ОСТРОЙ ПУЛИ ЖИРНЫЙ ПРОЧЕРК
№ 2007/14, 23.02.2015
ОСТРОЙ ПУЛИ ЖИРНЫЙ ПРОЧЕРКНИЖНЯЯ ТУРА
Здравствуй, город-городок
Под шаманскою горою.
Уходили – как герои,
А вернулись – кто как смог.
Кто – убитый, кто – живой,
Кто – калека, рупь с полтиной.
Здравствуй, город заводской.
Три трубы и пруд с плотиной.
Хочешь, на берег пойдём.
Там присядем, перекурим.
Выпьем под мануфактуру,
Помолчим с тобой вдвоём
И припомним, как рослось
Нам с тобою рядом-вместе,
Как взрослели – вкривь да вкось –
На мотив жиганской песни.
Как дрались – не в кровь, так в кость –
В масть пацанскому закону.
Как расстались – враз и врозь –
Кто не в армию, тот в зону.
А из глаз – не слёзы – злость.
Жизнь проверила, кто стоек.
Здравствуй, силикатный лоск
Постаревших новостроек.
В берег плещется закат,
И кружит тревожный ястреб.
Только вдруг легко и ясно:
Больше нет пути назад!
Принимаю, городок,
Расставание как милость.
Жили-были – кто как мог.
Были-стали – как случилось.
СЕРГЕЙ БЕЛОГУРОВ
жизнь летит арабом,
забирая вниз.
был бы друг мой рядом,
подсказал бы: чи-из!
вышли бы на глянце
в полный рост и цвет
пара оборванцев
двадцати двух лет –
в тельниках линялых,
в хаки цвета беж –
пара генералов
собственных надежд,
пара командиров
собственных судеб –
половину мира
разломив, как хлеб.
...эх, простые души!
знать бы наперёд,
что судьба на мушку
нас сама берёт.
выстрелит – не спросит.
спросит – не простит.
нету друга. просто –
в боснии убит...
пустота полёта,
лихо на парад
вверх идёт пехота,
падает, араб!
СУМЕРКИ
дважды два пусть будет семь,
всё рифмуется со всем.
желчь с вином, а камень с хлебом.
слякотный просёлок – с небом.
снегом, следом, чёрте с чем...
из мешка течёт ячмень
за телегой на дорогу:
– н-но, пошла, – и в мать, и в бога…
дважды два пусть будет семь.
всё рифмуется со всем.
повторенье мать ученья.
лес еловый, крытый чернью,
дышит старым серебром,
ненатопленным собором,
стариковским разговором,
ненаказанным добром.
дважды два пусть будет семь.
всё рифмуется со всем.
долог перечень измены,
долгим будет путь из плена
тех, кто предан и пленён
кто не знал других пророчеств:
острой пули жирный прочерк –
траур бархатных знамён...
всё рифмуется со всем.
дважды два пусть будет семь!
царствуй, глупая считалка!
больше никого не жалко.
ложь легка, чисты уста:
лес стоит, телега катит –
стоит лишь уснуть, солдатик,
зёрна досчитав до ста.
ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЯ
Ветер тянет задумчиво с гор.
Огонёчки в степи там и тут.
Эй, солдат, передёрни затвор.
Нас на родине девушки ждут.
С металлическим вкусом вода –
В мятой фляжке, с колючим песком.
На войне будет всё как всегда.
А потом будет всё как потом.
А над полночью всадник летит
С острой пикой, солдатский Егор.
Эй, служивый, пока не убит,
Не ленись, передёрни затвор.
Потому что ты нужен живой.
Потому что подъём будет крут.
Потому что Егорий – святой.
Потому что на родине ждут.
***
весной в проулках у вокзала
сырой сквозняк углём горчит.
бомжи – народец одичалый –
как прилетевшие грачи,
снуют сутуло, деловито
ругаются, деля ничьё,
звенят посудою, намытой
в протоках золотых ручьёв...
а говорили – огнь и стужа,
велели не смотреть назад...
ну, глянул: там – гнилая лужа –
без цифр и стрелок – циферблат –
латунный лжец, бельмастый вестник
метаморфоз и перемен.
замри-умри и не воскресни:
кто был никем – не станет всем.
алё, бичи! Стеклопосуду
не превратить никак в смарагд.
алё! ад есть... вот гадом буду.
здесь и сейчас... наш, лёгкий ад –
под этим облаком наивным,
под этим дерзким ветерком,
качающим слепые ивы
незлым дежурным матерком,
одетый в польта на ватине,
обутый в ржавый войлок бот,
печатающих в красной глине
рептильный след пустых хлопот –
беспечный и всегда спешащий
безумной белкой в колесе,
нелепый, значит, настоящий:
сиди – не рыпайся! – как все,
махнувший время на движенье,
как машут паспорт на пузырь,
в сто двадцать первом поколенье –
не скиф, не сфинкс – паук-мизгирь.
...вокруг железные дороги,
гудят, не чувствуя вины,
а русский ад стоит,
убогий, на все четыре стороны.
11 СЕНТЯБРЯ
Михаилу Евстафьеву
крошкой серого бетона
небоскрёб упал в ладонь,
расстоянья-перегоны
растянулись, как гармонь,
кнопкой лаковой басовой
западает на диез
самолёт – на нитке слова –
как нательный, лёгкий крест.
алюминиевый крестик,
ты в полёте, ты и прав.
мне ж достался с кровью вместе
буйный, ненасытный драйв –
тайной грамоткой прелестной,
воском, стёкшим по свече –
искушаться интересом:
что там дальше? и зачем?
подпоясаться-собраться,
бросить всё, как есть, подряд –
по привычке азиатской
не иметь и не терять –
и начать судьбу сначала,
может быть, иную жизнь...
крестик мой четырёхпалый,
ты не падай, ты держись!
ЦПКиО ИМЕНИ МАЯКОВСКОГО
зоряночка свистнула, ворон прокаркал,
водой наполняется след,
по джунглям глухим маяковского парка
иду под дождём на рассвет –
заморский шпион, окруженец, зырянин,
беглец, сам себе партизан,
иду на шоссе, где рыдают зверями
и стонут, и бьют по газам
тяжёлые фуры, бандитские бехи
и прочий буржуйский ленд-лиз.
а в соснах гудит отсыревшее эхо
и валится с каплями вниз
на ржавую хвою, в интимный подлесок,
в котором, натешась игрой,
ознобно дрожа, в кучу сгрудились бесы,
воняя собакой сырой.
– что, нечисть, устала цепляться за ноги?
намучилась дядьку кружить?
я выйду – назло тебе – выйду к дороге,
где мне остановит мужик
в восьмёрочке латаной, широколобой:
– куда? – да поближе к жилью!
туда, где я высушу мокрую обувь
и, может быть, душу свою,
туда, где есть люди, и нету старенья,
вези меня, добрый таксист,
где свет невечерний любви и смиренья
сияет пронзительно чист.
Вадим ДУЛЕПОВ г. ЕКАТЕРИНБУРГ
Вадим Юрьевич Дулепов родился в 1964 году. Участник афганского похода советской армии. Первые стихи поэта высоко оценил Юрий Кузнецов. В 2001 году выпустил первую книгу стихов «Запомнить, чтобы забыть».
Вадим ДУЛЕПОВ
