№ 2008 / 6, 23.02.2015

Обложка этой книги раскручивает автора как юлу. Тут и эпатажные цитаты из самого романа такого рода: «Всё начиналось как обычно с изнасилования», «Голые сиськи увеличенных размеров трепетали над взлетающими шейкерами барменов»; и призывная реклама – «острая, опьяняющая, современная проза»
Ложные идолы

Обложка этой книги раскручивает автора как юлу. Тут и эпатажные цитаты из самого романа такого рода: «Всё начиналось как обычно с изнасилования», «Голые сиськи увеличенных размеров трепетали над взлетающими шейкерами барменов»; и призывная реклама – «острая, опьяняющая, современная проза»; и размещённая электронная почта, сайт, блог Сергея Четверухина, которого издательство «Астрель» представляет как «одного из наиболее ярких писателей своего поколения». Есть даже высказывание известного радиожурналиста Геннадия Бачинского, погибшего в автокатастрофе перед Старым Новым годом: «Триллер? Детектив? Модный роман про тусовку? И то, и другое, и третье! Плюс – что-то ещё, очень важное! Меня этот роман закопал!!». Не хотелось бы делать далеко идущие выводы, но что-то пророческое в словах шоумена действительно оказалось. Я имею в виду последнюю его фразу, а не про «что-то важное». Этого в книге как раз нет, и я вообще не понимаю, зачем надо издавать подобную чепуху, которая на языке медиков называется «логорея». Есть такая болезнь, связанная со словонедержанием; наступает она обычно после купирования тяжелейших запоев. Страдают от нее, как правило, подобные «писатели-журналисты» и депутаты Госдумы. А сама книга называется тоже как-то клинически: «Улёт, или Open Air. Сезон 2» и является продолжением другого «нашумевшего» в камышах романа «Туsовка сorporate, или Оpen Air». Первый я, к счастью, не читал, второй, к сожалению, довелось – чего никому не советую, во избежание «закапывания». Не стоит тратить драгоценное время на приправленные кровью и матом тексты, выполненные к тому же на уровне нашкодившего полуграмотного подростка, научившегося более-менее складывать из букв слова. К литературе это не имеет абсолютно никакого отношения.
Коротко о сюжете. Некий вненациональный промоутер по кличке Че, которому снится сладкий сон, что он находится в берлинском гей-клубе, просыпается в Сочи и обнаруживает у себя в кармане штанов отрезанную женскую кисть – ответное рукопожатие ещё долго будет держать его мёртвой хваткой. На один из пальчиков намотан листок бумаги, где изображён горящий в небе самолёт. Именно на этом самолёте должен лететь Че из Сочи в Москву. Возможно, что история с отрезанными руками кубинского революционера и навеяла автору сей дикий бред. Я ничего не имею против творческой фантазии, но когда она является лишь сотрясением дурного воздуха, то вызывает вполне естественное отторжение. Дальнейшие события будут развиваться в салоне авиалайнера, где вместе с Че летят представители московской богемы (пропади она пропадом!) – диджеи, танцоры, модели, пресса и прочие ленточные. В самолёте без конца пьют, бьют друг другу морды, колются, совокупляются в туалете, ведут следующие диалоги:
– Толян! Фак ю коромыслом!
– Капец бухлу!
– Я хочу кончить на взлёте… Вагинальная судорога!
– Ах ты хорёк мутный! Гнус болотный!
– У меня понос!
– Надери ему задницу!
– Иди в ж…пу! – и так далее.
Я ещё выбрал самые скромные выражения. Собственно, на всей этой пошлой и бестолковой возни в аэробусе и строится весь сюжет. Отрезанная кисть руки как-то исчезает из повествования, самолёт идёт на посадку в Домодедово, Че достаёт плеер и погружается в «Muse», а что такое Oпен Эйр объясняет сам автор: это «образ жизни, который немного отключает сознание. Эдакая разновидность медитации. Музыка, ритм, танец, лёгкий растительный или химический допинг; всё это вводит в счастливый транс и ослабляет террор сознания». Сказано коряво и глупо, как всё в этой книжке.
Я не поленился зайти на сайт этого автора, ради любопытства. Как и ожидал: непомерное самомнение, претензии на исключительность, вульгарность мыслей и такие откровения – «Большинство писателей плохо пахнут, не умеют есть лобстера, ж…полизы и м…даки законченные». Ну, хорошо хоть самокритика присутствует.
Постскриптум. Был такой в 60-е годы в Советском Союзе замечательный фигурист Сергей Четверухин, призёр европейских чемпионатов. Благодаря ему я и сам в детстве занимался этим видом спорта. Печально, если нынешнему Четверухину также начнут подражать, делая из него кумира. Нет ничего хуже ложных идолов.

Дело было рядом с космодромом

Роман Сергея Бакшеева «Конкурс на тот свет» (издательство «Гелеос») выстроен по всем канонам классического детектива: ограниченное место действия и времени, узкий круг подозреваемых, сыщик-любитель, который постоянно первым оказывается на месте преступления и становится главным обвиняемым. К особенностям этого произведения следует отнести то, что автор отсылает читателя в далёкий уже 1974 год, скрупулёзно являя приметы того времени (газированная вода из автоматов за три копейки, пиво «Ячменный колос», явская «Ява» и т.д.). Получился этакий ностальгический детектив, что модно, хотя орудует там вполне современный сексуальный маньяк, а вот мотивация его поступков вызывает некоторые сомнения. Но об этом чуть позже.
События разворачиваются в небольшом городке возле Байконура, куда съехались абитуриенты для поступления в вуз. Среди них два главных героя – Тихон Заколов и его преданный «Доктор Ватсон» Александр Евтушенко. На второй день из общежития пропадает девушка. Её подруга – Наташа – обращается к друзьям за помощью, поскольку милиция бездействует. Заколов и Евтушенко, талантливые физики-математики, начинают расследование, попутно продолжая готовиться к сдаче экзаменов. Вначале под подозрение попадает председатель приёмной комиссии Павленко: он сладострастен, хранит в своём кабинете бинокль и журнал «Плейбой», вообще не чист на руку. Затем в подвале института обнаруживается какой-то бомж Мурат. Возле студенческого корпуса часто крутится некий дебильный солдат из стройбата – Ашот. Странно ведут себя абитуриенты Борис, Боня, Карен, Гамлет и некоторые другие. Словом, большой выбор – любой из них может быть убийцей. А вскоре обнаруживается и труп девушки. Вернее, почти одновременно два трупа.
Заколову и Евтушенко предстоит пройти через многие тяжкие испытания: первый из них постоянно попадает то в камеру предварительного заключения, то под пресс родителей погибших девиц; второго частенько бьют из-за угла по голове. Но экзамены они тем не менее сдают на высокие баллы, даже помогают другим. Чувствуется советская школа преподавания. Более того, друзья постоянно решают различные физические и математические задачки, щедро рассыпанные по всему тексту, что нисколько не отягощает чтение, а напротив, придаёт ему особую психологическую пикантность. Например, один из них спрашивает другого: «Какова функциональная зависимость желания от времени? Сначала желание растёт, в какой-то момент наступает насыщение, точнее, изнеможение организма от желания. Скорость роста замедляется, производная функция стремится к нулю, и тут должна быть точка перегиба: от роста функции к падению. Ты как думаешь?». Второй тут же начинает чертить график зависимости желаний от времени, выводя коэффициент терпения. И тут третий, вполне вменяемый абитуриент говорит: «Мужики, вы чего? Мы же пиво собрались пить? А вы – закономерность, формулы…». Такая вот нормальная студенческая среда, если бы не убийства. И их становится всё больше.
В конце концов после завершения экзаменов на дискотеке происходит пожар. Поджог – дело рук маньяка, который оказывается вовсе не сексуально озабоченным человеком, а… Не стану выдавать авторской тайны, хотя для меня имя убийцы было ясно уже в середине книги (просто я сам иногда пишу детективы и глаз, что называется, намётан). Конечно, им должен был оказаться тот, кто, казалось бы, никак не попадает под подозрение. Но вот мотив – устранение конкурентов-абитуриентов, повторюсь, слишком надуман. Это ж надо убрать не пять человек, а пять десятков, как минимум. Кроме того, в романе вызывает улыбку частое использование таких литературных штампов, как «безумный нечеловеческий крик», «мгновенно окоченел», «оглушительный выстрел», «облако горя», «царил страх» и т.д. Небрежность стиля проявляется в подобных фразах: «И в тот момент, когда собравшиеся, всеми силами сдерживая себя, чтобы соблюсти приличие, медленно потянулись к выходу, навстречу им шла запыхавшаяся женщина с тревожным ищущим взглядом». Или: «Тело девушки неумолимо остывало», «между прутьев забора он заметил чьи-то глаза… глаза за забором заметили его и тут же исчезли», «палка крошилась в мелкие щепки и превращалась в размочаленную плётку». Вначале я не обращал на это особого внимания, но вскоре количество смысловых и языковых недоразумений стало неприятно коробить. Конечно, к детективному произведению не стоило бы предъявлять завышенные литературные требования, но всё же профессиональный писатель должен оставаться таковым всегда, даже если он оформляет в ДЭЗ заявку на смену сливного бачка.
Постскриптум. Примерно в то же время, когда развивается действие романа, даже чуть раньше, мне довелось испытать нечто похожее, что и Тихону Заколову – в бытность первокурсником на уборке картофеля в Бронницах. Там также было и тяжкое преступление, и милиция, и необоснованные подозрения, и собственное расследование, и юношеская любовь, и благополучный финал. Именно тогда сама жизнь подсказала мне, как создать детектив. Вот почему и произведение Бакшеева оставило у меня в целом самое приятное впечатление, возвращая в прошлое.

Есть женщины в русских (литературных) селеньях

Я давно и очень внимательно слежу за литературным творчеством Лидии Скрябиной. Меня часто упрекают в предвзятом отношении к «женской прозе», но вот характерный пример иного рода – романы этого автора столь психологически тонки, умны и в то же время остросюжетны, что им позавидует любой писатель вне зависимости от гендерных признаков. А какие интересные, парадоксальные, проблемные статьи пишет она в литературных и даже глянцевых журналах! Кажется, всё ей даётся легко и чуть ли не насмешливо над читателем, словно она играет с ним как изящная кошка с мышью. И похоже на то, что издательство «Центрполиграф» всерьёз нацелилось взять Лидию Скрябину «в оборот», сделать её своим серийным автором (конечно, такими редкими дарованиями не бросаются, хотя она всё-таки – «товар» штучный, а не массовый). Вот и оценка её творчества Никиты Михалкова и Андрея Кнышева совпадает с моей. Приведу их высказывания. Первый: «Несмотря на свою молодость и женственность, автор обладает даром зрелого литератора, имеющего свой почерк и подкупающую искренность». Второй: «Это проза настоящей женщины. Умной, отчаянной, ироничной, весёлой, страстной!.. Женщины изобретательной, озорной и неукротимой, с неистощимым интересом, всепобеждающим юмором и любовью наблюдающей жизнь окружающего мира». А данное издательство выпустило две её книги (может быть, уже и больше, не в курсе): «Моль для гламура» и «Клетка».
Хемингуэй когда-то говорил, что читателя больше всего привлекают три вещи в романе – это любовь, смерть и деньги. В произведениях Скрябиной всё это есть, стоит на первом месте, но не довлеет над содержанием, а составляет призрачную канву, как в жизни, где истинные ценности сокрыты в более глубоких безднах и смыслах. «Моль…» – роман о том, как прежде запретные и осуждаемые темы и идеи томительно-сладостного личного обогащения вломились в судьбу современной женщины, изменили её ритм и сущность. Главная героиня (и другие персонажи) схлестнулась с вечными ценностями человеческого бытия: любимым делом, семьёй, радостью понимания друг друга. Возможно, это во многом и автобиографический роман, уж больно он психологически достоверен и проникновенен. В нём 12 глав – 12 месяцев, в течение которых героиня, успешная женщина-психолог, волею редакции пишет в глянцевый журнал очерки о «новых русских», богатеях, а в итоге появляется свод самостоятельных историй, связанных со взаимоотношением человека и денег. Параллельно анализируются перипетии собственной жизни, наполненной самыми разными приключениями, в основе которых – обретение желанного богатства. Роман о Рублёвке? Нет, то удел таких низкопробных погремушек как Собчак и Робски. Здесь же, скорее всего, пристальный взгляд Бальзака на тайную силу и беспомощность денег, на блеск и нищету новых куртизанок и растиньяков.
Второй роман – «Клетка» – это история двух современных женщин, сорокалетней мачехи и двадцатилетней падчерицы, отношения которых то рвутся, то продолжаются, несмотря на внезапный крах семьи. Произведение многослойное и многоплановое, с ответвлениями в новостную хронику, напоминающее игру в прятки среди зеркал или поисками чёрной кошки в темной комнате, где её по определению нет. Героиням предстоит отличить подлинную жизнь от множества ложных отражений, найти в собственном подсознании потайные ходы, ведущие к логике существования. А сделать это невероятно сложно, поскольку нематериальное (деньги) оживает, а духовное (любовь) омертвляется. Но в этом произведении живут не только богатые и знаменитые, тут есть и трогательные провинциалы, и технари-интеллигенты, и внуки гениальных учёных, и простые школьные учителя с милиционерами. Все они вместе с главными героинями проживают долгую жизнь – от сонной стабильности времён Брежнева, через разрушительную перестройку – к современным мытарствам. И тут уже не Бальзаком «пахнет», а русской классикой. Думаю, что у Л.Скрябиной большое литературное будущее.

Постскриптум. Нельзя не отметить очень качественное оформление книг (художник И.А. Озеров), выполненное в светло-коричневых тонах, с вечно загадочными женскими обликами. Это тот случай, когда обложка соответствует содержанию, несёт в себе дополнительный лингвистический импульс. Да и тираж не маленький, что тоже радует.

Александр Трапезников