

Двоюродный брат – Кугультинов Илья Иванович тоже служил командиром отделения и взвода в немецкой армии, участвовал в насильственном угоне советских людей в Германию, в карательных операциях против советских и польских партизан, в сожжении сёл. В 1945 г. лично расстрелял одного из трёх задержанных югославских партизан. В 1946 году военным трибуналом осуждён на 20 лет каторжных работ.

Второй двоюродный брат – Кугультинов Хурумче в период второй мировой войны являлся зам. начальника военного отдела Калмыцкого национального комитета в Берлине, имел чин лейтенанта немецкой армии, находится за границей.

2. Сам Кугультинов Д.Н. в ряде вопросов ведёт себя непартийно, допускает демагогические, националистические выступления. В 1961 году ему бюро обкома КПСС объявило строгий выговор с занесением в учётную карточку, который до сих пор ещё не снят. Летом 1965 года парткомиссия при ЦК КПСС отклонила его просьбу об отмене этого постановления.

По сообщению Комитета Госбезопасности при Совете Министров Кабардино-Балкарской АССР в начале ноября 1965 года в Нальчике на совещании-семинаре писателей Кугультинов Д.Н. выступил с политически неустойчивой речью.

3. В своём творчестве Кугультинов Д.Н. имеет серьёзные недостатки как по идейному содержанию, так и по мастерству. В ряде своих стихов чрезмерно выпячивает вопросы личных переживаний в период культа личности, сеет уныние, пессимизм. За эти недостатки творчество Кугультинова подвергалось серьёзной критике на пленуме обкома КПСС в 1965 году и на страницах газеты «Комсомолец Калмыкии» от 9.II. 1966 года. (Прилагается).

4. Проверкой установлено, что т.н. выдвижение Кугультинова Д.Н. на соискание ленинской премии факультетом Калмыцкого языка и литературы Калмыцкого государственного пединститута проведено в нарушение установленного порядка выдвижения. Заседание факультета вообще не собиралось, никто никакого доклада не делал, протокол написан самим зав. кафедрой Бадмаевым Б. Согласно п. 7 письма Комитета по ленинским премиям кафедра не имела права самостоятельно выдвигать, а Комитет не имел права регистрировать и опубликовывать. Руководство института, партийная организация узнали о его выдвижении только после опубликования в печати.

Сообщая об изложенном, Калмыцкий обком КПСС возражает против выдвижения Кугультинова Д.Н. на соискание ленинской премии.

Приложение: копия протокола заседания партбюро Калмыцкого государственного пединститута от 11.2.66 года, копия архивной выписки № 36 § 4, газета «Комсомолец Калмыкии» за 9.2.66 г.»

(РГАНИ, ф. 5, оп. 36, д. 155, лл. 130–132).

При этом в депеше ни слова не было сказано о том, что сам поэт несколько лет провёл на фронте, где храбро воевал против фашистов.

В ЦК эта депеша попала в отдел культуры. 31 марта 1966 года заведующий секретариатом этого отдела т. Дьяконов оставил на ней следующую помету: «Тов. Шауро В.Ф. с письмом ознакомлен». Одновременно жалобой занялся новый заместитель Шауро – Юрий Мелентьев, который сообщил своему руководству, что о ситуации проинформирован Комитет по Ленинским премиям. «При дальнейшей работе и рассмотрении вопроса, – отметил Мелентьев, – мнение Калмыцкого ОК КПСС будет учтено».

Не дождавшись реакции Москвы, секретарь Калмыцкого обкома КПСС Б.Городовиков в конце марта 1966 года отправил в Москву новую депешу. Повторив собранный на родственников поэта компромат, Городовиков подчеркнул: «Калмыцкий обком КПСС считает невозможным поддержать кандидатуру поэта Кугультинова Д.Н. на соискание этой высокой государственной премии В.И. Ленина, ввиду его демагогического, националистического, непартийного поведения» (РГАНИ, ф. 5, оп. 36, д. 155, л. 137).

В итоге поэт тогда с премией всё-таки пролетел. Позже Кугультинов получил лишь Госпремию РСФСР. Власти же Калмыкии признали поэта только в конце 70-х годов. Ну а при Горбачёве его наградили высшей наградой страны – золотой звездой Героя Социалистического Труда.

Давид КУГУЛЬТИНОВ, Кайсын КУЛИЕВ и Мустай КАРИМ

 

А закончу я вот этим стихотворением Кугультинова, которое на русский язык перевела Юлия Нейман:

 

За то, что втайне ты принёс краюху

Голодному, гонимому людьми,

Но вдруг раздумал, став перед дверьми

(Должно быть, просто не хватило духу!),

Ты благодарности не жди потом,

Порыв бесплодный не зови добром.

 

Есть у деянья доброго свой срок.

Не то оно – как дождевой поток,

Которого земля ждала в жару,

Чтоб стала степь зелёной и пахучей,

А дождь пошёл зимой из чёрной тучи

И ледяную оросил кору.

 

Вячеслав ОГРЫЗКО