Материалы по номерам

Результаты поиска:

Запрос: год - 2001, номер - 19

Аршак ТЕР-МАРКАРЬЯН. ОБЕД В ШАХТАХ

автор: Аршак ТЕР-МАРКАРЬЯН
Рубрика в газете: Проза, № 2001/19, 16.07.2001
О скупости его ходили легенды... С Иваном Филипповичем Фёдоровым, наверное, самым тяжёлым поэтом в стране, вес которого "зашкаливал" где-то в пределах 190 милограммов, я был в командировке в тихом городе Шахты в липкую июньскую жару, когда даже дворовые собаки прятались в тень...

СОЛДАТ РЕВОЛЮЦИИ

№ 2001/19, 16.07.2015

Имя Александра Фадеева каждый связывает с его знаменитыми "Молодой гвардией" и "Разгромом". Недавно дома я обнаружил своё школьное сочинение на тему: "Образ Левинсона в романе Фадеева "Разгром"". Перечитав его, вспомнил, как происходило моё знакомство с Фадеевым. Скупой рассказ учителя о его биографии, чтение вслух в классе отрывков из "Разгрома" да домашнее задание-сочинение... Заработать хорошую оценку позволяло чёткое следование пунктам плана, вычерченного на доске. Всё. Не больше и не меньше. Но сейчас-то мне стало понятно, что фигура Александра Фадеева требует переосмысления.

Конечно, имя Фадеева сейчас современникам малоинтересно. Не знаю, остался ли Фадеев в школьной программе. Но это случайно найденное школьное сочинение вызвало у меня желание более детального знакомства с его личностью. И я, достав книгу Ивана Жукова "Фадеев" из серии "ЖЗЛ", признаться открыл для себя много нового и необычного об этом человеке с интересной судьбой. И для меня вопрос -кто же на самом деле был Фадеев: писатель или видный партиец и общественный деятель, так и остался открытым...

Фадеева называли солдатом революции (сам Фадеев впоследствии сам себя называл "солдатом партии"). Его биография и его творчество подтверждают это. Можно смело утверждать, что Фадеев — потомственный революционер. Отец его, Александр Иванович Фадеев был пропагандистом-народовольцем, и с матерью писателя — Антониной Владимировной Кунц познакомился довольно романтичным образом. Александр Иванович сидел в тюрьме, а у подпольщиков существовал обычай присылать под видом невесты на тюремное свидание связных, передававших революционерам нужные сведения. Именно на свиданиях между ними завязалась романтическая дружба. Через год Фадеева сослали в Астраханскую губернию, куда приехала и его "лженевеста" А.В. Кунц. Вскоре они обвенчались. Через год родилась дочь Татьяна, а ещё через год появился на свет и будущий писатель Александр Фадеев. Как и положено профессиональным революционерам, они разошлись по идеологическим соображениям. Отец до конца своих дней оставался народовольцем, позже эсером, а мать была яростной марксисткой. Это совсем иное, нежели популярное теперь при разводе "не сошлись характерами". Впрочем, через год она вновь вышла замуж, на этот раз за марксиста и социал-демократа, который был значительно моложе её.

Уже в возрасте шестнадцати лет Фадеев, живший тогда на Дальнем Востоке, становится активным участником молодёжного подполья. Среди учащихся коммерческого училища Владивостока, где обучался и сам Фадеев, он был ярым агитатором-пропагандистом и вскоре вступает в РКП(б). Ему не было тогда и семнадцати...

Для меня в этом нет ничего удивительного. В семейном альбоме у нас сохранилась пожелтевшая фотография моего деда двадцатых годов. На маленьком фото дед верхом на лошади, с двумя револьверами на поясе. Он тоже в семнадцать лет был членом партии и участвовал в становлении советской власти на Кавказе.

В 1919 году по решению подпольной парторганизации Сергей Лазо, Александр Фадеев и его брат Игорь Сибирцев вместе с другими молодыми коммунистами отправляются в таёжные районы вести агитацию и организовывать партизанское движение. Затем Фадеев участвует в боях на Дальнем Востоке и в Забайкалье. В возрасте девятнадцати лет он уже комиссар бригады. И вскоре его избирают делегатом на Х съезд партии. Это был у Фадеева, пожалуй, самый бурный период в жизни. В 1921 году он участвует в подавлении Кронштадского мятежа, где был ранен в ногу. Ранение оказалось серьёзным, и полгода, проведённые в госпитале, пожалуй и сыграли свою роль в формировании Фадеева-литератора. Ведь он перечитал всю имевшуюся там библиотеку и всерьёз увлёкся литературой.

И вот в 1923 году в журнале "Молодая гвардия" впервые опубликован рассказ "Против течения" (между прочим, в зрелые годы Фадеев так отзывался об этом опыте: "Несерьёзное и неряшливое произведение"). Через полгода в Ленинграде опубликована повесть "Разлив". А в 1927 году в Ленинградском издательстве "Прибой" выходит одно из его самых удачных произведений — роман "Разгром".

Конечно, сейчас восприятие персонажей этого романа у нас отнюдь не школьное, однако нельзя в одночасье отречься от него. Да, роман этот для нас представляет определённую историческую ценность — ведь в нём описывается то, что происходило в нашей стране. В школьные годы я не знал, что прототипом Левинсона из "Разгрома" послужил командир сводного партизанского отряда Спасского района И.М. Певзнер. И, скорее всего, не он один. Ведь образ Левинсона — собирательный. В самом деле, вместе с Фадеевым в партизанском движении участвовали: командующий армией Приморья С.Г.Лазо, член военсовета Приморья А.Н. Луцкий и Моисей Израилевич Губельман, который был любимым боевым учителем Фадеева. Кстати, брат Моисея — Миней Израилевич, член Дальбюро ВКП(б), вместе с братом руководивший партизанским движением, впоследствии, под псевдонимом Емельян Ярославский был хорошо известен как ярый борец с православием. Под его руководством в Союзе Безбожников разрушались и закрывались храмы, всячески преследовались священники и верующие.

Дальнейшая жизнь Фадеева, на мой взгляд была более насыщена общественной деятельностью, нежели литературной работой.

Фадееву не довелось закончить Горную Академию, куда он поступил, так как помимо учёбы приходилось активно заниматься партийной работой (он был инструктором райкома партии, секретарём парткома одного из заводов). А через два с половиной года ему пришлось и вовсе расстаться с обучением. Его отправили на партработу в Краснодар. Затем в Ростов-на-Дону. Фадеев приходит для себя к выводу, что свой партийный долг хочет выполнять на литературном поприще, и обращается в письме в просьбой к Землячке (Розалии Самойловне Залкинд), которая знала его по Москве, о переводе на литературную работу.

При её содействии в конце 1926 года он возвращается в Москву В то время, казалось, не было ни одного бюро, правления, секретариата в пролетарской писательской организации, куда бы не входил Фадеев. Также он был членом редколлегий нескольких журналов. Партийная карьера его развивалась стремительно. Как видим, партийной общественной работы Фадеев так никогда и не оставлял. В 1934 году он снова избирается делегатом XVII съезда партии, участвует в различных конференциях...

Многие годы Фадеев мечтал об одном и том же (видимо, горячая партизанская юность наложила свой отпечаток) — хотел создать произведение, подробно и красочно рассказывающее о партизанской войне на Дальнем Востоке. Именно поэтому сюжетные линии разных его произведений схожи. Рассказ "Против течения", "Разлив", романы "Разгром" и "Последний из Удэге" — имеют общие черты. А его путевые и впоследствии военные очерки всё-таки не стали крупным литературным явлением.

Сам Фадеев вспоминал, что "Разгром" он написал легко, относительно быстро и без какого-либо определённого плана. Чего не скажешь о "Последнем из Удэге". "Последний из Удэге" юыд задуман писателем как самое масштабное произведение — эпопеи из шести частей. Фадеев изначально имел и чёткий план этого романа, и проделал большую исследовательскую работу. Однако, потратив массу усилий, он в результате, видимо, понял, что эпопеи не получается. Его "Удэге" так и осталось незаконченной песней.

Трудно представить, что послужило тому причиной — возможно обилие общественной работы... Автор постоянно переосмысливал, переделывал содержание романа и наверняка переживал из-за этого. В одном из писем Фадеев признаётся: "Замысел "Последнего из Удэге" не мог бы возникнуть в столь молодые годы без "Последнего из могикан" Купера". Кстати, известно, что роман этот не понравился Горькому. Может быть, и в этом кроется какая-то причина? Когда я ознакомился с критикой, то почему-то создалось впечатление, что "Последний из Удэге" был оценён уже на фоне "Разгрома", имевшего значительный успех.

Но тут наступила Отечественная война. Фадеев и Шолохов выезжают на западный фронт, в армию Конева, военными корреспондентами. В газете "Правда" появляются первые военные очерки. Затем он едет в штаб фронта подо Ржевом, после в блокадный Ленинград, где напишет свой знаменитый дневник "Ленинград в дни блокады", изданный и отдельной книгой.

И вот, наконец, в сентябре 1943 года Фадеев живёт в городе Краснодоне, где начинает работу над своим самым популярным романом "Молодая Гвардия". Тогда, 15 сентября 1943 года в "Правде" был опубликован очерк "Бессмертие" — о героях Краснодона. По всей видимости, тем летом в ЦК комсомола ему и были предложены материалы о подпольной организации "Молодая Гвардия" в городе Краснодоне. Тема эта ему конечно была близка, так как юношей он сам был подпольщиком. Но, ознакомившись с материалами, Фадеев поначалу было отказался от этой темы, но впоследствии его уговорили, и он оказался в этом маленьком городке среди однообразной степи. Весь месяц, будучи в Краснодоне он прожил в доме у матери Олега Кошевого. Знакомство с очевидцами событий и предрешило судьбу будущего романа.

Если учесть, что Фадеев в течение пятнадцати лет занимался партизанской темой, то "Молодая Гвардия" была создана им довольно быстро. Тем более, что ему дали отпуск и на время отстранили от руководства Союзом Писателей, то есть были созданы все условия для творческой работы. Уже в феврале 1945 года началась публикация романа в журнале "Знамя". Мало того, 8 апреля того же года роман начинает печататься в газете "Комсомольская правда". А закончилось печатание 1 марта 1946 года. Уникальнейший случай! Целый год большой роман печатался в ежедневной, центральной газете! Меня, признаться, это очень удивило. Не прошло и полгода, как "Молодая Гвардия" удостаивается Сталинской премии первой степени. А ещё через два месяца Фадеева единогласно (!) избирают генеральным секретарём Союза Писателей. Потом, ещё через два года, на экраны страны выходит одноимённый художественный фильм. Конечно, все это говорит об ошеломляющем успехе романа в нашей стране. Однако, после появления фильма, случился неожиданный поворот событий. Как утверждают, Сталин, посмотрев фильм, был недоволен — он обнаруживает "ряд несовершенств" и в фильме, и в книге. Появились критические статьи и рецензии на роман, который до этого безудержно расхваливали. Основные критические замечания сводились к тому, что писатель не раскрыл важную роль старых партийцев в организации молодёжного движения. Фадеев принимает критику близко к сердцу, и садится за переработку романа. Но на этот раз от партийной работы его никто не освобождал,он участвовал в международных конгрессах сторонников мира в Варшаве, в Париже, и работа над вторым вариантом романа затянулась. Роман во второй редакции увидел свет только в декабре 1951 года! В конечном итоге переработка романа заняла у Фадеева четыре года, хотя работы по критическим замечаниям было куда меньше. Честно говоря, для нашего поколения это малопонятно. То ли Фадеев не хотел исправлять недостатки, указанные Сталиным, то ли наоборот, был вынужден делать это. Любопытная реакция была со стороны Варлама Тихоновича Шаламова — известного поэта и прозаика. Он писал в письме к Пастернаку: "Фадеев доказал, что он не писатель, исправив по указанию критики напечатанный роман". Вот какова поучительная судьба социального заказа. Тут же, после выхода переделанного издания "Молодой Гвардии" Фадеев награждается орденом Ленина. По-моему, это только подтверждает вышесказанное.

Тем временем, до самоубийства Фадеева осталось всего четыре год. Он собирает материалы для своего нового и последнего романа "Чёрная Металлургия", задуманного ещё более глобальным, чем все предыдущие. Впрочем, работа над ним у Фадеева опять перемежается с активной общественной деятельностью. Здесь уместно привести изречение самого Фадеева: "Основное занятие писателя — это его творчество, а всё остальное есть добавочное и второстепенное, — без такого понимания хорошей литературы создать невозможно". Известно, что Фадеев не раз обращался в ЦК и даже лично к товарищу Сталину с просьбой освободить его от партийной работы и позволить заниматься только литературным трудом...

Над "Чёрной Металлургией" им была проделана колоссальная работа. В романе он собирался упомянуть всех видных государственных деятелей того времени: Дзержинского и Кирова, Куйбышева и Жданова, Орджоникидзе и Микояна, Ворошилова и Сталина. Добросовестно он собирал всё, что связано с отраслью металлургии, пытаясь вжиться в реальную обстановку быта рабочего класса — металлургов, сталеваров. Он ездит с ними в трамваях на смену, наблюдает, как варят сталь, живёт на квартире у обыкновенного рабочего-сталевара. Это необходимо ему, так как, являясь достаточно крупным общественным деятелем он стал оторван от жизни и быта рядовых тружеников. В то же время его не покидает замысел всё-таки создать роман-эпопею. Это становится ясно хотя бы из его высказывания 1953 года: "Мой новый роман "Чёрная Металлургия" — роман, который я считаю самым лучшим произведением своей жизни и который, я не имею права здесь скромничать, будет буквально подарком народу, партии, советской литературе... Это роман о советском обществе наших дней, это роман самонужнейший, архисовременный. И вы, мои товарищи по Союзу Писателей, просто должны, обязаны сделать всё, чтобы этот роман был написан". Последняя фраза вызвала у меня удивление; как же другие писатели должны и обязаны сделать всё (?), что всё (?) и почему? Вот сколько вопросов рождает одна только фраза!

На мой взгляд, именно "Чёрная Металлургия", несмотря на весь собранный для неё материал, вероятно и послужила причиной смерти писателя. Резкий поворот общественных событий, вызванных смертью Сталина, без всякого сомнения, тоже повлиял на роковой выстрел Фадеева. Ведь разрушилось его представление о монолитной целостности партийца и идеолога.

Немаловажно и то, что Фадеев в последнее время сильно переживал из-за своей резкой критики Шолохова с "Тихим Доном", А.Платонова, М.Зощенко, А.Ахматовой. Шолохов сам не раз рассказывал друзьям и казакам-станичникам, что Фадеев лично вычеркнул его из списка кандидатов на Сталинскую премию, и сам сообщил ему об этом. Естественно, что их отношения не могли быть постоянно ровными , хотя в общем то и не прерывались.

Трудно сказать, что же на самом деле послужило настоящей причиной смерти писателя. Я не читал его предсмертных писем, где, как говорят, он всё объясняет. Могу сказать только одно — в русской литературе несомненно останутся его "Разгром" и "Молодая Гвардия", как произведения, основанные на реальных исторических событиях...

 

Василий ДРОБЫШЕВ

Марсель САЛИМОВ. ПУТЁВЫЙ БАБАЙ

№ 2001/19, 16.07.2015


Крыша потекла. Пошёл в ЖЭУ.

— Только, — говорю, — и умеете квартплату повышать, а крышу не ремонтируете!

— Насчёт квартплаты — это не ко мне, бабай, — говорит тамошний начальник. — В Москву надо. Оттуда все реформы...

Делать нечего, поехал в Москву, прямо в Кремль. Смотрю, Путин навстречу.

— Откуда, — говорит, — ты, дедушка? А, из Башкирии! Ну, прошу ко мне в кабинет. Здесь раньше ходоков из Башкирии принимал Владимир Ильич, а сегодня — Владимир Владимирович, ха-ха. Ну, что будем пить?

— Чайку бы...

— Чайку дома напьёшься, бабай, а здесь... — По-свойски улыбнувшись, он достаёт бутылку пива.

— Баварское, что ли?

— Нет. Стерлитамакское. Видел, наверное, по телевизору, как я был в Уфе. Ночью перед президентскими выборами. Тогда в "Гостином дворе" угощали меня стерлитамакским пивом. С тех пор привык к нему. Доброе пиво! И вы, башкиры, тоже добрые, как я. И президент у вас хороший. Жаль только, что не умеет бороться по-японски.

— Зато ты у нас знаток японской борьбы. Своими глазами видел по телеку, как ты через себя японку кинул.

— Да, — сказал он гордо, — у японцев дела не завидные. Темп роста у них всё ниже и ниже. А у нас всё выше и выше! Потому что я выполняю свои обещания.

— А не можешь ты выполнить обещания своего предшественника? Он-то обещал лечь на рельсы, если вырастут цены.

— Нет! На рельсы не хочу. Жёстко там, неуютно. Я лучше голову в катык засуну!

— А, как на Казанском сабантуе? Ловко ты там монету выудил.

— Стараемся. народу ведь нужны деньги. Добываем, где только можно. пенсии вот повысили.

— Пенсия — это хорошо. Только цены вот сразу подскочили.

— А это же не я. Спекулянты все, барыги. Замочить бы их всех в сортире!

— А ты не мог бы наше ЖЭУ замочить? Крышу не хотят ремонтировать. Она у меня совсем уже дырявая.

— Будь спокоен, бабай. Сейчас на твою голову станция "Мир" не упадёт. Потопили мы её...

— Кстати, нас в эту зиму прямо-таки потопили в снегу. Улицы ведь не убирают.

— Так это же хорошо! Для лыжных прогулок. — И тут он достал откуда-то лыжи. — Держи, бабай, дарю. Чтобы не утонуть в снегах.

— Спасибо, не надо. Снег уже растаял.

Вдруг он нахмурился:

— А почему тогда жалуешься, что снег у вас не убирают?! — говорит он строгим голосом. — А вот на Дальнем Востоке вообще не топили!..

Не по себе мне стало. Надо же, самого президента огорчил. Своими дурацкими жалобами. Надо как-то выходить из положения.

— Господин президент! — говорю я как можно торжественней. — Хочу вам передать самую искреннюю благодарность от всех пенсионеров нашей республики за повышение пенсии!

Смотрю, он опять заулыбался, на глазах преобразился.

— Тогда дело другое, — сказал он довольный. — Вижу, ты путёвый бабай. Уверен, и на следующих выборах за меня будешь голосовать. Ну, пока, ауфвидерзеен!

И распрощались мы с ним, как добрые кунаки.

А всё-таки хороша наша жизнь, джигиты! И самое главное, президент у нас хороший, добрый такой, с простым народом по-нашенски, без затей, без загибонов.

 

 

Перевод с башкирского.

г. УФА

Владимир УРУСОВ. ТАКСОПАРК

№ 2001/19, 16.07.2015

 

Что ни говори, а литература — это сама жизнь. Только не наоборот — можно запутаться или нагрешить невпопад.

Ночная Москва кишит секретаршами, управленцами сдохшего производства, дельцами базара в мастях от блохи до вурдалака, студентами ста сорока академий с месячным доходом в пачку сигарет, мужичьём без права на опохмелку и дамами с крашеными ногтями в рукавах и в ботфортах.

Один раз во вторник часа два мотался я по кольцу, мотался — ну, думаю, паразиты какие, снимают пассажиров, подрезают жигулисты проклятые, очереди строят, сейчас удача подвалит, на бензин шибануть бы полтинников эдак... да хоть полтора полтинника на 10 литров. И что же? Вторник — он ещё хуже понедельника!

Как интересно в таксопарке после работы, тем более, что наша работа не прекращается никогда. Всё, конечно, не запомнишь, но кое-что забыть трудно. Вот, например, фестиваль Бального танца. Это потом его так назвали, сначала Бутузову дали новую машину и он, устроил бал, а мы привели девчонок. Вернее, получилось наоборот, девчонки пришли первыми, а Бутузову ничего не досталось и он стал плясать с горя, хотел нас развеселить. Услышав шум, ремзона отрубила свет, пришлись их пригласить. Тогда взбунтовалась контора, кроме света, они заодно отключили воду в сауне, погреться негде, а все четыре вытяжки, наоборот, запустили на полную мощь — на улицу повалил пар. Когда приехали пожарные, их тоже оставили, чтобы не оплачивать ложный вызов. Морозы обычно бывают рождественские или крещенские, а тут мартовский мороз посбивал всех с толку — до утра скакали мы между машинами, но ничего, никто ничего не отморозил, даже наоборот — некоторые моторы перегрелись, а у Валеры разорвало радиатор, заклинило помпу, затроило, задвоило, последний цилиндр подымил-подымил — и генератор рассыпался: фары погасли. Теперь он ездит на другой тачке.

На следующий день, подъезжая к таксопарку, я его и не узнал, из-за оттепели фиолетовая коробка Марьинского АО покрылась наледью, поседела, само же акционерное общество поутихло — директор Пришельцин покрасил усы и навязал красный галстук, а это значит: жди нагоняя по недоимкам за аренду. Как на грех, деньги у всех, у меня в том числе, кончились ещё на рассвете и Сашка с Серёгой наотрез отказались менять левый амортизатор.

— Иди к Михалычу и выпиши счёт, — пошутил Сашка, любуясь на свои носки. Вчера их зачем-то расшили петухами.

Мастер был уже тут как тут, началось нытьё про накладную, стапель, въезд...

— Николай Михалыч! — сказал я, — вот вы говорите, Пришельцин бродит где-то рядом и нет никакого плана. Мне по вашим расценкам удавиться, что ли? В апреле я уже заезжал через бухгалтерию, хватит, наверно, из моих костей супы варить...

Михалыч у нас огородник, по его словам, морковь растет сама, капуста тем более, только поливай, поэтому он не понимает, зачем нужны овощные базы, рынки и покупные огурцы: съездил, полил — и жди урожая. И он не одинок, у него трое сыновей, ради них-то он, собственно, и ездит в Каширу — 110 км до развилки, потом в поля, к озёрам с утками и паустовскими ершами, окунями и жабами.

— Заезжай! — с римским приветствием провозглашает Михалыч. В левой руке у него новый набор костяшек.

И вот моя бедняга вздёрнута на подъёмник, её утроба ещё дымится, дышит жаром, лысая резина не такая уж и лысая...

— Масло давит? — заворачиваю я шею, — масло вроде нигде не давит, правый амортизатор совсем сухой...

— Катись отсюда, — говорит Серёга, — не стой над душой, иди ищи вот такую гайку и если не найдёшь такую же точно гайку, с тебя ещё полтинник, всего получится три полтинника.

— Да хоть четыре! — говорю я, - разве мы долги спихивали когда, разве мы живём не по средствам... да разве можно найти точно такую же гайку? У неё резьба съедена!...

Вошёл Пришельцин. Усы его, как у Ницше, Горького и Рильке вместе взятые, были намного реже ближе к груди и поэтому увидев галстук, я сел, остальные встали, а те, что лежали, — перекрестились и принялись за работу. Постепенно ремзона наполнилась дымом: сварные паяли самовар, в шиномонтажке сожгли заплату, электрик начадил обмоткой стартера, моторист поздним зажиганием, а токарь раскалённым сверлом и "Беломором".

— Семёныч! Александр Семёнович, давай ключи, пойдем на склад, я откручу такую вот гайку со штока — и с меня тогда бутылка... в долг. Ведь с брошенных машин запчасти скручиватъ — грех. А?

Но владелец несметных богатств даже не дрогнул, грехи его замоленные кормлением кошек и собак давно уж отпущены голубями и мольба моя не пробудила полковника запаса — снился ему сон... Снились ему сны юного таксиста — едешь по кольцу, один пассажир выходит, сразу влазят иные и никто не платит по счётчику — а подают на хлеб и только... Мне такие сны не снились. Почему? Да потому что я не настоящий таксист — чтобы стать настоящим таксистом, надо приработать 12 лет.

Спасибо, выручили. И чего это им так дался мой инженерский сан? Вот уж три года, как зовут меня инженером, хот я — Урусов моя фамилия, очень древняя, ни одного Урусова цари именовали по отчеству. Да что цари! Ещё и бояр как таковых не было, не в ком царя было разгадать, а Урусовы уж лет пятьсот служили Руси — и никто их инженерами не называл. Сперва меня тут назначили профессором, но однажды я так накачал запаску, что она лопнула. Стали звать доцентом...

— Иди-иди, не стесняйся... Что это у нас тут за узлы, у инженеров, выхлопная на проволоке болтается? Гремит, небось? — улыбается Сашка.

— Держит и ладно! — поблагодарил я.

— Ну тогда и ты держи — вот лом, вот упор... Да не в поддон упирай, за маятник заведи, Серёга докурит — навалитесь.

Сергей повис на рычаге, чашка отжалась, пружина завелась легко и даже шток амортизатора воткнулся по месту без правки, я обрадовался — лом не погнулся у меня подмышкой. Серёга спрыгнул с него и снова закурил.

— Не отпускай — долбанёт, — крикнул Сашка, — гайку быстрее, гайку давай!

Вот она где прокуковала, гайка проклятая.

— Гайка проклятая, — замычал я. Холодный лом потянуло вбок, пришлось сунуть руки в карманы.

— Нет гайки?! Гайки нет, — удивился Серёга. Сашка махнул рукой и они ушли.

— Вот тебе и домино! — обратился я к Михалычу. — Вот тебе и домино, говорю! Эй, там...

Когда партия закончилась, вся кампания устремилась ко мне на выручку: Иван подвесил болванку и помог переложить лом на плечо, электрик вытер пот со лба и сунул мне в рот папиросу, Михалыч оформил квитанцию на въезд и сам же вместо моей подписи поставил внизу и галочку и крестик, а Лёха сходил за загородку к своему "Роллс-Ройсу" 37-го года и вернулся с гайкой М-16, звёздочка, резьба 0,75. Нёс он её на ладони, но споткнулся около бака с отработкой и долго туда смотрел. Гайка так и не всплыла. Тогда они стали полукругом, решили, наверно, посовещаться.

Я молчал, жаль было выплевывать папиросу. Наконец, она дотлела и я сказал:

— Вот вы болтаете, а того не знаете, что уже пять часов!

Они потоптались и ушли в баню, но вдогонку я им крикнул всё же:

— Слава Богу, я в судьбе не волен! — увы, никто не оглянулся. Зато родились стихи, про купца — иной раз строки так и сигают, успевай записывать. К сожалению, кроме лома, в руках у меня ничего не было, да я и так помню:

Слава Богу, я в судьбе не волен, 
может быть спокоен мой отец, 
потому что я по духу воин, а не 
вор, не раб и не купец!

— Афа ву фабаза фо! — чуть не в ухо дунул за спиной Пришельцин. Как он всегда подкрадывается... Искаженная усами фраза обозначала: "А что, стихи ничего". Я объяснил ситуацию и попросил проследить за гирей, пока бегаю в магазин.

— Азафин бавит: магазин закрыт, — ответил он моржовым языком.

В таксопарке Пришельцина никто не понимал, только я да ещё секретарша Главного инженера шоферской школы. V того бакенбарды срослись прямо на носу.

— Освободишься — заходи, сдашь аренду, мы до плана не дотягиваем. Ну-ка, повтори...

Я повторил. "Фабаза афаву!" — снова наклонил он голову и я подумал: "Боже мой, до чего же он седой, сколько же ему лет? Что мы тут ищем в пустой и гулкой ремзоне, зачем, ах зачем я вовремя не сдаю аренду?" Когда я открыл глаза, Пришельцин уже пропал.

Когда и гайка была на месте, и машина моя на колёсах, и ребята ворота распахнули — путь расчистили: смываться мне надо было без промедления.

— Достаточно! — сказал я и, газанув, бросился наутёк. Но никто и не собирался меня догонять — в зеркало заднего вида всё видно...

Было весело. Если вам так уж хочется весёлой жизни — приезжайте, устраивайтесь в любой таксопарк, хоть, например, в 6-й или в 5-й у Таганки. Но лучше в Марьино, — у нас брошенных машин — видимо-невидимо, девчонки в управлении — самые красивые, начальство — доброе и вообще — зачем слова. Я вот пишу кровью, а толку-то что? Аренду всё равно придётся сдавать. Но вы попробуйте.

Алексей ШОРОХОВ. ОТ СИНИХ ЗВЁЗД

№ 2001/19, 16.07.2015

В восьмом номере "ЛР" за этот год была опубликована статья замечательного саранского писателя Юрия Самарина. Называлась эта статья "Страдалица или бунтарка: образ женщины в национальном аспекте".

ВОСТОРГ: проза Анны СМОРОДИНОЙ и Майи ФРОЛОВОЙ

№ 2001/19, 16.07.2015

АНГЕЛ ПРЕОДОЛЕНИЯ

 

"Ангел преодоления — это тот, кто помогает мне жить", — так говорит о себе Майя Фролова, оглядываясь на пройденный путь, тем более что и повод имеется — в этом году она отметила солидный юбилей.

В январе мы бродили по центру оттепельной Москвы, прошлись по Тверскому, на Старом Арбате выпили кофе, побывали в открытом — на наше счастье — храме Христа Спасителя и через Александровский сад вышли на Красную площадь.

"Всё здесь исхожено, — приговаривала Майя Флоровна, — рада, что опять вижу все это. Может быть, прощаюсь. Молодыми, мы с мужем увидели Москву с изнанки. Снимали комнату в коммуналке, жили вплотную с пьянством, скандалами, по сути — среди люмпенов. Уехали — как освободились".

В конце пятидесятых муж — офицер заканчивал юридическую академию. Майя Фролова работала в Воениздате корректором. Работала, как она умеет — добросовестно и с полной отдачей. Генерал — директор издательства — обещал комнату, но то ли ждать не было моральных сил, то ли звала иная судьба.

Судьба, которая отразилась в книгах Майи Фроловой. Первая, "Солнечная Северяния", увидела свет в Магадане. Суровый северный край открылся молодой тогда писательнице не мрачной, удручающей, а именно солнечной стороной. Влюблённая в жизнь, в радость бытия, энергичная, талантливая Майя Фролова сумела и читателю передать своё мироощущение: это зимнее солнце, таёжные распадки, близость океанской стихии, редчайшие эдельвейсы у малохоженых троп. И главное, конечно, люди — совсем иные, чем на Большой Земле, иного уровня, иного размаха, иного взгляда на мир. Эти широта и открытость навсегда стали для Майи Фроловой знаками настоящей человечности.

И вот (бывало же в советские годы!) талантливую книгу заметили и переиздали в Москве. Разумеется, это было возможно лишь при существовании единого литературно-критического поля. Так, говоря официальным языком, начался творческий путь Майи Фроловой.

Да, я забыла сказать, что родилась будущая писательница в Смеле, на Украине. Была в эвакуации, в Сибири (о том военном времени написана трогательная, пронзительная книжка "Над Тавдой-рекой"). На мосту через Днепр эшелон с эвакуированными бомбили немцы. Два раза попадала в голод на Украине, до и после войны. Окончила Черновицкий университет, стала женой офицера, родила двух дочерей. Разделила все тяготы военной стези мужа: Украина — Магадан — снова Украина — Владивосток — Грузия.

В 1972 году, когда в Черкассах создавалась писательская организация. Майю Фролову пригласили вернуться на Украину.

Трудно в краткие строки вместить всю жизнь, навсегда связанную с вокзалами, переездами, вагонами, с такими простыми и обязывающими словами как "долг" и "служба". Нельзя уже вытравить из себя сознание огромной страны, не раз и не два перепаханных расстояний, по земле и воздуху. Нельзя забыть, что жизнь твоя подвёрстана к чему-то бесконечно более значимому и огромному, чем ты сам. Всё это есть у Майи Фроловой. А ещё — светлый дар глядеть на мир всегда радостным, всегда удивленным, всегда ожидающим победы добра над злом — взглядом, сочетающим умудрённость и детскость.

Что ещё сказать? Майя Фролова — лауреат премии имени Короленко (высшей на Украине для русскоязычных писателей). Она — из тех, кто не сдался, кто активно работает и чьё присутствие ощущается в литературе.

Ну и самое главное — она моя мама.

Анна СМОРОДИНА

г. САРАНСК

 

 

 

Майя ФРОЛОВА

 

ВОСТОРГ

 

Поезд мчится по равнине, вдали она сливается с морем.

Уставшие пассажиры затихли в своих купе, в коридоре пусто, только я одна.

Из-за моря вздымается тяжёлая туча, вечерние сумерки становятся угрожающими.

Проводница поспешно поднимает рамы, закрывая окна. Одна рама не поддаётся, как ни бейся возле неё, мы вдвоём не можем её осилить. Проводница уходит, я остаюсь у полуоткрытого окошка.

Поезд торопится умчаться от надвигающейся грозы, в окошко хлещет вихрь скорости, холодный ветер с моря.

Кто-то выглянул из купе и снова боязливо задвинул дверь.

Грозовой мрак опалила молния. Казалось, она возникла не в туче, а восстала из моря, чтоб расколоть тучу, разнести в клочья, освободиться от тяжёлого мрака.

Мне не страшно. Наоборот — душу объемлет восторг, я и сама становлюсь как бы соучастницей стихий, в меня тоже вливается их необузданная сила. Не страшно!

Молнии восстают одна за другой, грома не слышно, ибо сотрясается, грохочет весь состав. Ветер жестоко треплет мои волосы, забивает дыхание, но мне хорошо, мне — прекрасно!

Я не ощущаю опасности, исходящей от огненного древа. Оно охватывает огненными извивами уже всё небо. Ещё давай, ещё, ты — прекрасно, ты — могуче!

Поезд не может убежать от грозы, единственная колея железной дороги прижата к морю, с другой стороны горы, мне не видно их, и это великолепно. Пусть бушует предо мною мощь и красота, приобщая и меня, ничтожную, к своей могучести, выхватывая мою душу из немощного тела, вознося её в охвате восторга...

Длись, гроза, длись, мощное движение вперёд, ликуй, восторгайся, душа!..

Когда-то, в детстве, я уже переживала этот дивный восторг.

Сколько мне было лет — пять, шесть?

Мы жили на окраине городка, через пару улиц — луг, крохотная плотина на речонке, запруда возле неё. Нельзя! Не ходи! Опасно!

Но работающим родителям некогда углядеть за нами. Старший брат умчится со своими друзьями, и ты остаёшься вольной, бесконтрольной, иди, куда хочешь...

Вокруг всё своё, ничто не страшит, опасности мы не ощущаем, ни от доброй земли, ни от кормящих нас садов, ни от людей, обитающих в уютных домиках, ни даже от той речки и плотины с маленькими водопадами, сквозь прозрачные струи которых можно глядеть на белый свет.

Мы с подружкой, такой же вольной, как я, устремляемся к реке, и длится бесконечно счастливый день, босой, полуголодный, но — вольный. Спохватываешься, когда солнце начинает скатываться к горизонту, мчишься домой и встречаешь родителей, приходящих с работы чуть позже, невинными глазами. Ни мне, ни брату не нужны были часы, мы знали, когда нужно вернуться.

Однажды налетел вихрь, туча мгновенно выскочила из-за края земли, закрыла солнце, затмила весь белый свет. Всё знакомое, всегда мирно окружающее нас, стало опасным, угрожающим.

Мы мчались не через луг, где ветер косил траву, мог скосить и нас, а вдоль "большака", как называли вымощенную булыжником дорогу. Лавировали между старыми вербами, они казались нам защитой, хотя обреченно клонились и стонали, иногда с треском просвистывала над головой ветка.

Грянул ливень, потоки воды хлестали по ногам вымытой из песка галькой, секли холодными струями по голым спинам, норовя содрать с нас единственную нашу одежду — трусы.

Мы крепко держались с подружкой за руки и бежали, бежали, боясь остановиться, чтоб не просквозила нас острая молния, не обрушилось рокочущее небо, не сбил с ног грозный поток, не бахнула по голове ветка.

Когда мы выбежали на открытое пространство перед домом и посмотрели вслед уходящей туче, истерзанным вербам, седому от воды лугу, нам стало весело, восторг охватил наши души.

Мы скакали под дождём, растопырив руки, воздев лица к небу — пусть смоет этот уже не страшный, лёгкий дождь всю грязь и ужас. А мы — сильные, мы — могучие, сильнее злого вихря, одолели его, превозмогли!

Из окна грозил кулаком брат, он успел примчаться раньше и, конечно, тревожился, ему, старшему, отвечать перед родителями.

Но над лугом уже пробивалось солнце, утихомиривая грозу, и нам, мокрым, с поцарапанными ногами, невозможно было уйти, спрятаться за стенами от всего этого.

Восторг возносил наши души, познавшие могучесть стихии и могучесть человеческого духа — перед опасностью.

Жаль, что таких моментов в жизни немного, иначе бы мы больше верили в себя, в способность своей души одолевать стрех, концентрировать силы в неизъяснимом восторге, из которого рождается подвиг.

Возносись, душа, очищай нас, утверждай!

 

г. ЧЕРКАССЫ

Виктор АСТАФЬЕВ. ЖЕНИЛКА

№ 2001/19, 16.07.2015

ЖЕНИЛКА

 

Выдавая дочерей замуж, бабушка непременно давала каждой швейную машину. Уж как они с дедом изворачивались, где, какую копейку наживали и копили, мне неизвестно, но машинка под названием "Зингер" у каждой замужней дочери была. Скорее всего сами же дочери, нанимаясь в няньки и подёнщицы, на подрядах, работая в лесу и на пашнях, на пилке дров и сторожбе, случайным заработком деньжонки прирабатывали и тащили их в семью, бабушка завязывала денежки в узелок и до поры, до времени запирала их, прятала в недрах своего знатного сундука.

И вот одна машинка вернулась в дом — мамина. И всякий раз, садясь за неё, бабушка начинала причитать: "Да, Лидинька, да страдалица ты моя, твою вот машинку сплатирую, свою-то пришлось променять на хлеб в тридцать третьем, голодном годе, ты уж меня, грешницу, не осуждай, безвыходно было положение, примерли бы и Витьку уморили бы, прости, доченька, прости...".

И роняла слеёы на машинку, на колесо её блескучее, на материю, которую строчила иль чинила чего. Но хуже дело было, когда бабушка садилась за машинку молча и молча плакала, темнея лицом, и гнала меня вон, хотя и знала, как я люблю смотреть и слушать, когда машинка стрекочет и шьёт.

Слава Богу, в силу любвеобильного характера и говорливого её языка, такое случалось редко. Она любила работать, рассуждая с собою самой, коль собеседница попадалась ещё лучше.

— Вот скажи ты мнее, девка, че это тако? На одного человека шьёшь, всё время нитка рвется, узелкам берётся, машинка уросит, иголки ломат, то и дело мажь её, а иголки ныне в городу и масло копеечку стоят немалую. — И бабушка тут же начистоту перечисляла всех ей в деревне известных граждан, на которых трудно шить и лучше имя отказать, на заказ не зариться.

Уж какие там были заказы от деревенского люда — наволочку для подушки прострочить иль занавеску-задергушку, детское платьишко, кофтёнку, реденько штаны иль рубахи, но этих ответственных заказов бабушка избегала.

— Кака из меня швея-портниха. Самоуком до чего дошла, то и по руке. А ну как спорчу, чево не так и не туда пришью, чем рассчитываться за порчу? Не-ет, девка, машинка всё знат и всякий характер выявит. Вот Витька у нас, уж вертопрах-вертопрахом, пе-ерьвый комунис после Ганьки Болтухина, а шьётся на ево, мошенника, лехко. Вот тут и возьми за рыбу деньги! Серчишко-то под кожей разбойника бьётся мамино видать, добро, дббро, вот машинка-то и жалет его — сироту. Штаны махом ему сшила и не перешивала ничево, не распарывала. А штаны мужицки шить, его, девка, грамота больша нужна, ето сооружение сложно... Ну, вот я и думаю про себя-то, может, и на него, катаржанца, кака страдалица снайдётся, вроде Лидиньки, обладит его, огладит, приберёт, человека из ево сделат...

— Я не буду жениться, говорил тебе, — тут же бросался я не первый раз перечить бабушке.

— Дак всё так, батюшко, говорят, а придёт пора, женилка вырастет, и побежишь, как Шарик наш, хвост дудкой задрамши, след нюхать. Иё искать.

— Ково иё-то?

— Известно ково, невесту, свою суженую.

— Не буду я искать! И кака это женилка? Где она вырастет?

— Как вырастет, я велю, штобы твой любимый дедушко тебе показал.

— А ты?

— Мужско это дело, батюшко, женилки показывать, мужско.

— Ага, ага, — продолжал я интересный разговор, — а Шарика кобели вертят.

— И тебя будут вертеть, как без этого. И насшивают тебе и синяков наставят. Видал, воробьи во дворе как пластаются, и петухи, даже быки бодаются.

— А зачем это они делают-то?

— Кто знат? Так создателем ведено, штабы кровь горячилась, штабы закалились в борьбе, как Танька наша коммуниска говорит. От роду так повелось, батюшко. Ты вон к бобровским девкам ластишься, особливо к Лидке, думаш, здря?

Я думал долго и озадаченно:

— И деда дрался?

— Дрался, батюшко, дрался. Да ишшо как. Он си-ыльнай был, как кому даст, тот и с копыт долой. Ну, я, штабы он всех не перебил, скорее за него замуж и вышла.

— Врёшь ты все, меня просмеиваешь.

— Вот тебе и врёшь! Поди да у деда свово любимого и спроси, как у имях, у парней-то, было. Может он ишшо помнит.

Я отправлялся к деду и приставал к нему с расспросами, правда ли, что он всех парней в деревне валил одним ударом, и как бы мне тоже научиться так же делать.

— Наболтала ведь, наплела, — сердился дедушка, — забиват ребёнку голову чем попало.

Я приставал к деду, чтоб он посмотрел, не выросла ли у меня ещё женилка. Он, мимоходно глянув, огорчал меня:

— Не-е, ишшо токо-токо прочикивается, намечатца токо, — серьёзно отвечал дед, — да ты не торопись, в срок свой всё будет на месте, честь-честью. И твоя доля тебя не обежит.

Но я и без деда с бабой самоуком дошёл, от добрых людей узнал и про женилку, и про долю, только никогда деду с бабой не говорил про это, стыдился своей догадливости и осведомлённости своей до самого последу, недолго правда, сопротивлялся и твердил себе: "Не буду жениться!". Ан никуда от этой напасти не денешься, отросла женилка, и побёг я след нюхать, и заухажорил, и запел, и допелся до того, что сам не заметил, как сделался женатым, да и детей нечаянно сотворил инструментом под древним названием женилка.

 

 

ХУДОСЛОВИЕ

 

Когда-то, уже давненько, занесённый прихотливыми творческими ветрами я побывал в Петровском заводе, в том самом, где с 1830 года отбывали ссылки декабристы, и вместе с ними маялись их жёны. Великие русские женщины.

Естественно, я попросился сводить меня на могилы декабристов, погребённых на высоком, полуголом холме. И на кладбище я пережил одно из страшнейших потрясений в своей жизни, когда на могиле княжны, одной из первых ринувшейся в беспросветную Сибирь того времени, на могильной плите, прикрывавшей прах её и маленькой дочки, прочёл крупно, кричаще начертанное мелом слово "блядь".

Тогда же возникло у меня зудящее желание написать киносценарий по воспоминаниям Марии Волконской со всенепременным условием, чтобы кинодейство начиналось наездом камеры на древнюю могилу, и во весь экран кричало бы это непристойное слово на святой могиле русской героини в незатрёпанном при советской власти значении этого слова. Но в то время ругаться можно было только молча, даже любимую партию материть можно было только про себя.

Разумеется, ни одна целомудренная соцреализмом овеянная киностудия, прежде всего периферийные, такой моей дерзости не восприняли, а иначе я не видел и не хотел начинать свою новаторскую затею, и дело моё, кинодебют мой во мне замерли и скончались.

Когда вышел на экраны кинофильм "Звезда пленительного счастья", я поначалу смотрел его с какой-то долей ревности, и он мне не нравился, в первую голову название его, оно мне казалось и слишком красивым, и слишком выспренным. Но вот недавно посмотрел я этот фильм в шестой раз уже по телевидению и почти весь фильм проплакал. Стар стал, слаб на слезу. Но кабы только это? Невольно я сравнивал людей прошлого с нами и мне всё более и более становилось жалко нас. Да, мы далеки от того времени, да, в кинодействии заняты наши замечательные артисты и прежде всего артистки, да, декабристы — это сливки прежнего общества, наиболее просвещённая и по-божески воспитанная его часть, и всё же, всё же...

Не покидало меня ощущение, как мы далеки не от времени, а от тех людей, как мы одичали в сравнении с ними!

Когда-то, будучи подростком и читая всё, что попадало в руки, выбору-то не было, я где-то прочёл о том, что, увидев в руднике мужа, закованного в цепи, его жена Мария Волконская упала на колени и поцеловала эти грязные, ржавые, мокрые цепи. Для юноши, жившего в то время в гибельно-ссыльных местах, это было не меньшим потрясением на всю жизнь, как при прочтении поганого слова, нанесённого на могилу моим современником, скорее всего тоже юным оболтусом, не понимающим, что он делает, чего творит.

И всякий раз, смотря фильм о декабристах, я с нетерпением, с нарастающим трепетом в сердце жду того момента, тех кадров, когда молодая женщина падёт на колени в грязь рудника и прижмётся губами к цепям. И с каждым разом постигает меня всё большее разочарование. Нет, нет, ни режиссёр, ни актриса, ни оператор, ни осветитель и никто, никто прочий в этом не виноваты. Просто прошло много лет, наступили другие времена, и я вместе с ними сделался другой. Нет уже пылкого воображения, погасла вспышка любви, боли и сострадания во мне, все улеглось на дно души, погрузилось в вязкую тину буден. И если б это было со мной одним, то и Бог с ним, со мною-то, нет качественно изменилось не только население России, но и всего подоблачного мира, не кино, не княгиня-артистка худо нам показывает вершинный взлёт чувств, небесное парение духа и земного подвига, это мы, усталые от невзгод и гонений, от голода, войн, братоубийства, самопоедания, разучились ценить высокие чувства, видеть святость любви, мы, мы стали черствей, бесчувственней, хуже...

Вот хлюпают в кинозале мои современники, оплакивая славных людей с давно тоже погибшего "Титаника" и самоотверженно отдающего свою жизнь возлюбленной угловатого в неуклюжей и чистой любви своей юношу. И никто, никто из них не помнит, весь мир забыл, что подобная трагедия разыгралась всего год назад в Балтийском море, когда на пароме "Эстония" погибло восемьсот человек, отлетело к небу восемьсот рядом живших и жизни внимавших душ. Вся страна в боли и гневе в дыбы поднялась, требуя ответа за гибель подводной лодки "Курск", но на дне океана лежит "Комсомолец" и ещё несколько подлодок, в эти же дни утерялся вместе с людьми грузовой теплоход в Охотском море, и в Чечне гибли солдаты, старики, дети, кто о них-то вспомнит и поплачет?

Неужто горе, преступность мира затопили нас, будто "Титаник" иль "Эстонию"? Неужто мы так устали от горя и страданий, что уже не чувствуем его и оттого такие бездушные, такие невосприимчивые к чужой беде, к смертям, ко крови?

А что касается "Звезды пленительного счастья", то самой жалостной, самой меня в слезу вбивающей сценой бывает та, когда отъезжает в ссылку первая партия декабристов, и под какую-то сиротски-горькую мелодию бедный возок исчезает за голым холмом и долго не может исчезнуть, а когда исчезает, за ним остаётся этот выжженный, блёклый холм, и невольно вспоминаются заношенные на нашей казённой бумаге древние, прекрасные слова: "О, русская земля, ты уже за холмами".

 

16 декабря 2000 года

Академгородок

Яна-Мария КУРМАНГАЛИНА. Локон спадёт с плеча…

№ 2001/19, 16.07.2015
 

***

Локон спадёт с плеча, 
Руки лизнёт свеча; 
Взгляд восхищённых глаз — 
Всё это в первый раз...

 

В небе луна — одна... 
Я в эту ночь пьяна. 
В миг обращённый час. 
Всё это — в первый раз!..

 

Слышен — не слышен стон — 
Станет для нас смешон 
Жёлтой листвы экстаз. 
Всё это — в первый раз...

 

Нежность зовущих губ, 
Нега любимых рук... 
Боже! Помилуй нас! 
Всё это — в первый раз...

 

***

Дайте мне кусочек белого 
Света дня! 
Вороного дайте, смелого 
Мне коня!

 

Миллион дорог исхожено 
Босиком... 
Дайте мне коня, и — Боже мой! 
Я — верхом!

 

Поскачу за тридевятые 
За поля! 
Где-то там — моя крылатая 
Есть земля!..

 

 

***

Город тьмы и угара, 
Снега липкая сажа. 
Здесь живого товара 
Купля-продажа.

 

По спине тротуара 
Растекаются искры, 
Замирают устало 
Рекламные листья.

 

Жду я Божьего знака 
Средь полночного храпа. 
А под лавкой — собака 
С перебитой лапой.

 

г. БЕЛОЯРСКИЙ, 
Ханты-Мансийскмй автономный округ

Владимир ЦИВУНИН. ВОЗЗРЕНИЕМ НА СВЯТУЮ ТРОИЦУ

№ 2001/19, 16.07.2015

 

Всё — приходит... Пора успокоиться. 
Всё сбывается. Сбудется. 
Золотая рублёвская "Троица" 
Никогда не забудется.

 

Голова от печалей туманится. 
Страшно с временем меряться. 
Но душа ещё к небу протянется, 
Подрастая, как деревце.

 

А когда перейдёт тот предел она, 
Где ничто не меняется, 
Вдруг увидишь, что всё тобой — сделано, 
И надежда — сбывается.

 

(1, 13 октября 91)

 

1.

Как мимо шатра Авраама три ангела шли, 
Так вышел он к ним, поклонился до самой земли: 
"Владыка, коль благоволенье Твоё я обрёл, 
Молю, чтоб Ты мимо раба Твоего не прошёл! 
Вам ноги омоют и хлеба дадут, и ветвей 
Укроетесь тенью, чтоб после стезёю своей 
Неисповедимою дальше последовать вам". 
Как путника — Господа принял тогда Авраам.

 

2.

Как мимо шатра Авраама три ангела шли 
И Бог Авраама был гостем в дому Авраама, 
Как скоро Содом и Гоморра исчезли с земли, — 
Так рядом по жизни и свет, и горючая драма.

 

Над грешной землей облаками проходят века, 
Из праха и в прах поколенья людские проходят, 
И вот преподобного старца Андрея рука 
У дуба Мамврийского троицу Света выводит.

 

Три Ангела мирна, над чашею тихо склонясь, — 
Авраамовы гости — даруют нас ясным покоем. 
Здесь тайна времён, с Провидением тaйнaя связь. 
Попустит Господь — мы с молитвой её приоткроем...

 

3.

— "Не убий" велит Божья заповедь. 
Уж не грех ли взял тот с копьём чернец?.. 
— Пересвет?..

В веках исполать ему. 
Бо исполнил он волю Божию.

— Кто благословил ему в бой пойти? 
— То игумен был святотроицкий. 
Звали Сергием. И теперь зовут. 
И в молитвах ждут его помощи...

 

4.

В губы алые целовал жену: 
Коль убиту быть — спать в земле сырой. 
Собирался князь на лиху войну, 
На лиху войну да с самой Ордой.

 

Но допрежь пошёл во глухи леса 
К старцу тихому — в светлый Радонеж. 
И сказал ему: "Велика гроза. 
Может, отче, ты чем возрадуешь".

 

"Многой крови быть во святом бою, 
Да не нам идти на попятную. 
Я с молитвой здесь во лесах стою, 
Ты же в сече стой с силой ратною.

 

За раздор Господь дал терзать врагам 
Русь-лебёдушку белокрылую. 
Но забудем ли Божье слово к нам: 
Отступись грехов — и помилую.

 

Воедино Русь и Врага сильней, 
На земли же — мир да устроится, 
Грех — огнём гори, а цари над ней 
Тишина и лад Святой Троицы".

 

Холодок пробежит по спине: 
Я ли Бога достоин? 
Но готовлюсь к последней войне, 
Потому что я воин.

 

Посули мне, оружье моё, 
В этой битве успеха. 
Коли низко кружит вороньё, 
Значит — будет потеха.

 

Помертвеют и поле и лес, 
Чуя волю чужую. 
Но мы встанем — за волю небес. 
И за память земную.

 

...И сошлись полки, и побит был враг, 
И бежали прочь псы поганые. 
Яроокий Спас — златочёрный стяг — 
Множил силушку православную...

 

5.

Пока мир озлоблением дышит, 
Разверзая пучины страстей, — 
В похвалу о. Сергию пишет 
Триединого Бога Андрей.

 

И, примером его вдохновивший, 
Молит в горних святитель Стефан— 
Мирно в Господе опочивший 
Автор "Троицы" для зырян.

 

И нам видится по благодати, 
Что не видел и сам Авраам — 
Искупление через Распятье 
И Спасение видится нам.

 

Не наклоном ли Древа Живого 
Оживляются те времена, 
Где не знали про Имя Христово 
Бога чтившие муж и жена,

 

Где сей муж, весь исполнен смиренья 
И со страхом, но смеет просить, 
Веря в Господа долготерпенье, 
Нам премноги безумства простить...

 

Вот и мы, авраамово семя — 
Не по крови, по вере живой — 
В наше смутно-греховное время 
Просим мирове мир и покой...

 

Сколь же много сей образ вмещает: 
И предвестия Ветхий завет, 
И от Чаши уже нам сияет 
Благодати Евангельский свет.

 

6.

В рай грехи свои не потянешь — 
Не скорби, душа, о былом. 
Не оглядывайся — и не станешь 
Соляным навеки столбом.

 

Не томись ты земною болью, 
Это всё искушенья дрожь. 
Положись на Господню волю, 
Потому что — к Отцу идёшь.

 

Потому что из мрака ночи 
Поведут тебя в светлый Дом. 
Потому что рукою Отчей 
Всё устроено в Доме том.

 

Не пугайся великой меры, 
Бог не выдаст — и мир не съест. 
Путь един — к воскресенью с верой. 
И защита — Господень Крест.

- - -

Здесь изложенный труд свой убогий, 
На смягченье грехов уповая, 
Посвящает с любовью о Боге 
Тем, кем теплилась вера живая, 
Кем в Российском отеческом доме 
Дух церковный доныне не вымер, — 
За Христа не страдавший, из коми, 
Многогрешный раб Божий ВЛАДИМИР.

 

г. СЫКТЫВКАР

 

Владимир Иванович Цивунин родился в 1959 году в Сыктывкаре. Коми по национальности. Считает себя русским поэтом. Служил в Советский Армии, учился в Сыктывкарском университете на биолога и в Литературном институте имени Горького. На жизнь зарабатывал препаратором Института биологии, мастером-рыбоводом, печатником типографии, корреспондентом радио, дворником в детском саду, занимался компьютерной вёрсткой в различных газетах. Сейчас трудится корреспондентом православной газеты Севера России "Эском-Вера". Автор стихотворных сборников "До снега" (1992), "Время листьев" (1992) и "Имена всех живущих" (2001).

ДОЛОЙ ОЛИМП СНОБИЗМА

№ 2001/19, 16.07.2015

 

Здравствуйте, уважаемая редакция "Литературной России"!

Пишет вам Наталья Халезова, студентка I курса Нижегородского университета имени Лобачевского. Мне 17 лет.

Я хотела бы ответить Александру Щагину из Москвы ("ЛР", N 15, 13 апреля 2001 г.). Он пишет о том, что необходимо воспитывать молодёжь. Позволю себе не согласиться. Да, действительно вокруг нас творится что-то необъяснимое, люди живут в ожидании Апокалипсиса. Но почему же вы так не верите в потомков, господа взрослые? Разве не ваши мы дети, разве не вы нас воспитываете и учите гуманистическим идеалам человечества? Так кого же, кроме себя, вы, мамы и папы, должны винить за подобных отпрысков?

Вы говорите, что наш век не способен родить Пушкиных и Достоевских, Маяковских и Булгаковых, Есениных и Мандельштамов. Вы утверждаете, что на их долю выпало гораздо больше тягот и несчастий, что, живя в стране с постоянным гнётом сначала самодержавия, затем партии, они сохранили гений в своей огромной душе. Вот здесь-то вы и ошиблись, господа взрослые! Именно нам, новому поколению ХXI века, придётся разгребать руины, которые оставили ВЫ. Именно вы сотворили мир СВОБОДНЫЙ, где всё дозволено, подарили нам одну из труднейших задач: возводить новое здание, когда мы только-только встали на неокрепшие ноги.

Так помогите своим детям, товарищи взрослые, покажите чертежи, дайте стройматериалы, и вы увидите, какой удивительный дом мы построим, русскую Гранд-Опера, где будет место и вам.

Но это всё эмоции, чувства. Если говорить о конкретных предложениях, нужно организовать литературные журналы с участием преимущественно молодых сотрудников и авторов. А то кто сейчас хочет работать с "птенцами" (Союзу писателей России дела до нас, как правило, нет), кто желает финансировать сумасбродные проекты, от которых и прибыль сразу не получишь? Но мы совсем забыли уроки духовной жизни начала ХХ века. Почему не возродить литературные кафе типа "Бродячей собаки" или "Стойла Пегаса", пристанища имажинистов. Нет, не ночные клубы, где теряются люди в лабиринтах неистовой пляски и праздности (хотя я не против подобных заведений как мест, где можно оставить всю отрицательную энергию, подаренную миром). Здесь будет средоточие мысли, уголок искусства, где при свете свечей будет рождаться что-то новое, ранее неизведанное и великое. Почему бы не открыть книжные магазины, где можно было бы приобрести последние произведения молодых талантливых авторов или просто пообщаться с прекрасным.

Так что не ругайте сильно молодёжь, не такая уж она плохая. Спуститесь с Олимпа снобизма и учёности, славы и профессионализма и помогите нам!

 

P.S. Извините, если мой тон показался вам грубым, а высказывания резкими. Просто я доверила бумаге то, что наболело. Посмотрите на новое поколение открытыми глазами любви — вы увидите много хорошего в наших душах.

 

Наталья ХАЛЕЗОВА

 

г. НИЖНИЙ НОВГОРОД

САМОДОСТАТОЧНОСТЬ НОВОЙ РОССИИ: БЕЗВОЗВРАТНОЕ ПРОШЛОЕ ИЛИ НЕДОСТИЖИМОЕ БУДУЩЕЕ

№ 2001/19, 16.07.2015

 

Применительно к проблеме обеспечения национальной безопасности, самодостаточность — состояние полного удовлетворения жизненно-важных потребностей за счёт собственных сил и ресурсов без участия извне — предполагает наличие таких условий, которые обеспечивают наиболее полное удовлетворение потребностей общественного развития общества в направлении достижения приемлемого и безопасного сочетания людских, естественно-природных, производственных, научных, мобилизационных ресурсов и социально-культурных, военно-стратегических условий существования (развития) национального государства.

Обеспечение самодостаточности — одно из важнейших условий развития нации и проведения независимой, сильной, национально-государственной политики.

В широком смысле самодостаточность государства определяется рядом объективных показателей, например, численностью и качеством населения, обеспеченностью природными ресурсами, наличным научно-производственным и военным потенциалом.

Очевидно, что в мире найдётся не так уж много государств, хотя бы временно достигших не только полной, но и экономической самодостаточности. Тем более, таких практически нет среди моноэтнических, национальных государств.

Так, при высоком научно-производственном и военном потенциале, даже с учётом превышающей норму самодостаточности (210 — 220 млн. человек) численности населения — более 280 миллионов человек, США не могут считаться полностью самодостаточным государством, именно вследствие "рассогласования" естественно-природных ресурсов, социально-культурных и военно-стратегических условий, необходимых для безопасного развития "национального государства". Япония при наличии всех признаков единства национального состава населения, высокоразвитой экономики и территориально безопасных условий существования всё же обладает достаточной массой населения и не имеет естественных ресурсов для развития. В этом смысле самодостаточность Японии весьма сомнительна.

Китай, при национально-однородном населении, 5-6-кратно превышающем по численности "критическую массу", самодостаточностью также не обладает, прежде всего в силу отсутствия природных ресурсов и слабого научно-производственного потенциала для свободного развития миллиардного населения.

Вопрос, насколько высока самодостаточность "противоестественных обломков" СССР и государств Западной (Центральной) Европы, каждого в отдельности или в интегрированном виде, не подлежит даже обсуждению.

Итак, "самодостаточность" — практически исключительное и недостижимое даже временно свойство для подавляющего большинства из 160 "независимых" государств мира.

Из этого следует, что достижение самодостаточности, даже временной самодостаточности по отдельным показателям, должно рассматриваться в качестве одного из главных направлений государственной долгосрочной политики.

Поистине — "жить в обществе и быть свободным от общества, не имея на то оснований (согласованности ресурсов и условий), нельзя".

Именно поэтому политическая независимость в мировом сообществе столь же редкое явление, как и полная самодостаточность.

Из этого почти закономерного правила есть исключение — Россия, единственный пример национального государства не без оснований претендовавшего и претендующего на самодостаточность.

В прошлом, ещё 30 — 40 лет назад, СССР-Россия могла с полным основанием называться самодостаточным государством. Даже "без южной части Казахстана, среднеазиатских, закавказских и прибалтийских республик только "национальная Россия" имела: около 210 миллионов относительно здорового, весьма образованного, русского населения, качественно-целесообразную структуру общества, высокий научно-производственный потенциал и значительно превышающие потребности разведанные (прогнозируемые) запасы природных ресурсов. Никаких "подпиток извне" мозгами и ресурсами для её динамичного развития не требовалось. Россия обладала 25 процентами научных кадров, для неё было доступно производство всех видов современной техники, не было недостатка энергоносителей и сырья во всём спектре "таблицы Менделеева".

Относительно неблагоприятные военно-стратегические условия существования "русского государства" на территории современной России, Украины и северных областей Казахстана компенсировались высоким научно-производственным потенциалом и рациональным общественно-политическим строем, соотетствующим целям развития самодостаточного государства. Но в рамках СССР существование далёких от собственной самодостаточности "геополитических аномалий" с общей численностью населения 60 — 65 миллионов человек было одной из причин "нерационального использования" ресурса русского народа на его собственное развитие. При замалчивании истинного положения русских в "многонациональном государстве" доктрина пролетарского интернационализма нивелировала проблемы собственного развития русского народа, а достижение государственной самодостаточности в этих условиях было практически невозможным.

Как оказалось, сверхнапряжение сил русского народа в ХХ столетии и особенно во второй его половине мало дало для обретения жизнеспособности и самостоятельности "национальным окраинам" СССР. Более того, запредельный отток русских русурсов в интересах развития "окраинных национальных образований" постепенно привёл к социально-опасным сдвигам в русском обществе, а распад Советского Союза с дроблением национальной русской территории превратило "структурные сдвиги в русском обществе" в исторически необратимый процесс деградации народа.

В настоящее время по большинству показателей (исключая только природные ресурсы) "российская федерация" уже не может претендовать на статус самодостаточного и независимого в своей политике государства. В результате распада СССР, в котором национальная Россия была "становым хребтом" (в то время как прочие в буквальном смысле "захребетниками"), ослабленный русский этнос впервые в своей истории приобрёл статус "разделённого народа". "Ядро" русской нации в пределах Европейской части сократилось до 90 миллионов, что более чем в два раза меньше нормы самодостаточности, великий народ постепенно деградирует, неуклонно приближаясь к статусу "заурядного народца" третьего мира.

В этом заключается трагедия России и Русского народа, который эксмериментами последних лет сознательно выведен правящей более двадцати лет верхушкой из состояния полной самодостаточности и подлинной независимости в состояние полного материального и духовного обнищания.

По существу это даёт повод для весьма удручающего вывода: самодостаточность для России при сохранении прежнего курса реформ — "недостижимое будущее". Вернуться к состоянию "почти полной самодостаточности" пятидесятилетней давности или претендовать на политическую самостоятельность, без сомнения жизненно-необходимую для 200 миллионов русских, пока нет никаких оснований. При сохранении существующих приоритетов в "государственной политике" Российской Федерации сама идея национальной безопасности становится фикцией, а разработка разного рода "концепций безопасности" не что иное, как пустая трата сил.

Без революционного изменения политики исполнительной власти РФ, более того решительного изменения сложившейся ныне системы единогласии в законотворческих структурах, России и русскому народу угрожает полный распад в относительно короткий период или взрывное развитие революционных процессов с непредсказуемыми последствиями.

Таким образом, восстановление самодостаточности — насущная необходимость для выживания русских как самой большой в "белом мире" нации. Она может быть решена только путём объединения русских земель на основе разумной территориально-безопасной конфигурации границ России, для которой сегодня главной проблемой является кризис нации, как основного ресурса развития национального государства.

 

Сергей АНЧУКОВ

АЛЬМАНАХ УШЁЛ В ТИПОГРАФИЮ

№ 2001/19, 16.07.2015

Писательская артель "Литрос" сдала в производство первый номер своего альманаха (объём 40 печатных листов). Естественно, в нём представлено творчество закопёрщиков артели — Юрия Полякова, Юрия Козлова, Владимира Ерёменко, Вячеслава Дёгтева, Петра Алёшкина, Сергея Каргашина, Вячеслава Огрызко, Игоря Тюленева. Свои новые произведения для альманаха представил классик современной русской литературы Виктор Астафьев. Юрий Кузнецов предложил, естественно, стихи. Из поэтов в номере выступают также Михаил Андреев, Людмила Ефремова, Александр Арапов, Константин Паскаль и другие кудесники слова. Рассказчики номера — Сергей Ашкенази, Сергей Ларин (Генрик Йегер), Александр Игумнов, Роман Сенчин и другие мастера слова. Есть в номере замечательные статьи Юрия Архипова, Валентина Курбатова, Льва Аннинского, Всеволода Сахарова, Инны Ростовцевой. Украшение альманаха — писательские байки Аршака Тер-Маркарьяна. Конечно, в номере много юмора. Впрочем, не будем раскрывать содержание всего альманаха. Должны же (пока!) оставаться тайны, интриги и загадки.

Предположительно первый номер альманаха появится в середине июня — к выходу двухтысячного нмоера газеты "Литературная Россия".

Сегодня мы представляем две из семи вошедших в альманах писательской артели "Литрос" затесей Виктора Астафьева.

БЕДНЫЙ ГЮГО

№ 2001/19, 16.07.2015

 

Когда фильм пользуется успехом, ему придумывают продолжение. Ещё и ещё. И эксплуатируют сюжет до тех пор, пока не иссякнет зрительский интерес.

Литературе был чужд вульгарный маркетинг. За некоторым исключением. Наиболее яркий пример — роман "Скарлетт". Наследникам Маргарет Митчелл стало мало того, что они получали от прав на её всемирно известное произведение "Гонимые ветром", и они решили "оживить" главную героиню. Её новые страдания принесли миллионы дополнительных долларов.

Как известно, Европа почти во всём копирует Америку.

Оливье Орбан, стоящий во главе французского издательства "Плон", особенно отличился в последние годы в изготовлении продуктов от литературы. Его очередная коммерческая затея — продолжить шедевр Виктора Гюго "Отверженные". Нашёлся подходящий исполнитель, которому и поручили заказ...

В начале мая книжная поделка появилась на прилавках, под названием "Козетта, или Время иллюзий" (следующий том выйдет в сентябре). На рекламу выделена огромная сумма — полтора миллиона франков. "Это событие года", заявил издатель. И что ему до того, что порядочные люди возмущаются: нельзя трогать персонажи Гюго, они принадлежат читателям, а не отдельным писакам, и, вообще, подобные экзерсисы свидетельствуют о творческом бессилии...

Оливье Орбану весь этот шум только на руку. Вот и еженедельник "Пари Матч" уже опубликовал отрывки из "скандального романа"... Чем больше шумят, тем больше купят. Хотя бы из любопытства. И потекут денежки в кассу издательства и, отчасти, в карман ловкого дельца. И погладят его по головке хозяева из группы "Авас", владеющей "Плоном".

А бедная литература — настоящая — горько усмехнётся.

 

Лариса ОБАНИЧЕВА, 
наш соб. корр.

г. ПАРИЖ, 
Франция

ЦДЛ: ЗДЕСЬ ФОРМИРУЮТСЯ ТВОРЦЫ

№ 2001/19, 16.07.2015

 

За плечами Владимира Акимовича Носкова огромный опыт работы в сфере искусства — он был директором театров "Современник", "Цирк" и вот уже (в мае этого года исполняется пятнадцать лет) является директором самого знаменитого в России клуба писателей ЦДЛ. О кипучей жизни и проблемах негаснущего очага культуры, где некогда собирались и, увы, изредка сегодня бывают живые и будущие классики, он поведал нашему корреспонденду.

КРЕСТИКИ-КУБИКИ

№ 2001/19, 16.07.2015

Год назад в редакцию позвонил ректор Литинститута Сергей Есин и сказал, что мы должны всё бросить и напечатать рассказ аспиранта Бауманского училища Павла Лукьянова. Он уверял, что это — событие. Честно говоря, редакция, всегда готовая поддерживать молодые таланты, восхитительные оценки ректора полностью разделить не захотела. Да, рассказ хороший. Но пока и не такой уж гениальный. Напечатать Лукьянова мы напечатали, но не думали, что очень скоро его проза вызовет жаркие споры. Первой в дискуссию вступила критик Руслана Ляшева. 6 апреля она опубликовала в "ЛР" статью "Цыганка и итальянка — в окрестностях литературы". Сегодня баталии продолжаются.

Анна ГВОЗДЕВА. НО ЕСТЬ ПРЕКРАСНОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ…

№ 2001/19, 16.07.2015

Создавая произведение искусства, художник всегда рассчитывает если не на полное понимание того, что он делает, то хотя бы на сочувствие того немного круга единомышленников, который он мысленно для себя очертил. И если его сокровенное желение — быть услышанным — совпадает с реальностью, он счастлив, независимо от того, десять ли человек его услышали или двести, но никак не толпа; на одобрительный гул толпы и рукоплескания клакеров истинный художник не рассчитывает. Но кисть его в момент откровения, в момент и с т и н ы летает, слова льются, голос проникновенен, слова восторга мешают закончить монолог. Творец счастлив...

АРТЕЛЬ ПРИГЛАШАЕТ

№ 2001/19, 16.07.2015

15 мая писательская артель "Литрос" проводит в Малом зале Центрального дома литераторов обсуждение издающегося в Саранске молодёжного журнала "Странник". В вечере участвуют Юрий Поляков, Александр Рекемчук, Владимир Ерёменко, Юрий Козлов, Вячеслав Дёгтев. Приглашены лучшие критики и мыслители России.

Начало в 18.30. Вход свободный.

ПОЗДРАВЛЕНИЕ

№ 2001/19, 16.07.2015

9 мая — день рождения у Виктора Анатольевича ПОПОВА, друга нашего еженедельника, члена клуба "Литературная Россия". Мы от души поздравляем Виктора Анатольевича с днем рождения. Желаем крепкого здоровья, радости, успехов в жизни и в труде.

 

Редакция

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ

№ 2001/19, 16.07.2015

 

У ставропольского отделения Союза писателей России (председатель В.Ходарев) и краевой библиотеки для слепых имени В.Маяковского родилась интересная инициатива: они задумали выпустить для инвалидов по зрению и пожилых людей, у кого чтение вызывает определённые затруднения, выпустить серию "говорящих книг". В них войдёт краеведческая литература и художественные произведения местных авторов. У сотрудников библиотеки уже есть опыт в этом деле. Они делали запись сборников периодической печати и сборника произведений поэтов и писателей Северного Кавказа. Это стало возможно благодаря приобретению новой звукозаписывающей аппаратуры на средства от полученных грантов института "Открытое общество Фонд СОРОС". Особенность готовящейся в эти пасхальные дни акции заключается в том, что писатели Ставрополя отказались от гонорара и будут начитывать свои произведения бесплатно.

 

Г. ПУХАЛЬСКАЯ, 
наш соб. корр.

г. СТАВРОПОЛЬ

ЕВДОКИЯ, АНХЕН, ЕКАТЕРИНА

№ 2001/19, 16.07.2015

(ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ ПЕТРА ВЕЛИКОГО)

 

Спектакль "Любовь и смерть. Смерть и любовь" Петербургского драматического театра "Патриот", который москвичи смогли увидеть в Центральном доме Российской Армии имени Фрунзе, рассказывает о последних часах жизни императора Петра Великого, когда вспоминается ему вся минувшая жизнь и многие свершения и поступки проходят переоценку, теперь уже не только по принципу целесообразности и выгоды, но и с нравственной точки зрения.

И нелегко приходится сейчас великому императору, трудно найти оправдание...

— Бог не есть виновен! — говорит Пётр (его роль исполняет в спектакле сам режиссёр — Геннадий Егоров) — И я не виноват... Зрю я не то, что Алексей сейчас был, а что с него стало бы, когда меня не будет! Этого злодейства будущего и не мог я простить ему! За это злодейство грядущее и судил! За ради правды, за ради Отечества!

Но никакие казуистические уловки и ухищрения не помогают оправдаться ему, потому что оправдываться приходится и перед самим собой, и перед Богом. И сам себя и судит сейчас первый русский император, силою своего гения преобразивший Россию и из-за собственного сумасбродства оставивший дело своей жизни и всю страну без достойного преемника.

Завораживает действие спектакля. События огромной по своему значению эпохи Петра Первого, спрессованные в двухчасовом отрезке сценического времени, завораживают своей динамикой. И в этой динамике — режиссёрская оценка петровской эпохи, значение которой для будущего Российской империи не может быть однозначно оценено и сейчас, но которая — и это совершенно однозначно! — была невыносима для современного Петру русского человека, раздираемого, как на пытке, петровскими реформами.

Впрочем, раздирали эти реформы и самого Петра.

Роль Петра Первого в пьесе Николая Коняева "Любовь и смерть. Смерть и любовь" — несомненная удача Геннадия Егорова.

 

Марина ДЕЙНЕКИНА

г. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

НА ЮЖНОЙ ГРАНИЦЕ В ДНИ СВЕТЛОЙ СЕДЬМИЦЫ

№ 2001/19, 16.07.2015

 

Благотворно развивается сотрудничество пограничников-северокавказцев с русской Православной церковью. В седьмицу светлого Христова Воскресения представители общественных и государственных организаций Москвы совместно с Марфо-Мариинской обителью милосердия (Москва) с благословения Святейшего патриарха Московского и Всея Руси Алексия II отправились с благотворительной акцией к пограничникам Итум-Калинского пограничного отряда, охраняющего чеченский участок российско-грузинской границы. Около 3,5 тонны гуманитарной помощи вручили они пограничникам-итумкалинцам. Это продукты питания и гигиены, вещи и медикаменты, художественная и религиозная литература. Инициатором проведения этой акции выступил Фонд ветеранов Восточного пограничного округа. В составе делегации в Аргунское ущелье наряду с представителем инициативной группы Фонда ветеранов Восточного пограничного округа (ныне территория Казахстана) генерал-майором Юрием Колосовым впервые отправились в чеченское приграничье три сестры Марфо-Мариинской обители — Оксана Закоморная, Наталья Попова и Ирина Коледа и протоиерей Иоанн (Коляда).

Делегация побывала на отдалённых пограничных заставах, где были проведены обряды крещения и розданы пасхальные подарки.

Подобные встречи пограничников-северокавказцев с представителями Русской Православной церкви способствуют укреплению морального духа защитников южной границы нашего Отечества.

 

Г. ПУХАЛЬСКАЯ, 
наш соб. корр.

г. СТАВРОПОЛЬ

ЧЕЛОВЕК — ЧЕЛОВЕКУ

№ 2001/19, 16.07.2015

Так назвали благотворительную акцию, которую проводят в эти дни библиотека для слепых имени Маяковского и кафе "Флора Бургер".

Каждый посетитель кафе имеет возможность опустить какую-то сумму денег в яркий, красиво оформленный ящичек, стоящий рядом с кассой. На нём написано: "Читающий слепой — это чудо! Поможем библиотеке совершить его".

Люди охотно откликаются на этот призыв и опускают монетки, облегчая тем самым не только свои кошельки, но главным образом свою совесть перед тем как сесть за стол. Кстати, посетители говорят, что после такого доброго дела пища кажется им особенно аппетитной и вкусной. И ещё одна существенная деталь — в том, как организована эта акция, нет и тени убожества. Мир вокруг нас многообразен, кому-то в нём везёт больше, кому-то меньше, но помогая друг другу, мы приобретаем духовные дивиденды для себя. Иными словами творить благо — состояние естественное и радостное для человека. Именно так рассуждали инициаторы акции "Человек — человеку": дирекция кафе "Флора Бургер", библиотека для слепых и фирма Сиротинского, сделавшая ящичек для пожертвований ещё одной нарядной деталью зала для посетителей.

 

Г.ПУХАЛЬСКАЯ, 
наш соб. корр.

г. СТАВРОПОЛЬ

РОМАНОВСКИЕ ЧТЕНИЯ

№ 2001/19, 16.07.2015

Равноудалённый от двух громких столиц — Златоглавой и Северной Пальмиры, тихий городок Валдай раскинулся среди великолепных лесов и озёр на перекрёстке исторических дорог, став источником вдохновения для А.Пушкина, А.Радищева, Н.Римского-Корсакова, и на века ушёл в поэтическую летопись бессмертными строками: "И колокольчик, дар Валдая, гремит уныло под дугой..." Именно эта суровая и благословенная земля подарила миру известного дореволюционного прозаика — автора многих романов Михаила Меньшикова, расстрелянного за убеждения большевиками в 1918 году, и замечательного русского писателя Бориса Романова, который в своих произведениях прославил талантливым пером моряков — "тружеников голубого континента" и, вернувшись на свою малую родину, нашёл вечный приют.

В последние годы, благодаря усилиям Союза писателей России, районной библиотеке, недавно отметившей 125-летие, администрации Валдайского района (в этом огромная заслуга Б.Романова и О.Бавыкина) любители литературы познакомились с творчеством не только российских мастеров слова, но и с зарубежными поэтами Китая, Вьетнама, Сирии...

В день 65-летия со дня рождения бывшего капитана дальнего плавания, первого секретаря Союза писателей России Бориса Степановича Романова состоялись первые Романовские чтения, на которых выступили со своими воспоминаниями глава администрации Валдайского района Владимир Королёв, брат писателя, депутат Государственной Думы России Валентин Романов, московская поэтесса Людмила Щипахина, доктор филологических наук Вячеслав Кошелев, поэт Руслан Дериглазов, директор клуба юных моряков Николай Варухин (Великий Новгород), заместитель директора по науке Валдайского государственного природного национального парка Владимир Рогоцкий, писатель Михаил Волостнов (Набережные Челны), внук М.Меньшикова — Михаил Поспелов, председатель иностранной комиссии Союза писателей России Олег Бавыкин (Москва) и другие.

И жители, и словотворцы ратовали перед местными властями города, чтобы районная библиотека носила имя своего выдающегося земляка.

 

Аршак ТЕР-МАРКАРЬЯН, 
наш спец. корр.

г. ВАЛДАЙ