Герман САДУЛАЕВ. “ЛИМОНКА” В ЛИМОНОВЦЕВ

№ 2017 / 13, 14.04.2017, автор: Герман САДУЛАЕВ

Андрей Дмитриев, руководитель Санкт-Петербургского отделения «Другой России», пишущий под псевдонимом «Андрей Балканский» опубликовал книгу «Лимонов» в серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая Гвардия». Книга меньше всего похожа на биографию Эдуарда Лимонова. But who cares? Лично для меня Лимонов не является любимым писателем и я не очень хотел бы читать его биографию, в моём списке множество ещё непрочитанных книг, которые я считаю для себя более важными. Да и какой биографический труд о Лимонове можно было бы написать? С литературным оформлением собственной жизни Эдуард Лимонов и сам неплохо справляется. Выжимки из его романов уже сделал француз Каррера, скомпилировав европейский бестселлер о скандальном русском авторе и его борьбе с Путиным и за Путина. А научная биография, может, будет написана позже, когда внимательный исследователь займётся, по умнейшему указанию Льва Данилкина, «факт-чекингом»: проверит, что в книгах Лимонова о себе и окружении соответствует действительности, а где писатель нафантазировал.

 

14 15 k SadulaevuДокументальный роман Андрея Балканского «Лимонов» – это учебник политической истории России и не только конца XX – начала XXI века и практическое руководство к политической жизни как таковой. Автор для такого труда оказался весьма компетентным. Андрей Балканский (Дмитриев) – хороший политический писатель. Хороший уже тем, что не скрывает политической направленности, не прячет своих взглядов за «снисходительной ироничностью», от которой, по правде говоря, тошнит. Среда российских национал-большевиков богата талантами, в ней были и есть даровитые писатели, поэты, журналисты, художники, музыканты. Но Дмитриев, пожалуй, лучший из писателей-нацболов.

Под «национал-большевиками», «нацболами» в данной заметке я имею в виду сторонников политических идей так называемого «национал-большевизма», а не членов одноимённой партии, запрещённой в Российской Федерации и не существующей.

Дмитриев лучший, потому что в тройке самых известных авторов, связанных с национал-большевизмом (Лимонов, Прилепин, Дмитриев), двое первых не могут быть названы писателями-нацболами. Для Эдуарда Лимонова национал-большевизм является важной, но всё же только частью его личного творческого проекта. Захар Прилепин по своему положению великого русского писателя современности не может принадлежать к какой-то одной партии или идеологии. По сути только один роман Прилепина, «Санькя», можно назвать нацбольским. Романом «Санькя» тема национал-большевизма в русской художественной литературе была исчерпана и закрыта, и не зря сам Эдуард Лимонов высказался ревниво: «эту книгу должен был написать я». Прилепин давно вышел за рамки нацбольского движения и миропонимания и сохраняет связь с нацболами, как мне кажется, только потому, что он никогда не предаёт своих друзей. Даже если жизнь развела разными бытийными и политическими тропками.

У Андрея Балканского (Дмитриева) есть литературный дар. Не выдающийся, но достаточный для политического писателя. Балканский вполне сравним в русской литературе если не с Герценом, то с Чернышевским. Однако обсуждать книгу «Лимонов» с литературной точки зрения особого смысла нет. Она написана хорошо, увлекательно, читается легко – этого хватит. Потому что книга Дмитриева является прежде всего политическим действием и событием. И с этой позиции её и нужно рассматривать.

Дмитриев писатель прямой, открытый, честный. И, как любой честный писатель, он неизбежно совершает саморазоблачение, акт «самоподрыва» собственной «гранатой». Дмитриев, повествуя о политической истории российского национал-большевизма, не скрывает многих весьма неоднозначных фактов, обстоятельств и действий. Он пытается всё объяснить и оправдать. Но принимать ли оправдания Балканского-Дмитриева или остаться при своём мнении – решает сам читатель.

Я, например, впервые узнал, что в 1996-м году, во время судьбоносных для России президентских выборов, Лимонов и его последователи отказали в поддержке кандидату от КПРФ Геннадию Зюганову, и даже не заняли нейтральную позицию, а поддержали, открыто и официально, Бориса Ельцина. Мне кажется, что это и стало той пушинкой на весах истории, которая дала перевес Ельцину. И у меня есть основания так думать. Перед тем как признать результаты выборов, ЦК КПРФ связывался с горкомами во всех регионах, особенно, в столицах и спрашивал: сколько людей мы сможем вывести завтра на улицы? И горкомы смущённо отвечали: пожалуй, мы не сможем вывести никого.

У коммунистов были миллионы избирателей. Но не было ни одного батальона протестных активистов. Избирателями были люди ошеломлённые, обескураженные происходящим в стране, обессиленные и обезволенные, напуганные, в том числе, жестоким подавлением защитников Верховного Совета в 1993, парализованные пониманием, что ельцинская власть при случае применит силу в любом объёме, в каком посчитает нужным. Они проголосовали за альтернативу капитализму на выборах и это максимальное усилие, на которое они были способны. Уличных бойцов у Зюганова не было. Уличные бойцы были в других организациях, у националистов, национал-большевиков и прочих. Но все они решили поддерживать Ельцина, не Зюганова. Это и предопределило катастрофу.

Геннадий Зюганов не авантюрист, он политик осторожный, реалистично мыслящий, но мужественный человек. Если бы он знал, что имеет поддержку хотя бы нескольких сотен активистов, способных первыми выйти на улицы и встретить силовое подавление спокойно, и зажечь массы, которые тогда, может быть, поднялись бы тоже, то он бы рискнул. Я в этом уверен. Но Лимонов, у которого были такие бойцы, решил поддержать Ельцина. Это был его, Лимонова, выбор. И шанс на альтернативу был упущен для всей страны. А для нацболов был упущен шанс стать акторами большой политики и большой истории. Потому что Ельцин победил бы и без нацболов. А Зюганов мог победить с их поддержкой. Это не факт, в истории ничего не гарантировано, но, может быть, если бы радикальные активисты вышли на улицы, а к ним присоединились бы массы, голосовавшие за КПРФ, то предсказуемые приказы Ельцина разгонять толпу пулемётами и сбросить на очаги протеста атомные бомбы не были бы исполнены силовиками.

Теперь, многие годы спустя, все, начиная с либералов и заканчивая теми же нацболами как молитву в одних и тех же выражениях повторяют, что «Зюганов слил выборы», «Зюганов отказался от победы» и так далее. И никто не вспоминает о том, что сам Лимонов тогда поддержал Ельцина. Что отсутствие поддержки от радикальной оппозиции, переход радикальной оппозиции на сторону Ельцина (!!!) и обусловили принятие коммунистами результатов выборов. И что, поэтому, нацболы во главе с Лимоновым – полноправные соавторы воцарения Ельцина и капитализма в России. Они могут требовать в Администрации Президента ордена «За заслуги перед Отечеством II степени» не только на основании своих акций по возвращению Крыма и Севастополя, но и за гораздо более ранние действия – за поддержку Ельцина и Кремля в противостоянии с коммунистами.

Никто не вспоминает, а Дмитриев вспомнил. И это его заслуга, настоящая заслуга честного автора перед своим Отечеством, перед Отечеством I степени – перед настоящей, народной Россией.

Книга Дмитриева помогла мне понять историю и идеологию российского национал-большевизма и чётко определить для самого себя, что в нацбольстве мне импонирует, а что я категорически не приемлю. Мне нравится в теории и практике национал-большевизма: смелость, яркость, творческий подход, антибуржуазный пафос. Мне не близки: вождизм, претензии на «элитарность» и, соответственно, высокомерное отношение к трудовым массам как к «клопью» (так обычные люди неоднократно называются героями книги «Лимонов») и национализм.

Я полукровка, выходец из малой нации, «нацмен», «многонационал» – по определению русских национальных философов-фантастов вроде Константина Крылова и «зверьё», по выражениям ранних и искренних нацболов. На протяжении всей своей жизни я постоянно сталкивался с проявлениями национализма бытового, политического, культурного, малой нации, большой нации и так далее. Я пришёл к ясному выводу: национализм – дерьмо. Любой национализм. Я часто встречал умных и образованных людей, которые объясняли мне, что не надо так рубить с плеча. Что национализм бывает разный. Что есть национализм плохой, ужас-ужас какой национализм, а есть национализм хороший, правильный и полезный национализм. Что ж, я согласен. Дерьмо тоже бывает разным. Есть много сортов дерьма. Есть дерьмо натуральное, вонючее, размазанное, отвратительно пахнущее. А есть дерьмо аккуратно уложенное и обрызганное туалетным освежителем. И есть дерьмо выполненное в виде авангардистской инсталляции. Наверняка существуют специалисты, которые разбираются в разных сортах дерьма. Но дерьмо от этого не перестаёт быть дерьмом. Любой национализм – это дерьмо. И национализм в составе идеологии национал-большевизма такое же дерьмо как и все остальные национализмы.

Нацболы традиционно оправдываются так: мы не расисты, у нас есть свой собственный негр. И показывают фотографии Бенеса Айо. Айо чудесный. Но это ничего не оправдывает и не опровергает. Если бы я сейчас, в XXI веке, создавал Ку-Клус-Клан, я бы обязательно пригласил в него пару чернокожих и показывал бы их журналистам. И цыган с евреями. Это ничего не значит. Для меня значима идея, мысль, формула. Я книжный человек. А идеи нацболов порой чудовищны. И это тоже факт, который Дмитриев не замалчивает.

Значительная часть книги связана с ненавистью Лимонова и нацболов к чеченцам. Не к террористам, не к боевикам, а именно к чеченцам, как к народности. Я тоже честный человек и не стану скрывать, что мне это неприятно. Именно против такого отношения я выступил, опубликовав свою первую нашумевшую книжку «Я – чеченец!». В книге Балканского цитируется Эдуард Лимонов, эпатажно заявляющий: есть плохие народы и должна быть коллективная ответственность. Он имеет в виду конкретно чеченцев. Это заявление мало отличается от распространённых во времена чеченских войн высказываний о том, что на Чечню надо сбросить атомную бомбу и пусть всё зверьё там подохнет.

Я глубоко убеждён в том, что идея «коллективной ответственности» является самым опасным и отвратительным наследием пещерного прошлого человечества и продвижение по шкале прогресса связано с тем, насколько общество оказывается способным отказаться от такой каннибалистической практики. Помимо того, у меня есть личный трагический опыт. Я вспоминаю девочку, такую же, как я, полукровку с русской матерью, подругу моего детства, убитую вместе со многими иными при обстреле моего родового села в рамках «коллективной ответственности», одобренной российским населением и прославленной Лимоновым. Я бы хотел, чтобы Лимонов посмотрел на её фотографию. И в глаза её русской матери. И объяснил, как и почему она «коллективно ответила» за Джохара Дудаева, которого сама же Москва отправила в Чечню сеять раздор и смуту, «брать суверенитета столько, сколько сможете проглотить», по завету Ельцина, поддержанного на выборах Лимоновым. И я никому не желаю, чтобы применение идеи «коллективной ответственности» затронуло лично его родных и близких, но думаю, что многие изменили бы тогда своё мнение о том, что «есть плохие народы» и «наказывать» надо целиком, коллективно, народы, семьи, города, сёла и так далее.

Про меня в книге Балканского тоже есть. В одном абзаце, посвящённом протестному митингу, я показан придурком. По-человечески мне трудно понять, зачем Дмитриеву-Балканскому нужно было так делать. Лично я, напротив, всегда сочувствовал смелым и искренним активистам и в моём собственном романе «Иван Ауслендер» Дмитриев и прочие питерские нацболы показаны весьма симпатичными. Но с политической точки зрения я автора вполне понимаю. Дмитриев и тут показал себя верным нацболом, беспощадным не только к врагам рейха, но и к союзникам, и даже к личным друзьям, если они не партай геноссе. Это обычная практика нацболов: сначала они входят в коалиции, приглашают дружить, союзничать, а потом все вокруг в их представлении оказываются унтерменшами, одни только сами нацболы в белом. Так выстроено повествование и в книге «Лимонов». Но читатель, повторяю, сам оценит факты и сделает выводы.

Очередной плюс книги в том, что она появилась в правильное время. Политическая жизнь в России свернулась, скукожилась, но даже на фоне съёживающегося политического пространства движение национал-большевизма стремительно исчезает с опережающей скоростью. Лимонов получил позицию спикера в официальных СМИ за свой социал-патриотизм и поддержку Путина. Прилепин, игнорируя «партийную дисциплину» и указания руководящих органов «Другой России» (организации, объединившей многих нацболов), поддержал на выборах в Госдуму список КПРФ. Имперство и державничество перехвачено властью, национализм приватизирован суетливыми медиа-торгашами из ООО «Просвирнин и его верные служанки», левый протест остаётся тем, кому он принадлежит по праву – левым. Весна нацбольства позади и другой весны, скорее всего, не будет. Самое время подводить итоги и писать мемуары.

У Андрея Дмитриева очень милая, хорошая семья, которая требует всё больше внимания и заботы. Нетрудно предвидеть, что политический писатель и руководитель отделения «Другой России» будет постепенно отдалятся от активной политики в сторону человеческой жизни, обывательской, «клоповьей», как её называли нацболы. И эта книга, названная им «Лимонов» и выпущенная в серии «ЖЗЛ», стала для Дмитриева неким итогом, подведением если не финальной, то промежуточной черты. А для нас – это повествование о том, как недавнее настоящее страны уходит в прошедшее время, становится историей.

14 15 Sadulaev avtor

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Герман САДУЛАЕВ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.