Дмитрий ЧЁРНЫЙ. Нетоварное или недотоварное производство спасло бы СССР?

№ 2017 / 12, 06.04.2017

Ответ на открытое письмо Александра Турчина

Преинтереснейшее мне написал один товарищ открытое письмо, подытожившее, а может, и продолжающее дискуссию, которая развернулась в «Литературной России» в конце 2016-го года. Я потому тащу эту дискуссию дальше, за рамки исходной площадки, что проблемы она затронула стержневые – и прошлась перекличкой даже по поколениям, выявив спектр идеологического регресса, от госпатриотизма с точкой отсчёта в монархии до эсдэкства перестроечной поры. Вот и вышло так, что от сперва обвинявших Ленина в отходе от марксизма и предательстве собственных тезисов «Государства и революции» (в частности, в создании государства, в котором аппарат работает не за среднюю зарплату рабочего) – от застрельщика дискуссии Милютина (откровенного путаника и реакционера с интонацией жандармского филёра: большевики, согласно его «расследованию», устроили анархию производства, но почему-то при таких тылах победили в Гражданской) мы пришли к «единомышленнику» Турчину из Владивостока.

«В интересах нашего общего дела, а именно: идеологической борьбы с теми, кто считает сегодняшний общественно-экономический строй России вполне достойным – и, главное, “цивилизованным”, соответствующим ХХI веку, – позволю себе подвергнуть её критике». Вкупе с процитированными в эпиграфе словами Ленина о необходимости признания ошибок, звучит убедительно, интригующе. Её – это статью «С чего начинается государство и контрреволюция», которую глупо цитировать, поскольку это делает сам Турчин.

“СССР… доказал, каким может быть государство при социализме – когда у чиновников нет кровных интересов в обогащении за счёт работы государственной машины; “государственная машина” не имеет никаких классовых противоречий с трудящимися”;

“Государство? Да, но уже иное, без угнетателей и угнетённых…” Это в СССР у чиновников, у советской и партийной номенклатуры, у этих карьерюг позорных (извините за брань, тут мне трудно совладать с эмоциями) не было интереса в обогащении за счёт работы государственной машины? А за счёт чего же у них в то время был интерес в обогащении?!.. Может, вы скажете ещё, что у них вообще не было такого интереса – обогащаться? Извините, не знаю, какого вы года рождения, но я-то родился в1955! Я мог бы рассказать уйму интереснейших историй об этом самом обогащении… Но остановлюсь лишь на двух – общеизвестных. Вы когда-нибудь слышали о господине Медунове – первом секретаре Краснодарского крайкома КПСС? Этот дядька ворочал вагонами нашего народного добра, – из какого интереса, позвольте узнать?..

Добро бы это был только эмоциональный план – но ведь аффект не ходит без интеллекта. И, хоть тут допущена исходная ошибка (о Медунове действительно не слыхал – но фраза похожая Шараповым в «Месте встречи» была произнесена, в легенде о его батюшке: видимо, «вагонами воровал» тема вполне риторическая) – исключение, частность примером не является, но я готов риторически же ответить конкретным примером на пример. Вопрос «за счёт чего же у них в то время был интерес в обогащении» – сам сформулирован шулерски. Интерес был в обогащении всего советского народа через создание такой инфраструктуры, которая обеспечивала бы не просто наличные потребности, а рост культурных потребностей, без которого коммунизм немыслим. Мой дед, М.Ф.Таборко (организатор физкультурных парадов, автор идеи строительства «Лужников»), работавший в Спорткомитете, и имевший дореформенными зарплату немалую, 400 рублей – классическая «спортноменклатура», в прошлом сам боксёр и легкоатлет, – ни интереса, ни возможности не имел воровать. Наоборот, уступал выделяемую его семье отдельную квартиру (дважды) своим подчинённым, сам оставаясь с женой и двумя дочерьми в коммуналке. Примером бью пример. И таких-то подавляющее большинство – иначе о вопиющих исключениях, как Медунов, не знали бы вы, товарищ Турчин, из советской печати. Поскольку и она предавала показательные дела огласке с целью неповторимости оных.

Но, сперва-то посчитав, что пишет мне действительно единомышленник, я вскоре разочаровался: «Ту политическую форму, которая существовала у нас во времена властвования КПСС, вы называете государством нового, переходного уровня, уже государством в прежних смыслах не являющимся. И – на каком основании? Что в ней, в этой форме, было нового? Но так как вы ничего не говорите об этом, я спрошу у вас: да разве это было не то же самое государство, в котором власть принадлежит не большинству, а меньшинству членов общества? Разве это было не буржуазное государство? Ничего не говоря о новизне, об отличиях одного особого аппарата для подавления от другого, вы, тем не менее, позволяете себе утверждать, что “в том-то и революция, что в России, ставшей СССР, произошло ОБОБЩЕСТВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА! Государственным делом стали заниматься все поголовно”.

Это – как? Это что, планы пятилетнего развития утверждались всем трудовым людом? Это что, всеми финансовыми потоками, обеспечивавшими функционирование общественного производства, распоряжались и отвечали за правильность их использования все трудящиеся? И обеспечение общественного порядка также лежало не на подразделениях МВД, не на особого рода служащих по найму, которые в научном социализме определяются как “публичная власть” со всеми вытекающими из этого последствиями, – а на плечах широких слоёв населения?»

Для человека 1955 года рождения – слишком риторические вопросы. Но мы ответим по порядку, не ленивые. 0) Что было нового в политической форме РСФСР-СССР? Социалистическая собственность, дающая равные экономические и гражданские права всем гражданам, отсюда же проистекает ещё ленинский тезис из знаменитой речи «Что такое Советская власть» – да, государством управляют трудящиеся, «причём в массовом числе». 1) Да, план пятилеток утверждал Съезд КПСС, на который делегировали представителей трудовые коллективы. 2) Финансовыми потоками распоряжались точно такие же трудящиеся, как и в прочих сферах, помимо этого имелись дополнительные системы контроля, а так же и механизм отзыва депутатов, работавший до конца 1980-х исправно (это к предыдущему вопросу). 3) Общественный порядок, как и завещал Ленин, уже к Олимпиаде, как и ранее, но в меньших масштабах, помимо МВД контролировали народные дружины, комсомольские и даже пионерские патрули, от которых и поныне остались помещения под названиями «Пункт охраны общественного порядка» (часто даже не возле ОВД). Тезисы «Государства и революции» реализовывались медленно, но верно, и кое-что воплощалось уже на нашем веку, в дни Олимпиады-80.

Далее, судя по вопросам, со мной заговорил не марксист (поскольку я вот «научного социализма» отродясь не слыхал, есть научный коммунизм), а как раз фоновый участник перестройки, под конец сбрасывающий маску. Что ж, мы-то помним, что капитализм въезжал в Кремль и на плечах таких вот «трудящихся» «марксистов»… Чётко по мере собственной придури в области теории они отсчитывали и кредит доверия реформаторам.

«Для перехода от национализации к обобществлению необходима не решительность, не политическая воля, не способность власти эффективно осуществлять своё предназначение, а – совсем другая вещь, причём совершенно объективная, т.е. не зависящая ни от какой политической воли, а зависящая лишь от уровня развития общественных производительных сил, от их характера. От уровня, который исторически есть или которого нет. – От исторического развития, от истории!»

Снова лишь парочка неточных, эмоциональных слов – и резкий поворот в меньшевизм. Но, помня, что творцом истории является класс, мы не отчаиваемся потерять собеседника. Вот пример из 1918-го года, 10 июля телеграмма Сталина Цюрупе из будущего Сталинграда: «Мы решили окружить мужика экономически, забрать в свои руки все необходимые продукты обрабатывающей пром-сти, чтобы мужик ходил босый и голый без наших товаров: только при таких условиях он сдастся и откроет свои ямы-амбары (и он их открывает теперь). Но для этого необходимо сократить Центроткань в смысле невыдачи мануфактуры отдельным организациям (…) Кордон в Камышине открыл нам целый мир нелегально налаженного спекулянтами товарообмена со своими баржами, агентами, уполномоченными. Мы уже отобрали за это время вагонов 15 мануфактуры, а наша реквизиционная комиссия успела реквизировать за июнь 95 вагонов хлеба».

Вот она – и решительность, и политическая воля, показывающая насколько глубинно-классовой была Гражданская. Революции – всего полгодика, а тут – всё. И будущий НЭП, и индустриализация, и даже МТС, но главное – активная роль большевиков не просто в Гражданской войне, а в экономическом тылу этой войны. Можно посчитать цитату – хворостом в костёр реакционеров, поющих всенощную об умученных большевиками кулаках и прочем «цвете нации». Но тогда даже о «научном социализме», не то что о коммунизме толковать не стоит. Надо сделать акцент на эволюцию, на «естественный ход Истории», поклониться Плеханову, а затем и самонизложенному гражданину Романову. Ведь и февральскую революцию как насилие над Историей – не стоило предпринимать, «мужичок» (в котором тоже разные мужички, и кулачок и будущий колхозник притаились семенами будущего, кого подкормишь, тот и прорастёт) – он сам разберётся…  

«Так КАК же произошло это превращение “социализма” обратно в капитализм? Какое такое эволюционирование так называемого “советского общества” привело его к контрреволюции 1991 года? Вот ваш ответ: “Контрреволюция 1991 произошла уж точно не по Марксу – её совершали сепаратисты от идеологии и вопиющее меньшинство деклассированных элементов. Длительная ревизия и поиск “теорий управления” в ходе перестройки так перекренили механизм народного хозяйства в сторону предпринимательства, что пришлось легализовывать частный капитал…” То есть, во-первых: говоря иными словами, диверсия, осуществлённая некими предателями “пролетарского дела” и жалкой кучкой отбросов общества, а во-вторых – ошибки перестройки… Диверсия со стороны сепаратистов и вопиющего меньшинства деклассированных элементов… – Нет, Дмитрий, согласитесь, сей ярлык никак не навесить на 45,5 миллионов избирателей, отдавших свои голоса за Ельцина на выборах 1991 года. 45,5 из 79,5, участвовавших в выборах! Причём из остальных 5 кандидатов в президенты не нашлось ни одного, кто составил бы победителю хоть малейшую конкуренцию. – Хоть малейшую! – “Контрреволюцию” свершило явное большинство нашего народа! И я, например, нисколько не жалею о том, что также находился в рядах этого большинства. Стыдиться здесь нечего. Я хорошо помню всеобщее, поистине всенародное ликование тех дней: да здравствует свобода! Хватит “попам марксистско-ленинского прихода” пасти трудящихся как баранов! Мы – не рабы! Рабы – не мы! – И люди в этом не ошибались, радость их была исключительно праведной и вполне соответствующей духу и чаяниям всего нашего народа.»

 

Снова опасная путаница, заставляющая вспомнить как раз приёмчики тех демагогов из КПСС (откуда родом и Ельцин), которые довели её до самороспуска исключительно слогом и «светом ленинских идей»: у «Белого дома» в августе 1991-го собрались вовсе не 45 миллионов. На фоне даже припомненных вами «заельцинских» миллионов те тысячи были именно жалкой кучкой, но она-то и решила ход истории (пусть после этого сторонники капитализма нас, большевиков попробуют обвинить в «экспериментах над народом»!). А голосовали-то до этого и за сохранение СССР – но кто те миллионы послушал после победы московских тысяч?

Однако мне приятно, что в ходе сперва замаскированного под марксистский, спора нашего случился такой каминг-аут. Я, оказывается, спорю с человеком, радостно принявшим контрреволюцию и все указы Ельцина, начавшие уничтожение СССР и его социалистической экономики задолго до декабря 1991-го, а в 1993-94-м уже пустившие приватизацию полным ходом на «смазке» крови депутатов ВС РСФСР. И для нас тут важно, что радовались «обновлению» не одни сторонники дикого капитализма, а вот и госкаповцы (если мы не льстим тут протеической позиции собеседника).

Вот, ещё вы называете причины нашего общественно-экономического движения вспять: “То, что экономика СССР так и не смогла перейти к нетоварному производству, изжить денежное обращение и кучу прочего капиталистического – вот были предпосылки реставрации капитализма”. А вы задавались вопросом: почему, собственно, экономика СССР так и не смогла перейти к нетоварному производству, изжить денежное обращение? Ведь следовало бы сначала постичь эту сторону воспроизводства тогдашнего общества… Характерна здесь сама ваша оговорка о целой куче капиталистического… Если не исследовать, то никогда не увидеть, что эта куча занимала такое огромное место и такое значение в так называемом “советском социализме” – да-да, тот самый “переход количества в качество”! – что о реставрации капитализма говорить не приходится. – Он и так наличествовал все эти годы властвования на словах “коммунистической”, а на деле чисто мелкобуржуазной, мещанской КПСС.

Вот такие «диалектики» и приняли контрреволюцию за революцию, а рывок на их глазах окрепшей буржуазии (включая и партийно-комсомольский актив, ясное дело) к приватизации социалистической собственности – попыткой пролетариата побороть «монополию КПСС». Ну, в итоге, рабочий класс сам себя и поборол. Однако – к вопросу «почему, собственно», коим задавался не я первый, а и Эвальд Ильенков в письме к Юрию Жданову от 18.1.68:

«Видимо, иного противовеса формализму, возомнившему себя раньше времени «реальностью», кроме открытого признания прав товарно-денежных отношений, нет. Так что существующую ситуацию и надо, наверное, познать методом «раздвоения единого», – богу богово, кесарю – кесарево, то есть совершенно четко определить права формализма, вытекающие из его реальных возможностей, и ясно очертить ту сферу, которая формализму реально не подвластна. И пусть она конституируется сама, как знает, ибо стихия тоже содержит в себе свой «разум» – и иногда более разумный, чем формальный. Тогда и формальный разум сделается, может быть, несколько более самокритичным и поворотливым – каковым он сам по себе, боюсь, не сделается никогда. Формально обобществить можно ведь с пользой только то, что уже реально для этого созрело. Иначе из этого выйдет только вред и издевательство, застой. Особенно при нынешнем состоянии теоретического разума. Не надо заглатывать больше, чем способен переварить желудок. Эту истину мы слишком часто забывали, оставшись без Ленина. (…) Да, труд стал «всеобщим» лишь «отчасти», лишь частью. В какой реальной мере и степени? Тут-то и весь вопрос. Эту меру и надо определить, чтобы не превышать, чтобы не пытаться командовать тем, что этому командованию не поддается по сути дела, чтобы ясно очертить правомочия. А с тем, что лежит за пределами этой «меры», играть честно, по строго установленным правилам, не меняя их к своей выгоде, как заблагорассудится.

Мне и кажется, что единственно верным было бы сказать: вот в этих-то и в этих-то пределах, четко и ясно очерченных, «частный труд» – полный хозяин, и в эти пределы не имеет права совать носа ни один «представитель Всеобщего» – Абстрактно-Всеобщего. Пусть он и помнит, что он – лишь абстрактно-всеобщий, то бишь мнимо-всеобщий. И в этих пределах, – то есть на рынке, – пусть господствуют законы рынка. Со всеми их минусами. Ибо без этих минусов не будет и плюсов. На границе же между рынком и Всеобщим пусть и создается тот самый относительно-разумный «синтез», который никак не может стать «разумным» по той причине, что эта граница ясно не прочерчена, – откуда и происходят взаимные нарушения границы без понимания того, что это – нарушения.

Тогда и получится ясная картина – картина борьбы взаимоисключающих принципов, а не их «диффузия», что хуже открытой и честной борьбы, ибо диффузия превращает всю эмпирию в одну серую кашу.»

Оной кашей господин Турчин и пытался нас накормить, попутно поплакавшись в ленинскую жилетку. Кстати (да простят меня ильенковцы), точно об этом же в «Экономических проблемах социализма в СССР» писал и Сталин, объясняя, отчего товарное производство ПОКА сохраняется в СССР: послевоенное село ещё кишит мелкотоварным частником, и с ним город может «сообщаться» лишь товаром и рублём. Однако этот «констатЕзис» следует рассматривать только вместе с диалектической, футурологической половинкой – сталинской же прощальной работой «О прямом продуктообмене между городом и селом».

И вот, пока сам Турчин мне пересказывает экономические открытия некоего «крестника» Твардовского Лисичкина, мы делаем пару шагов на следующий относительно рациональный остров вопросов (чтобы ответить под конец разом на всё оставшееся): «Все предприятия народного хозяйства СССР были объединены друг с другом не экономическими, а административными связями – сама схема организации управления ими препятствовала проявлению местной инициативы, хозяйственной предприимчивости, оперативности и гибкости в решении важнейших вопросов производства. Соответственно, и оплата труда работающих зависела не от продукта, производимого ими, а от установленных “сверху” тарифов, расценок и норм…»

Это претензия «научного социализма», надо полагать? Прямо-таки бомба в «идеологической борьбе» со сторонниками капитализма. Как можно тут разрывать экономическое и административное – при плановой-то экономике?! «Разводочка»? Да-да, это всё накануне 1991-го и после мы как раз и слышали: и тут звучало в качестве претензий к плановой экономике даже не «больше социализма!» хитро-горбачёвское, «ускорение» под откос, а прямое ельцинское «больше капитализма!», больше прав частнику (даёшь приватизацию!). Ну, теперь-то не просто частное владение недрами на осколках СССР по имени Россия, как, кстати, и в Казахстане (где иностранные компании владеют до 80% прибыли от нефтедобычи), а даже и этих недр продажа иностранцам (Роснефть) – доказывает, как были «правы» вот эти самые заступники частной инициативки и враги «административно-командной системы» (плановой экономики). Что подтверждает и следующий пассаж ревнителя «общего дела»: «Причина того, Дмитрий, что наше общество отброшено – в плане экономических отношений – на сто лет тому назад, от государственного капитализма к капитализму частнохозяйственному, состоит не в том, что СССР так и не смог перейти к нетоварному производству, как вы полагаете. А как раз совершенно в противоположном – в том, что наша государственно-капиталистическая экономика оказалась недостаточно товарной. – Не Солнце вращается вокруг Земли, как полагали предки, а Земля – вокруг Солнца!»

Ну, ваша-то мысль точно вращается вокруг единого «солнца», коим является капитал – а уж чей он, государственный или частный, вопрос не принципиальный. И дополнительным маркером принципиального непонимания истоков социального регресса является ещё и то, что распад КПСС сверху вы, господин Турчин, приняли в 1991-м на «ура», полагая что лишь «попы» отстранены от управления. Но на деле КПСС была не церковью и не приходом, а длиннющим, наподобие эскалаторного поручня, приводным ремнём в общественно-экономической «тоталитарной» машине прогресса. Пугать её миллионные низы «роскошью привилегий» ничтожных тысячных верхов – могли лишь враги всей Системы, а вовсе не друзья низов. Но контрреволюционный нажим на «моральное» в партийном монолите, на «совесть эпохи» сработал. Ремень разорвали в клочья, и клочья (партбилеты) сожгли, полагая, что механизм, его «твёрдые», стальные части от этого не пострадают, а множество новых разноцветных ремешков многопартийности завращают его лучше, чем раньше. Однако те, кто отказался быть «винтиками» – стали ржавчиной вне его, к другим механизмам не подходя резьбою. А без движения (вперёд) механизм стал ржаветь, разваливаться. Плановая экономика с тончайшей межреспубликанской и межотраслевой кооперацией и единым центром управления – уступила место архаическим рыночным «челнокам» и ещё более архаическим «сырьевикам», которые и стали правящим классом. Замещающим на насекомый манер прежние объёмы собственного производства «аварийным импортом» на фоне ещё остающихся кое-где частей «механизма» в виде рассогласованной индустрии, работающей в лучшем случае на экспорт – с предельно убогим госуправлением (несравнимым с Госпланом).

Кто радуется до сих пор уничтожению КПСС, заявляя праздно «советский социализм не удался, несите следующий» – чужд диамата, не понимает, какой колоссальный накопительный труд социального прогресса, труд миллионов, труд коммунистический, несводимый ни к каким «вагонам» и погонам – требовался для того, чтобы население СССР доросло почти до 300 миллионов при уровне жизни этих миллионов, конечно же усреднённом, гораздо выше капиталистических стран (и это при бесплатной медицине, образовании, прочих явных завоеваниях социализма). Имея именно этот самый рычаг, рычаг партии – только и можно было сделать следующий исторический рывок прочь от товарной экономики, при уже имеющемся безналичном расчёте и уровне жизни, потребностей, кооперации и инфрастурктуры. Фанфароны, надеющиеся свои отступнические теорийки пристроить хоть к чьим-нибудь ушам – не понимают, что критикуемый механизм социального прогресса, КПСС, их уже не слышит, ими же и разрушен, а новый строить придётся долгие годы. Но сперва нужно, неизбежно, хоть и с сознанием непоправимости потерь – прийти к идеологическому фундаменту для нового партстроительства, уложить понятийный «ватерпас» верно.

Частнособсвеннический реванш-регресс свершался сперва в понятийной сфере. Тут чётче видна разница: старая система учёта, денежно-прибыльная, ведь влияет и на трудовую/хозяйственную мотивацию, вот где лежит рычаг, коим можно социализм (госкапитализм – по-ревизионистски) обрушить в капитализм «частнохозяйственный» (тут только забрезжила диалектичность анализа: ведь никакая формация не есть стояние, а есть состояние, движение и нынешний «низший» сравнимо с «советским» капитализм просвечивается порой неофеодальными тенденциями в общественных отношениях). А вот при переходе от социализма к коммунизму, то есть как раз, памятуя размышление Ильенкова, при полной победе реализма над формализмом, если эта дверь позади – никакого возврата быть не может, ибо нет ни денег, ни какого-либо капитала, ни наёмного труда. Верно, цель кажется далёкой, но при верной теоретической подготовке и поэтапном движении к чётко зримой с помощью вышеуказанных оптик цели – она достижима. Особенно в век электронных денег, то есть отступления их из субстанциональности в формальность, в условность, где тоже возможна «насильственная», «партийная» замена количества качеством. Но эту интересную тему мы оставим на потом, уже когда отгремят дискуссии и как минимум две революции – Вторая социалистическая и мирная коммунистическая.

Дмитрий ЧЁРНЫЙ